Володя потянулся за плациндой, откусил, зажмурился от удовольствия, отхлебнул из чашки, расслабился.
Хороший чай! И вкусно, и полезно, не то, что водка. Послали нас тогда далеко! Аж в Германию. В ГДР, конечно. В плане культурного обмена. Поехали ВИА «Снегопад», то есть я и ребята, девчонки из подтанцовки и «дураки». Прибыли, помню, в Боксберг город на земле Баден-Вюртемберг. Поселили в каком-то молодёжном центре в гостиничку. Утром мы с Филиным вышли из комнаты принять водные процедуры, а навстречу нам йо-оо! три голых немки выходят из душа.
Зашибись! вырвалось у меня похожее слово.
Доннерветтер!2 вылетело из Филина.
У девиц из одежды только полотенца в руках. Идут свободно, нисколечко не стесняясь; на нас, парней ростом чуть ли не под два метра, умудряются смотреть свысока. Не сказать, что мы такие уж скромники, да и профессия обязывает, но тут не знаем, куда глаза деть, готовы сквозь землю провалиться! А те на своём блям-блям, смеются над нами, кривят губы, словно мы из дремучего Средневековья. А у самих, как говорится, ни рожи, ни кожи, было бы, что на показ выставлять. Заходим в душевую и там понимаем, она у них общая: и для мужиков, и для фрау. Сталкиваемся с парнем. Тот тоже в чём мать родила, и нам по его шванцу3 хорошо видно, что никто его не волнует, и ему очень даже привычно вот так перед людьми ходить. Важный такой, будто голый король перед народом.
Спустились в кафешку. Там уже все наши собрались, веселятся, видно тоже немецкими ню любовались. За соседними столиками молодые аборигены поглядывают на нас с осуждением, заносчивые, словно не они только что голышом по коридору дефилировали.
Да ну их! отмахивается Пашка генератор идей и главный над «дураками». Мы ж в Германии, ребята! Пошли, пиво закажем!
И через минуту наш стол украшают пол-литровые кружки с тёмным тягучим напитком. Жаль, что на неметчине нет хорошей закуски. Здесь не поешь нормального салата, помидора или зелёного лука всё ошпаренное, варёное, безвкусное, уксусом залитое. Только смотрим, а наши девушки несут какие-то промасленные бумажные свёртки, разворачивают их на столе, пищат:
Сюрпри-иззз!
И перед нами открываются две копчёные рыбины! Здоровенный лещ и весьма приличный толстолобик. Свежие, жирные! Бока переливаются бронзой. А запах такой, что мы от наслаждения закатываем глаза и раскатываем губы. Дрожащими голосами благодарим девчонок:
О-о-о!
Ого-о!
Не торопясь, насколько это возможно, отрываем длинные полоски мякоти, откусываем от них кусочки, которые вкусно тают во рту, и запиваем всё это холодным крепким пивом! Вот оно! Мммм! И снова кусочек рыбки
А дальше что? Что немцы? нетерпеливо отвлекаю Володю от незабываемого наслаждения. Тот отодвигает пустую чашку:
Чай это тебе не водка. Чай это полезно! Потом прикуривает «Дойну», затягивается и, медленно выдохнув дым, продолжает:
Немцы! Разве они понимают?! Для них копчёная рыба фу! Принюхиваются, дёргают презрительно ноздрями. И тут мимо нас проходят двое военных.
Шайзе!4 говорят фрицы и свои немецкие носы в сторону воротят.
А Филин услышал, он знал это словцо с третьего класса. Он недовольно выстукивает ритм ногтями по столу, и поёт сквозь зубы:
«Дойче зольдатен, унтер официрен!5» Ну, сейчас я вам устрою шайзе! И, широко улыбнувшись, кричит: Ком цу мир, камарады!6 И руками машет, идите, мол, сюда, гансы, садитесь. Те поняли, не отказались. Филин сразу перед ними пиво: Угощаю, битте!
Я, я, кивают головами. Зер гут!
Вот зер гут! Cмотри! И Филин начинает учить немцев, как правильно пить пиво. Сначала рыба, потом пиво. Фиш, потом пиво. Ферштейн? Ясно? Что я, я? Фиш бир, фиш бир Что тут непонятного?
Филин демонстративно громко смакует ароматного леща, запивает пивом. Закончив учения, протягивает своим пленникам прозрачные янтарные кусочки:
На! Ешь! Дойче унтер официрен! Ничего-то вы в пиве не петрите. Учить вас надо! Запомнили? Фиш бир, фиш бир У нас любой ребёнок знает
Те крутят носами, но, то ли из вежливости, то ли, чтобы на ша́ру выпить побольше пива, берут таки рыбку и, зажмурившись, отправляют в рот. Ну, а дальше их было не остановить. Быстро это дело раскусили.
Что, хорошо? подмигивает им Филин.
Вот зер гут! Cмотри! И Филин начинает учить немцев, как правильно пить пиво. Сначала рыба, потом пиво. Фиш, потом пиво. Ферштейн? Ясно? Что я, я? Фиш бир, фиш бир Что тут непонятного?
Филин демонстративно громко смакует ароматного леща, запивает пивом. Закончив учения, протягивает своим пленникам прозрачные янтарные кусочки:
На! Ешь! Дойче унтер официрен! Ничего-то вы в пиве не петрите. Учить вас надо! Запомнили? Фиш бир, фиш бир У нас любой ребёнок знает
Те крутят носами, но, то ли из вежливости, то ли, чтобы на ша́ру выпить побольше пива, берут таки рыбку и, зажмурившись, отправляют в рот. Ну, а дальше их было не остановить. Быстро это дело раскусили.
Что, хорошо? подмигивает им Филин.
Я, я, натюрлих!7
Карашо!
Через полчаса, немцы уже стучат кружками по столу и требуют пива для всех.
Филин! Камрад! кричит один.
Ихь либе дихь,8 Филин! лезет обниматься другой.
Кто-то из наших принёс водку
И вскоре мы обнимаем друг друга за плечи, раскачиваемся из стороны в сторону и поём: «Рас-цвета-али яблони и груши!..»
К нам подсаживаются другие немцы, среди которых и те три фройляйн, и тот «король»; и Паша, смеясь, переключает нас на «Ах, мой милый Августин». А дальше капут! как отрезало.
На второй день мы с Филиным всё вспоминали, а не натворили мы чего-нибудь по-нашему, так сказать, по-русски. Но, когда в коридоре снова встретили голых девушек, те заулыбались и подняли большие пальцы.
?!
Большие! А не средние! Люкс, значит. Лопочут:
Фиш бир, фиш бир!
Руска рыбка карашо!
Руска водка Филин во!
Здо́рово! смеюсь я и наливаю Володе ещё чаю.
Вот это я понимаю! Чай! Хороший напиток. Полезный! громко хвалит Володя и отпивает. Не высовывая носа, косит в чашку грустными глазами и, вздыхая, бормочет: А водки у тебя нет?
Коротня
Жители Коротного удивительный народ, начинает Володя. Лично я этих людей не понимаю. Ты только послушай. Едем мы вчера из города. Уже густые сумерки, а тут Коротное. По дороге справа чуть вдалеке идёт рынд9. Коровки, сытые и довольные, не спеша вышагивают домой, отмахивают хвостами комаров. Время от времени хозяин какой-нибудь коровёнки или жена его, или ребятёнок встречает свою бурёнку и направляют во двор.
Только мы подъехали к этому перекрёстку, как справа чуть ли не под колёса из темноты выныривает на велосипеде молодуха. Впереди на раме у неё сидит крошка, сзади на багажнике мальчишка лет пяти, в руках у неё прут, и бьёт она этим прутом корову, гонит ту через дорогу прямо у нас перед зажжёнными фарами. Влево на встречке рейсовый автобус, прямо корову собьём, та уже на дорогу выбежала, вправо велосипедистку безмозглую. Вот не приведи господи в этот час чужеземца какого занести в это село! Но мы-то знали, что такое Коротное, потому еле тащились. Так что все живы, хоть и пришлось резко тормозить, биться головой о стекло и кричать: «Вот Коротня!!!»
Знакомая картина! киваю я.
А недавно занесло Вальтона в Коротное к тёще. Та его накормила, стаканчиком вина не больше! угостила и передала своей дочке немного деньжат на какую-то покупку, да торбу с продуктами, да баклажку с вином. Вальтон на свой мопед прыг и поехал по селу. Уже далеко больше половины села позади. Вдруг из густых молодых вишен, что растут вдоль чьего-то забора, выдвигается широкая доска (такое впечатление, что сама!), размахивается и тресть! Вальтона по морде (прости, по-другому не скажешь)! У того всё и померкло.
Приходит он в себя. Мопед трещит работает, колесо крутится, рядом никого. Вальтон лап-лап деньги, торба на месте, даже вино. Сам целый, не побитый, только от удара нос хлюпает, глаза заплывают, на лбу шишак, а так ничего, нормально. Спрашивается с чего?!!! «Коротня!» орёт в сердцах Вальтон в пустоту улицы и едет назад к тёще лечиться.
Что творится в головах у этих коротнян?! Непонятно.
А как мы играли в Коротном свадьбу, я не рассказывал? В селе играть свадьбу ой, как непросто там свои заморочки-обычаи. К тому же есть, как и везде, достоевские, те, кто или чем-то недовольны, или чего-то хотят. Ну, например, спеть под пьяную слезу жалобную песню невесте, когда все пляшут, или поучить музыкантов, как играть, или схватить микрофон, который стоит половину его дома