Краснодеревщик женился на красивой женщине с гордой осанкой по имени Анна, и от этого брака родились дочери Саша и Тоня. Дед умер рано, и молодую вдову взял замуж некий поляк, Ипполит Мячеславович Селинг, работавший на железной дороге помощником машиниста. Женившись, он поставил большой дом на станции Отрожка недалеко от дома другого моего деда Василия. Ипполит был страстным охотником. Именно охота составляла его главную суть и страсть. По двору бегали несколько охотничьих собак высокой породы. На почве этой страсти он, простой машинист подружился с владельцем завода. Впрочем, другой его страстью были женщины, и он нередко изменял жене. Анна же стоически гордо сносила эти измены, никогда не заговаривая на эту тему с родственниками и соседями. Ее дочь Тоня и стала моей матерью.
Дед Ипполит Селинг
В Доме красной армии возникла теактральная студия. Именно там и встретились мои родители, увлекавшиеся театром. В постановке спектакля по трагедии Александра Пушкина «Борис Годунов» Тоня играла роль Марины Мнишек, а Иван Кулаков роль Лжедмитрия. Оба они были молодыми, красивыми и талантливыми людьми. Они влюбились друг в друга, и поэтому сцена объяснения в любви главных героев была фактически совершенно искренним объяснением в любви актёров друг к другу. Были бешеные аплодисменты публики, а после спектакля они поженились.
Мама моя по профессии была учительницей, а отец Иван был большевиком, работал бухгалтером. Мамина Сестра, тётя Шура была страстной монархисткой, и потому в нашем доме нередко вспыхивали яростные политические дискуссии, в которых роль мамы заключалась в том, чтобы найти какие-то общие моменты в непримиримых позициях тёти Шуры и отца и утихомирить страсти спорщиков.
Анна Алексеевна с дочками
От партии отец получил задание взрывать, сносить и разрушать церкви в рамках организованной борьбы с религией. Выполнить это задание он отказался, поскольку разрушать пришлось бы, в том числе, и все, что было построено руками деда. За этот отказ отца из партии вычистили, но на тот момент этим все и ограничилось. Но в декабре 1937 года все это припомнилось, и отец был арестован по доносу. Николай со своими карточками со всего мира и домашней радиостанцией сразу сообразил, что более подходящего персонажа в качестве шпиона сразу многих разведок для НКВД не найти. В 1939 году его нашли повесившимся в лесу, но незадолго до этого он спас меня от смерти.
В детстве я переболел полиомиелитом. У меня была атрофирована левая часть тела, рука и нога были обездвижены. Мама предприняла нечеловеческие усилия, чтобы вернуть меня к жизни. Она показывала меня разным врачам в Москве и на Украине, возила в санатории и грязелечебницы. Ежедневно сама делала мне массажи, и произошло рукотворное чудо. Постепенно начали двигаться, сначала рука, затем нога. Восстановительный процесс длился долго, и чтобы закрепить его, отец с мамой стали активно приобщать меня к спорту. Конечно, в коллективные игры я еще долго не мог играть, поэтому начали с плавания. Выглядело это так. Правый берег реки был обрывистым. Родители раскачивали меня, держа за руки и ноги, кидали прямо с обрыва в воду, затем прыгали в воду сами. Я барахтался, а они страховали меня и обессиленного вытаскивали на берег. Так продолжалось несколько дней, и постепенно я начал уверенно чувствовать себя в воде. Через короткое время я стал уже самостоятельно переплывать реку, благо течение в наших местах было не быстрым, а сама река не слишком широкой.
«Дети капитана Гранта»
К двенадцати годам я настолько окреп, что родители стали доверять мне лодку, которую отец назвал «Фрам» в честь первой в мире полярной шхуны, построенной по проекту Нансена. На ней он совершил три эеспедиции к северному и южному полюсам. Название это лодке дано было после того, как она простояла зиму у берега реки, вмёрзшая в лёд. Когда я стал уверенно двигаться, любопытство исследователя природы я удовлетворял заплывами на лодке в наиболее живописные места реки Воронеж. Чтобы мне не было скучно одному, а набрал себе «команду» из мальчишек помладше меня, чтобы чувствовать себя среди них настоящим капитаном.
Однажды жарким летним днём 1939 года я с командой из четырех пацанов отправился вверх по реке. Обрывистый берег в этом месте высится примерно на два метра выше уровня воды. У самой реки берег песчаный, а сверху слой чернозёма покрыт густой травой. В такой почве легко роются пещеры, в которых в самую жару царит приятная прохлада. Отрывать такую пещеру мы начали вместе, а когда достаточно углубились, я, как самый сильный, продолжил это дело один. Отрыв достаточно просторный объем, чтобы поместиться всем, я натаскал в пещеру травы и улёгся на спину, заложив руки за голову. Ребята осторожно заглядывали в эту пещеру, но внутрь залезать побаивались.
К двенадцати годам я настолько окреп, что родители стали доверять мне лодку, которую отец назвал «Фрам» в честь первой в мире полярной шхуны, построенной по проекту Нансена. На ней он совершил три эеспедиции к северному и южному полюсам. Название это лодке дано было после того, как она простояла зиму у берега реки, вмёрзшая в лёд. Когда я стал уверенно двигаться, любопытство исследователя природы я удовлетворял заплывами на лодке в наиболее живописные места реки Воронеж. Чтобы мне не было скучно одному, а набрал себе «команду» из мальчишек помладше меня, чтобы чувствовать себя среди них настоящим капитаном.
Однажды жарким летним днём 1939 года я с командой из четырех пацанов отправился вверх по реке. Обрывистый берег в этом месте высится примерно на два метра выше уровня воды. У самой реки берег песчаный, а сверху слой чернозёма покрыт густой травой. В такой почве легко роются пещеры, в которых в самую жару царит приятная прохлада. Отрывать такую пещеру мы начали вместе, а когда достаточно углубились, я, как самый сильный, продолжил это дело один. Отрыв достаточно просторный объем, чтобы поместиться всем, я натаскал в пещеру травы и улёгся на спину, заложив руки за голову. Ребята осторожно заглядывали в эту пещеру, но внутрь залезать побаивались.
Давай, давай, не трусь, подбадривал их я, бояться нечего. Можете попрыгать сверху, чтобы убедиться, что пещера прочная.
Кто-то из них залез наверх и попрыгал. Вся масса земли и песка разом рухнула на меня, лежащего на спиге заложив руки за голову. Я сделал последний выдох, а вдохнуть уже нечего. В последние секунды передо мной промелькнула вся моя короткая жизнь мама, отец, школа затем сознание померкло. Этим бы всё и закончилось, если бы именно в этот час, в эту самую минуту мимо нашей пещеры не проплывал на своей лодке дядя Коля. Он увидел причаленный к берегу наш «Фрам» и сам пристал к берегу, увидев успуганно галдящих пацанов.
Что случилось?
Юру завалило там, в пещере!
Дядя Коля, лихорадочно работая руками, отрыл меня, сделал искусственное дыхание и вернул меня к жизни.
Именно после таких невероятных случаев люди начинают верить в чудеса, ангелов-хранителей, поскольку мою жизнь от смерти отделяли всего несколько секунд, и вероятность того, чтобы именно в эти секунды рядом оказался подходящий человек, не склонный к панике и не тугодум, который долго будет соображать, что произошло и что надо делать эта вероятность просто ничтожна.
Теперь, спустя много десятилетий, проезжая мимо и видя перед глазами эту пойму реки, я мысленно ищу то место, где в далёком детстве я чудом остался жить. Я также вспоминаю всех тех людей, которые и в то далёкое время, и много позже своими, казалось бы, иногда совершенно случайными действиями давали мне возможность продлить свою жизнь. Пережив такие трагические минуты, научаешься по-особому ценить жизнь и радоваться каждому новому дню, который для других, возможно, кажется пустым, обыкновенным и даже скучным.
В лагере за колючей проволокой
Начало этой истории, как ни странно, связано со столетием со дня смерти А.С.Пушкина после знаменитой дуэли на Чёрной Речке. Событие это отмечалось в нашей стране с огромным размахом. Миллионными тиражами печатались книги великого поэта. В газетах и журналах напечатаны были сотни статей, посвященных знаменательной дате. Всюду проходили торжественные собрания, конференции и литературные семинары, на которых народу в тысячный раз объясняли, какой великий вклад в русский язык и его великую литературу внёс этот мятежный поэт. Миллионными же тиражами были отпечатаны школьные тетрадки на обложке которых были помешены фрагменты иллюстраций к произведениям Пушкина. На одной их таких обложек широкими штрихами был нарисован вековой дуб, растущий у Лукоморья. Возле дуба на цепи вальяжно расхаживал рассказывающий сказки «кот учёный», а на ветвях удобно расположились русалки. На другой обложке был изображён в сверкающих латах, опоясанный мечом Вещий Олег, прощающийся со своим славным боевым конём, о смерти от которого его предупредил кудесник, любимец богов.
Все эти пушкинские торжества находились в страшном контрасте в общей атмосферой страха и подозрительности, пропиьывавшей всё наше общество, которому со страниц газет, чёрных раструбов радиодинамиков и с экранов киножурналов внушали, что кругом нас окружают враги троцкисты, вражеские шпионы, саботажники и диверсанты. Даже школьники с «пушкинскими» тетрадками, вместо того, чтобы слушать учителя, старались среди штрихов на обложке найти замаскированные образы. Если при таком поиске картинку еще и поворачивать, то некоторым удавалось обнаружить буквы, из которых складывалась фраза «Долой ВКПб». Из «компетентных органов» через облоно была спущена директива во все школы об изъятии «крамольных» обложек. Можно только предположить, что стало с авторами этих рисунков. Мама моя была учительницей старших классов. Выполняя директиву сверху, она собрала тетрадки своих учеников, оторвала все неугодные обложки, а тетрадки вернула школьникам без всяких объяснений. Да никто и не осмелился спрашивать. Целый портфель таких обложек она принесла домой то ли для последующей сдачи их в облоно, то ли просто для растопки.