Богдан отдышался. Он упёрся лбом и руками в дверь, делая глубокие вдохи, предвкушая момент, когда услышит любимую и её неприличные слова, коими она осыпала его, если Богдан позволял лишнего или был агрессивен. Её голос сейчас был бы чудодейственным бальзамом для ушей. Богдан настолько приготовился услышать жену, что не заметил, как промёрзшие на улице ноги обдавало прохладой и неприятной влагой. Он посмотрел вниз, подавшись ощущению окутывающего холода и увидел, как из-под двери вытекала вода. Это была не струйка жидкости, а настоящий поток, будто всё помещение было заполнено до потолка. Богдан отступил. Он напугано и вместе с тем удивлённо смотрел, как вода заливает ноги, вытекая из спальни.
Что это такое? спросил он вслух и бессильно смотрел на темнеющий ковёр. Несколько секунд подобного зрелища заставили его прийти в себя и осознать, что семье угрожает опасность. Выброс адреналина, и предел праздного состояния достигнут. Ему будто впрыснули бодрящий наркотик, превратив в подобие биоробота на урановом топливе. Он навалился на дверь, не ощущая усталости и боли. Всё тело онемело. Вместе с ужасом он чувствовал растущую силу. Мозг словно сказал ему:
Я отключу боль, а ты пока вышиби дверь, окей?
Он согласился и начал концентрировать силу. Глухие удары о дверь смешивались с шумом дождя и ветра. Звуки образовывали коктейль из голосов людей, терпящих бедствие. Время словно остановилось. Богдан слышал каждый удар сердца, ощущал проходящую через тело кровь, разгорячённую, как масло на сковородке. Он навалился в очередной раз, дверь отворилась, заставив звенеть сломанный замок и отлетевшую скобу. Перед глазами предстала комната, из которой он вышел меньше получаса назад. Мокрая, будто облитая из шланга. На кровати тело. Жена лежит на спине, одна рука свисает, глаза уставлены на входную дверь. Рот приоткрыт, волосы мокрые. На лице удивление. Богдан покачал головой, не веря, что любимая могла умереть. Он зациклился на жене, как пчела на цветке.
Богдан сделал шаг. Давали знать нервные потрясения, хватающие за лодыжки. Ноги подкашивались, Богдан терял равновесие. Он споткнулся о тело сына, лежащее на полу, в луже, и упал на колени. Ребёнок лежит лицом вниз без признаков жизни, пижама с клоунами задралась и оголила спину.
Боже мой! крикнул Богдан и протянул руки к сыну, не замечая ничего вокруг. Он повернул его лицом к потолку, попробовал сделать искусственное дыхание. Зажал нос, дунул в рот, стараясь делать это резко.
Дыши! Только дыши, я прошу! Это всё, что я прошу.
Безжизненные и бледные губы сына не шелохнулись. Богдан глянул на тело жены затем в бледно-голубое лицо сына. Он не мог сделать выбор кого спасти и запаниковал. Тело сына стало слишком тяжёлым. С хлюпающим звуком голова ребёнка упала на мокрый пол.
Виталик, очнись! крикнул Богдан. Его состояние было перевозбуждённым. Он сидел в луже в спальне и смотрел на сына, пытаясь привести его в чувства.
Откуда в комнате столько воды?
Богдан даже не задумался об этом, когда вошёл. Всё что он видел, два мёртвых самых дорогих человека. Кто-то убил их. Они утонули или их утопили. Разницы не было.
Богдан оглядел комнату и убедился, что крыша не протекает. Когда входишь в помещение, где на полу вода, глаза поднимаются к потолку. Стены влажные, но не полностью будто обрызганы трусящейся мокрой собакой. Кровать мокрая. Жена, которая всегда предупреждала об опасности и служила датчиком угрозы, лежала мёртвая на супружеском ложе. Жена, которая хотела дотянуться до сына и помочь, спасая от опасности. Она всегда знала, что делать и заботилась о семье больше, чем о собственной жизни, но это не помогло.
Богдан прислушался. Он сглупил и не обратил внимания, что сломал замок, а значит убийца в комнате. Богдан огляделся. Комната сына, дверь в которую была дальше, открыта. Он чувствовал, что убийца там. Прошло не больше двадцати минут, с момента ухода Богдана. Двадцать минут, за которые семью убили. Он пощупал пульс жены. Ничего. Взял в руку мобильный, лежащий на тумбочке у кровати с которого капала вода, нажимал клавиши. Через секунду он перестал двигать пальцами, поняв бессмысленность попыток.
Теперь он бесполезен. Что делать?
В доме не было стационарного телефона, Богдан растерялся. Он искал выход. Лицо и уши горели от напряжения, глаза болели, руки ослабли, голова кружилась.
Искусственное дыхание! Конечно!
Искусственное дыхание! Конечно!
Цепляющаяся за шиворот надежда толкала голову Богдана к губам жены. Ему вспомнились все разы, когда он прикасался к устам любимой и пачкался о помаду. После того, как человек захлебнулся, есть семь минут, чтоб откачать его. Это значило протянуть руку и вытащить утопленника с того света, пробуя надуть как воздушный шарик.
Богдан принялся вдыхать жизнь в жену. Он надавил ей на голую грудь, выдохнул содержимое лёгких в рот. Остановился. Никакого эффекта. Если бы он мог посоветоваться с кем-то, спросить, как лучше наклонить голову, или с какой интенсивностью подавать порции воздуха у Веры появились бы шансы. Богдан глядел на холодные губы и попробовал ещё раз, прижимаясь ко рту жены. Ситуация критическая.
Страх перед убийцей отошёл на второе место. Богдан не боялся в данную минуту встретиться с ним. Часть его даже стремилась к этому, чтоб показать, что он в гневе не менее опасен. Некая справедливая часть, живущая в глубине эмоционального кокона, вылупляющаяся каждый раз, когда человек ощущает, что выход в резкой отдаче и безошибочной оценке ситуации. Тот самый случай, когда планка обрывается и происходит перевоплощение гражданина в мстительный механизм без кнопки выключения. Подобно опухоли в голове, вырастая как зерно попкорна во время нагрева, в мыслях пробивался тонкий звук, шумящий и нагоняющий жар.
Месть!
Богдан во что бы то ни стало, собирается отомстить. Он потерял всё, что ему дорого, и теперь посвятит себя мести. Но сперва ещё одна попытка. Богдан наполнил лёгкие воздухом и выдохнул в бесчувственное тело жены. Её грудная клетка поднялась вверх и сразу опустилась, груди качнулись.
Боже, пожалуйста! говорил Богдан и вновь пытался вдохнуть жизнь в супругу. Он начал делать надавливающие движения на грудь и подумал, что на кровати это неудобно. Однако пол весь мокрый и лучшего варианта не было. Времени на раздумья не остаётся.
Очередной вдох, и о чудо! Женщина закашлялась. Очень слабо, едва заметно, но с каждым разом интенсивней. Она повернула голову набок, зажмурила глаза, выплюнула воду. Она продолжала кашлять, махая руками. Богдан почувствовал что-то волшебное. Он сотворил чудо! На глазах выступили слёзы, руки вновь дрожали. Жена жива, он вернул её к жизни.
Вера, сказал Богдан и попытался приподнять жену. Но что если он помог жене, а сына спасти не сможет. Как он будет жить с этим? Появилось ощущение вины. Богдан знал, что оно не покинет его никогда. Страх о подобном финале заставил Богдана повернуться к сыну и глядеть в не моргающие глаза. Сквозь кашель жены Богдан не расслышал, как сзади донеслись хлюпающие шаги. Кто-то шёл по помещению, но не со стороны комнаты сына. Кто-то стоял за спиной всё это время. Богдан был рад, что жена жива, повернул её на бок, чтоб она могла вылить из себя остатки жидкости, выплёвывая горечь и ощущая в горле жгучий комок. Неожиданно Богдан почувствовал прохладу на шее. Его горло обхватили рукой. Он обратил внимание, что душившие его руки влажные и прохладные. Он немного удивился, обернулся и увидел лицо, которое его жутко напугало. Размытое лицо убийцы. С нечёткими контурами на лице слабо виднелась злая улыбка, словно плавающая по мутному овалу с гуляющими линиями. Последнее лицо, которое Богдан видел в жизни перед тем, как его лёгкие наполнились водой.
20 сентября, воскресенье утроНиколай Кравцов ехал по трассе вдоль реки. Солнце только начинало поднимать яркий диск.
Ни капли не греет, только в глаза светит, заметил для себя Николай. Он сделал радио громче и слушал новости, которые в перерывах между песнями оглашают последние события. Для Николая новости были не важны. Он любил песни, чтоб голова расслабилась, любил в такт музыке барабанить пальцем по обшивке руля. Хорошая песня как лекарство от стресса. Он открыл окно и заметил, что утро тёплое. Приятная прохлада ворвалась в кабину, обдав лицо потоком воздуха, бодряще действуя на сонного водителя.
Николай проезжал мимо реки. Вода бежала, закручиваясь в бесформенные овалы, огибая камни. Его внимание привлёк автомобиль, съехавший с дороги. Передняя часть была погружена в воду.
Вот и неприятность, сказал он и глянул в зеркало заднего вида, чтоб избежать при резком торможении удара. Опасения оказались напрасными, дорога была пуста. Николай остановился и заглушил мотор. Электронные часы на щитке приборов показывали 7:23. На работе нужно быть в восемь. Ехать ещё примерно полчаса. Ничего не должно случиться, тем более упавший в реку автомобиль более важное дело, нежели успеть на работу. Следует правильно размещать приоритеты. Похвалив себя за подобное решение, он вышел из машины. Было прохладно. На пустой дороге ехало несколько машин. Поодиночке их было мало, чаще встречались группами по две и более.