«Да, недолго погулял Старх на длинном поводке, о котором, может, ведать не ведает, но который такие уж в Конторе правила появился у него на шее с того дня, как несколько лет назад познакомился горемыка с Катей Вяземской, агентессой нашей ненаглядной. Впрочем, чем он горемыка? Ведь и познакомился на курорте, и даже опосля на ней же и женился. А то, что побегал маненько и по нашим весям, и по джунглям заокеанским, так и то не без пользы книжку про это написал. И живёт опять-таки с недавнего времени за границей. На кой ляд ему на наше предложение соглашаться, тем более что и поводок-то на нём тьфу, одна видимость?»
Эту мысль он попробовал донести до собеседников в виде слегка закамуфлированного отвода по представленной кандидатуре.
А если Вяземский откажется? Нет, а чего ему, в самом деле, сидючи у себя в Рагвае, опасаться какого-то серьёзного давления с наше стороны? Был на том континенте, правда, прецедент, так тому и лет минуло немало, и Вяземский совсем не Троцкий.
Опять вас, товарищ генерал, не туда понесло, поморщился Ерёменко.
А вот господин (или всё-таки товарищ?) сенатор, напротив, улыбнулся.
Ничего, Пётр Петрович, об особой манере генерала Сологуба выражать свои мысли в определённых кругах, считай, легенды ходят. Что до давления, и вам обоим это хорошо известно захотели б надавили! Только кому для намеченной миссии нужен придавленный агент? Нет, как говаривал товарищ Ленин, мы пойдём другим путём! Каким? А вот извольте-ка для начала ознакомиться, и Корниевский протянул Сологубу сложенный пополам листок бумаги.
Тот выудил из внутреннего кармана кителя очки, водрузил гаджет на переносицу и развернул листок.
«Светик, привет!..»
Копия письма Екатерины Вяземской своей боевой подруге Светлане Фернандес, в последнем браке Солодко, прокомментировал Корниевский.
«То, что оригинал письма писан не на бумаге, это и ежу понятно. А забраться в электронный почтовый ящик мог кто угодно: и сотрудник за темой присматривать приставленный, и Виктор, муж Светланы, он же майор Солодко, да и сама Светлана, коли она вновь на службе, могла письмо предоставить. Чего гадать, паскудство неотъемлемая составляющая работы любой спецслужбы. Отмазка так себе, но к ней привыкли и с ней действительно легче, как ни крути. А сенатор торопит: Читайте, генерал, читайте».
« Вяземский вянет на глазах. Он ведь не собирался никуда уезжать из России. Да и я, признаться, тоже. Старх, это тебе известно, после того как мы вернулись с Байкала, заделался писателем. Начал с книжки про поиски золота Колчака. Писал, естественно, не в виде мемуаров, а как приключенческий роман. Получилось вроде ничего. Да ты ведь читала? Или нет? Ладно, не в том суть. Другие читали, некоторые даже хвалили. Издавать книгу, правда, пришлось за свой счёт, благо люди мы не бедные. Мне это кажется странным. При Советской власти было вроде как-то иначе, а теперь, говорят, только так. Да и бог с ним. Тираж у книги был невелик, и разошлась она быстро. Расходы на издание окупились, получился даже какой-то мизерный доход. Старх был ужасно рад и всерьёз увлёкся сочинительством. Выпустил ещё несколько книжек, вступил в Союз писателей, стал мотаться по литературным фестивалям, да книжным ярмаркам, оброс новыми связями. И тут бац! депеша из Рагвая. Наш милый родственничек Михаил Сергеевич Вяземский отдал наконец-то богу душу, но перед тем успел выкинуть фортель: завещал всё состояние семейства южноамериканских Вяземских моему сыну Серёже. Это уж потом выяснилось, что фортель выкинул вовсе не Михаил Сергеевич, а Серж Одоецкий Люськин муж. Это ведь он по замыслу Михаила Сергеевича должен был возглавить клан Вяземских. Но тут его посмертно осчастливливает наследством куда более богатый, чем М.С., родственник. Серж и Люська в одночасье продали всё своё хозяйство и свинтили на ПМЖ в США. Грандиозная, я тебе скажу, получилась неувязочка! Сын Михаила Сергеевича Николай ещё при тебе связался с бандитами, и после погиб в одной из разборок. Серж слинял, оставлять наследство кому-то из дочерей при живом прямом наследнике было совсем уж не по понятиям, и скрепя сердце Михаил Сергеевич совершил, может единственный по-настоящему справедливый поступок в жизни: отписал наследство Серёже. А поскольку мальчик в то время только вошёл в подростковый возраст, в завещании были обозначены опекуны: Екатерина и Аристарх Вяземские. Именно так, оба два. К чести Старха ломаться он не стал, стойко принял удар судьбы я имею в виду переезд в Рагвай, настояв только на двойном гражданстве для нас троих. А я нисколько и не возражала»
Дальше письмо было подкорректировано. Видно, Катя пустилась в описание своей жизни в Рагвае, может и интересное, но к делу государственной безопасности отношения не имеющее.
« втянулась. Серёжа, хоть и вступил в права наследства, продолжает получать образование вдали от дома, так что всё хозяйство на мне. Старх так и не проявил к делу должного интереса. Одно время, правда, активно сотрудничал с издательством Сержа Одоецкого, не хилое наследство? но потом утух и теперь его творческий фитилёк еле тлеет. После отъезда из России не издал ни одной книги. Нет, говорит, на чужбине для меня настоящего творческого порыва»
Прочли? сенатор протянул руку за письмом. Там ещё есть что-то про оперетту, но это деталь, по-моему, несущественная, хотя и забавная. Главное в том, и вы, я надеюсь, это поняли, что наш «писатель» в забугорье явно скучает. А мы ему такое приключение подкатим, а? Ведь должно сработать?
Вполне возможно, вынужден был согласиться Сологуб. Что ж, поручу разработку операции полковнику Максимову, пусть отличится!
Нет, покачал пальцем Корниевский. Тут нужен боец поопытнее Максимова. Сами, Михаил Иванович, сами. Лично возглавьте эту операцию!
Вот теперь для Сологуба всё разложилось по полочкам. Для операции с сомнительным исходом нужен не только агент, которого не жалко, но и руководитель операции, которого можно слить без особого ущерба. Он ведь, считай, пенсионер на временной подработке. Греет место для Гены Максимова. Ну, с ним, положим, ясно. А Вяземский-то сенатору чем не угодил?
Глава третья, в которой говорится о том, что любая секретная операция начинается с названия
Если тебе мешает жить какая-то назойливая муха-мысль, например: почему сенатор Корниевский невзлюбил Аристарха Вяземского, спроси у того, кто может это знать.
Сологуб так и поступил: напрямую спросил у своего заместителя полковника Максимова, который по совместительству хотя, скорее, наоборот являлся зятем сенатора Корниевского.
Не знаю, Дядя Миша, честно признался Геннадий, но за Старха мне теперь тревожно. Озадачу Ларису, она напряжёт мать женсовет разберётся!
Дело глаголешь, принял доводы Максимова Сологуб.
Несколько лет назад Максимов с женой Ларисой в компании с Аристархом и Екатериной Вяземскими, а также Светланой тогда ещё Фернандес искали в районе Байкала три спрятанных белогвардейцами вагона с колчаковским золотом, а генерал Сологуб за ними присматривал. С тех пор между всеми участниками этой отдающей душком авантюризма экспедиции установились тесные дружеские отношения. Потому и называл Максимов генерала Дядя Миша, не при посторонних, конечно, что дозволялось исключительно близким Сологубу людям.
И давай договоримся на берегу, продолжил Сологуб. Твоё участие в этой тухловатой поверь моему чутью операции заключается в том, чтобы до времени сидеть в окопе, а на бруствере я сам поторчу напоследок.
Дядя Миша! возмутился Максимов. Да как такое возможно? Вы весь удар, если операция действительно с двойным дном, примете на себя, а я в нужный момент выскочу у вас из-за спины и прямиком в кресло начальника управления? Да за кого вы меня принимаете, товарищ генерал-лейтенант!
Товарищ полковник! рявкнул Сологуб. А ну, молчать и стоять смирно! Не за того я его, видите ли, принял. А ты сам, пацан, за кого меня держишь? За старого маразматика или за мудрого товарища, который поперёд тебя на два хода видит? Отвечать!
Виноват, товарищ генерал-лейтенант!
Не то!
Простите, Дядя Миша. Брякнул не подумавши.
Другой коленкор. Вольно. Мне в этом кресле всё одно долго не сидеть. Не ты так другой, но лучше ты. Ясно?
Ясно, Дядя Миша.
А коли ясно делай как велено. Кстати, вся штабная работа на тебе. Сделай так, чтобы Старх по всем бумагам проходил как человек случайный, используемый чуть ли не втёмную.
Постараюсь.
Да уж, сделай милость, расстарайся ради друга. И придумай, наконец, название для операции!
Уже придумал: «Осенний ковбой».
Почему так?
Была у Старха задумка написать книгу под таким названием, но судя по имеющейся информации, книг он больше не пишет.
Напишет «Осенний ковбой» говоришь? Немного в лоб, но так, может, даже и лучше. Утверждаю!