Б.: Но могло быть и так, что мы бы все равно скатились в то состояние, чем бы оно ни было, которое изначально заставило нас сотворить эго.
Кр.: Подождите. Не получилось ли так, что энергия огромная, беспредельная оказалась зажата или ограничена рамками ума, и сам мозг стал ограниченным, потому что не смог вместить всю эту огромную энергию? Понимаете, о чем я?
Б.: Да.
Кр.: И поэтому мозг постепенно сузился до «меня», до «я».
Б.: Я не совсем понял это. Мне понятно, что это то, что случилось, но я не уловил всей последовательности. Вы говорите, что была огромная энергия, и мозг не мог с ней справиться или решил, что не может с ней справиться?
Кр.: Не мог с ней справиться.
Б.: Но если он не может с ней справиться, то создается впечатление, что выхода нет.
Кр.: Нет, нет, подождите. Не торопитесь. Я только хочу рассмотреть вопрос, немного углубиться в этом направлении. Почему мозг, со всем мышлением, создал это ощущение «меня», «я»? Почему?
Б.: Для того чтобы функционировать, нам требовалось определенное ощущение самоидентификации.
Кр.: Да, чтобы функционировать.
Б.: Чтобы определить свое место в этом мире.
Кр.: Да. И это то движение, которое создало «меня»? Движение от внешнего? Я должен был определиться с семьей, домом, ремеслом или родом занятий. Все это постепенно стало «мной»?
Б.: Я думаю, что та энергия, о которой вы говорите, тоже сыграла свою роль.
Кр.: Да, но я хочу подвести к этому постепенно. У меня есть идея, я вам ее чуть позже озвучу.
Б.: Видите ли, то, о чем вы говорите, верно, что каким-то образом постепенно это ощущение «меня» усиливалось, но само по себе это не объясняет, почему эго обладает такой огромной силой. Иначе это стало бы всего лишь привычкой. То, что эго стало так доминировать, означает, что оно должно было стать средоточием высочайшей энергии, колоссальной энергии, всей энергии.
Кр.: В этом причина? В том, что мозг не может удерживать такую огромную энергию?
Б.: Давайте скажем, что мозг старается ее контролировать, приводить в порядок.
Кр.: Энергия не имеет порядка.
Б.: Но если мозг чувствует, что не может контролировать то, что происходит внутри, он будет стараться придать этому некий порядок.
Кр.: Могли бы мы сказать, что мозг ваш, его, ее мозг не является только что рожденным, что он очень, очень древний?
Б.: Это зависит от того, что вы имеете в виду. В каком смысле?
Кр.: В том смысле, что он эволюционировал.
Б.: Да, эволюционировал, начиная с животного. И животное эволюционировало. То есть можно сказать, что в каком-то смысле вся эта эволюция так или иначе содержится в мозгу.
Кр.: Я хотел бы подвергнуть сомнению эволюцию. Мне понятна, скажем, эволюция от телеги, запряженной волами, к реактивному самолету.
Б.: Да. Но прежде чем вы подвергнете ее сомнению, мы должны рассмотреть тот факт, что человек в своем развитии прошел ряд стадий. Вы не можете это подвергать сомнению, так ведь?
Кр.: Нет, разумеется, не могу.
Б.: Я имею в виду, что в плане физического развития эволюция, очевидно, каким-то образом происходила.
Кр.: Физически да.
Б.: И мозг увеличился, стал более сложным. Но вы можете усомниться, имела ли какое-то значение эволюция для ума.
Кр.: Видите ли, я хочу положить конец времени, психологическому. Понимаете?
Б.: Да, понимаю.
Кр.: Для меня оно враг.
Б.: Я прекрасно вас понимаю.
Кр.: Понимаете?
Б.: Да.
Кр.: Отлично. Является ли оно причиной?
Б.: Не знаю, что мы называем причиной, но это одна из причин.
Кр.: Я имею в виду источник человеческого страдания.
Б.: Такое использование времени безусловно. Человек должен был использовать время для своих целей, но он им злоупотребил.
Кр.: Это понятно. Если я хочу выучить язык, то мне нужно время.
Б.: Но злоупотреблять временем, внутренне его растягивая
Б.: Но злоупотреблять временем, внутренне его растягивая
Кр.: Внутренне это то, о чем я говорю. Не является ли причиной человеческого хаоса использование времени как средства становления, становления все более совершенным, более развитым, более любящим? Понимаете, о чем я?
Б.: Да, понимаю. Если бы мы не поступали так, то, вне сомнения, вся эта структура рухнула бы.
Кр.: Именно, рухнула бы.
Б.: Но я не уверен, что нет какой-то другой причины.
Кр.: Подождите. Я хочу немного в это углубиться. Если я нет, я говорю не абстрактно, а из личного опыта. Для меня идеи «завтра» психологически не существует, то есть я воспринимаю время как движение, и оно либо внешнее, либо внутреннее.
Б.: Вы имеете в виду психологическое время?
Кр.: Да, психологическое время и время внешнее.
Б.: Да. И некую связь между ними.
Кр.: Теперь, если психологического времени не существует, то нет и «меня», нет «я», которое является источником конфликта. Понимаете, о чем я? Внешне человек двигался, развивался вот этот микрофон, например.
Б.: А также во внутренней физической структуре.
Кр.: В структуре, во всем. Но психологически мы двигались также вовне.
Б.: Да, мы сфокусировали нашу жизнь на внешнем. Вы об этом говорите?
Кр.: Да.
Б.: Мы перевели наше внимание вовне.
Кр.: Нет. Мы расширили наши способности вовне.
Б.: Да, мы развивались во внешнем.
Кр.: А внутреннее это такое же движение, как и внешнее.
Б.: Да, и все, что мы делаем внешне, мы повторяем внутренне.
Кр.: Да. Я не знаю, понятно ли я выражаюсь.
Б.: Я понимаю, что для того чтобы развиваться внешне во времени в техническом отношении, мы должны были позаимствовать ту же структуру для внутреннего.
Кр.: Да. И вот если отсутствует внутреннее движение как время, движение как становление чем-то большим, что тогда остается? Вы понимаете, что я пытаюсь выразить?
Б.: Хорошо. Если мы говорим, что все это движение времени прекращается, что бы это ни значило, слово «прекращается» не подходит, потому что это тоже время.
Кр.: Время оканчивается.
Б.: Без движения времени, которое есть энергия
Кр.: Понимаете, внешнее движение такое же, как и движение внутреннее.
Б.: Да. Что бы вы ни делали внешне, вы должны сделать это также внутренне. Звучит верно.
Кр.: И это одно и то же движение.
Б.: И оно охватывает все.
Кр.: Включая время. И если это движение прекращается, что остается? Удалось ли мне выразиться понятно? Мы ведь не говорим тут чепуху? Я не думаю, что это чепуха. Скажем так. Мы никогда не имеем дела ни с каким другим движением, кроме внешнего.
Б.: Во всяком случае, как правило. Большую часть нашей энергии мы отдаем внешнему движению.
Кр.: Внешнему. И психологическое тоже внешнее.
Б.: Это отражение внешнего движения.
Кр.: Мы считаем его внутренним, но в действительности оно внешнее, верно?
Б.: Да.
Кр.: И вот, когда это движение прекращается, как ему и следует, останется ли тогда по-настоящему внутреннее движение движение, которое не может быть выражено в терминах времени?
Б.: Вы спрашиваете, существует ли движение другого рода, которое все еще движется, но уже не в терминах времени?
Кр.: Именно так.
Б.: В этом нужно разобраться. Можете продолжить?
Кр.: Видите ли, слово «движение» означает время.
Б.: Ну на самом деле оно означает перемещение с одного места на другое. Во всяком случае, в нем присутствует понятие о чем-то, что не статично. Отрицая время, вы ведь не хотите вернуться к чему-то статичному, что по-прежнему предполагает время?
Кр.: Давайте скажем, к примеру, что человеческий мозг был натренирован, приучен в течение веков к тому, чтобы двигаться на север. И вдруг он сознает, что движение на север означает непрекращающийся конфликт. Как только мозг это понял, он начинает двигаться на восток. И в этом движении он меняется. Верно?