Ну что, малец, на каустик больше не тянет?
Не-а. Я больше чай с жимолостью люблю, серьезно сказал Борька. Он подошел к огромному, от потолка до пола, обрамленному атласными шторами и волной ламбрекенов окну, выглянул в него: Ух ты, са-а-ад, удивился он.
Откуда ты знаешь, что это сад? Ты разве видел когда-нибудь фруктовый сад? с сомнением в голосе спросил Арей.
Борька кивнул:
Я в прошлом году был у бабушки. У нее там большой сад. А в нем и яблони, и вишни, и это Что-то еще, забыл уже, как это называется
А хочешь вишни? Свежие, прямо с дерева? поинтересовался Арей, лениво оторвав голову от подушки кресла.
Не-е-е-е, печально сказал Борька.
Почему?!
Я их объелся тогда. Целый день играл в саду и ел вишни. А ночью мне стало плохо. Меня стошнило. И больше я их не ем.
Вот как, посочувствовал Арей.
Зато Мишка не ест помидоров, засмеялся Борька.
Что, тоже объелся?
Ага. Мы ехали к бабушке на поезде. На какой-то станции папа вышел и принес ведро помидоров. Так Мишка съел полведра, наверно, и ему тоже стало плохо.
Несчастные дети, покачал головой Арей. Значит, вишни ты не любишь
Люблю. Но не могу, вздохнул Борька.
Что ж, так часто бывает в жизни Скажи мне, а есть такое, что ты не любишь, а кушать приходится?
Еще бы. Почти все, признался Борька.
Ну например?
Борька набрал в грудь побольше воздуха и не задумываясь начал перечислять:
Рыбий жир в ложке с солью, особенно если облизывать заставляют; манная каша, когда с края тарелки капает; восстановленное молоко, такое горячее, что губы жжет; пюре из сушеной картошки когда еще с комками; куриная кожа в пупырышках и с колючками; жир и лук в супе если во время не заметишь, стошнить может; пенки в молоке то же самое; омлет из яичного порошка, суп молочный и запеканка с макаронами это он брезгливо поморщился
Движением руки Арей остановил Борькин поток сознания:
Ну хорошо, я понял: жизнь действительно сплошная борьба. Но ведь есть, наверно, и такое, что тебе нравится, правда?
Взгляд Борьки стал вдохновенным, как у юного лицеиста Пушкина, читающего стихи на Царскосельском экзамене:
Жимолость, морошка, голубика, малина, шишки молодые и картошки, запеченные в костре, ну там еще яблоки и орехи разные
В общем, вкус у тебя, как у лесной зверушки. И это правильно, заключил Арей.
Так они подружились. И как обычно бывает в дружбе, она давала обоим одинаково много. Арей, давно привыкший к полному одиночеству, вдруг открыл смысл понятия «друг»: он обнаружил возле себя живое существо, человека, с которым можно было говорить о чем угодно, не таясь, ничего не скрывая, и при этом совершенно не опасаясь, что эта беспрецедентная для бессмертного откровенность будет иметь для обоих какие-либо негативные последствия зато сразу появилась масса позитивных. Во-первых, он больше не тосковал от одиночества, а значит, его не тянуло напиться или найти на вечер что-нибудь ласковое, легкое, кудрявое (как результат завивки «перманент») и, хорошо бы, немногословное от того, и от другого наутро наступала расплата: чувство, похожее на похмелье, которое, как известно, лучше всего излечивается «клином». Во-вторых, в его затянувшемся ожидании («покое или полете в зависимости от выбора системы координат») появился достаточно глубокий смысл: пока суд да дело Арей задумал заняться парнем, к жизни которого после его спасения он вдруг почувствовал свою сопричастность. И в-третьих, считая себя по-прежнему ученым, Арей подумал, что неплохо было бы поглубже исследовать данный исторический период, раз уж он в него окунулся
Вторым человеком, кому Борька поведал тайну о месте проживания волшебника, была Галя. Как известно, у нее в отличие от Мишки были веские основания поверить Борьке и в самом деле частенько выдумывавшему небылицы, а потому домработница тут же направилась в «ванную» для проверки его сведений, тем более что у нее давно уже вызрело намерение навести там порядок. Как только Галя вошла, лампочка на потолке погасла, и она даже успела мысленно обвинить в баловстве Мишку, но заметив, что загорается другой свет, источника которого видно не было, поняла, что это не его проделки. Впрочем, настоящий «проказник» и не думал скрываться знакомый уже Галине незнакомец лежал, закинув ногу на ногу, поверх сказочно красивого лоскутного одеяла, застилавшего невероятных размеров кровать с невиданной матерчатой крышей под потолком. На «проказнике» был спортивный костюм фирмы «Адидас», хотя еще никто, включая и самого Ади Дасслера, не имел ни малейшего представления о существовании таких нарядов[12]. Арей улыбнулся и хитро подмигнул Галине:
Вторым человеком, кому Борька поведал тайну о месте проживания волшебника, была Галя. Как известно, у нее в отличие от Мишки были веские основания поверить Борьке и в самом деле частенько выдумывавшему небылицы, а потому домработница тут же направилась в «ванную» для проверки его сведений, тем более что у нее давно уже вызрело намерение навести там порядок. Как только Галя вошла, лампочка на потолке погасла, и она даже успела мысленно обвинить в баловстве Мишку, но заметив, что загорается другой свет, источника которого видно не было, поняла, что это не его проделки. Впрочем, настоящий «проказник» и не думал скрываться знакомый уже Галине незнакомец лежал, закинув ногу на ногу, поверх сказочно красивого лоскутного одеяла, застилавшего невероятных размеров кровать с невиданной матерчатой крышей под потолком. На «проказнике» был спортивный костюм фирмы «Адидас», хотя еще никто, включая и самого Ади Дасслера, не имел ни малейшего представления о существовании таких нарядов[12]. Арей улыбнулся и хитро подмигнул Галине:
Можешь звать меня Андреем, хотя, по правде говоря, мое имя звучит несколько иначе, сказал он. Да ты садись, похлопал он по одеялу, впрочем деликатно, подальше от себя. Я вообще-то гостей не ждал, потому и стульями пока не обзавелся.
Галина, без долгих раздумий направившаяся в «ванную» на рандеву с незнакомцем, вдруг почувствовала себя неловко, что случалось с ней крайне редко, несмотря на дозволение называть его Андреем, она все-таки не знала, как к нему обращаться: на «вы» или на «ты». На «вы» она обращалась исключительно к лагерному начальству, на «ты» ко всем остальным, включая своих молодых «хозяев», Валентину и Льва. Галина рассудила, что, приравняв незнакомца к лагерному начальству, тем самым оскорбит его, а потому отважилась обратиться к нему по-простому, по-свойски, как, впрочем, все обращаются в своих молитвах к начальству высшему, и ей сразу стало легче.
А ты чего днем валяешься? Захворив, что ли? спросила она, усаживаясь на самом краюшке кровати, в ногах у Арея.
Тут Арей поинтересовался, не украинка ли случайно Галя украинизм «захворив» с головой выдавал ее. Выслушав обстоятельный ответ о месте «народження», о «батька́х», Арей попросил ее говорить с ним «на ридний мови», на что Галя таинственно заявила: «Побачимо» и пообещала ему как-нибудь «заспиваты».
Вот и заспивай сейчас, предложил Арей.
За́раз, кивнула Галя. Она подошла к маленькому оконцу, отодвинула занавеску, наклонившись, глянула сквозь темное стекло. «Нич яка мисячна, зорэнькы сяють» пропела она густым контральто и вдруг рассмеялась: На двори дэнь, а в тэбэ ничь. У людей «ванна», а у тебя шо?
Вот как: «У людей ванна»! По-твоему, выходит, я не человек? Кто ж тогда?
Галина помрачнела:
Це мэни нэ видомо, быстро проговорила она. Знаю тилькы, що нэ людына.
А может, я просто врач, применяющий незнакомые тебе методики?
Может, и врач, но только не человек, решительно сказала Галина. Дай-ка мне руку. Интересно посмотреть на твою линию жизни.
А ты что, гадалка?
А может, я просто человек, умеющий видеть судьбы других людей? храбро передразнила Галина своего собеседника.
Как же ты увидишь мою судьбу, если я не человек? ухмыльнулся Арей.
Я и не собираюсь предсказывать твою судьбу. Я просто хочу взглянуть на твою линию жизни, отрезала Галина.
Арей рассмеялся, довольный настойчивостью собеседницы.
Ладно уж, гляди, он протянул ей раскрытую ладонь.
Ну вот, что-то подобное я и подозревала. У тебя, вон, вообще она отсутствует линия жизни! едва взглянув на ладонь, объявила Галина. Зато холм Марса прямо-таки выдающийся Такого я ще нэ бачыла, после недолгого осмотра покачала головой она. Потом, взглянув прямо в глаза Арея, спросила, забавно копируя кого-то: Ну что, будем признаваться или продолжим запираться?
Арей расхохотался. Потом задумался. И вдруг рассказал ей все
ГЛАВА ВТОРАЯ
Он очнулся как от удара. От сильного удара головой о что-то твердое. Удар этот, с одной стороны, являлся как бы продолжением сна (где он летел к цели и, вероятно, достигнув, вонзался в нее острием), а с другой началом яви, потому как, очнувшись, почувствовал сильную боль в этом самом острие, то бишь в темени. Все еще не перейдя грань реальности и оттого, наверное, испытывая ощущение полета (выражающееся в сильном головокружении), он понял, что, лежа на спине, упирается макушкой в стену, а согнутыми ногами в спинку кровати, что при его росте нередко случалось с ним, когда доводилось спать не в своей постели. Из-за вопиющего несоответствия размеров человеческой мебели размерам своего тела он не любил ночевать в гостях, а потому сразу, толком еще не придя в себя, внутренне возмутился, куда это его занесло. Для этого должна была быть очень веская причина: нечто, связанное с очень плохим или с очень хорошим, и никак иначе. Осознав, наконец, что болит у него не только темя, а и все тело, да так, будто оно, несчастное, оказалось под ногами ударной группы разъяренных боевых слонов, он понял, что с таким самочувствием может быть связано исключительно плохое. Далее, рассуждал он, постепенно приходя в себя, как можно оказаться под ногами боевых слонов? Опыт подсказывал Арею, что такая или подобная ей опасность возникает обычно в результате неадекватной оценки ситуации. В свою очередь, вполне очевидно, что неадекватная оценка ситуации является результатом неумеренного воздействия алкоголя или чего-нибудь похуже. А с кем он в последний раз пил? Ага! С Товарищемсталиным! Но всего одну рюмку Арей это очень хорошо помнил. Отсюда следует, что с ним действительно случилось нечто очень скверное: его накачали какой-то отравой скорее всего, наркотиками.