Откровение снега
Из-под снега выпрастываю ресницы.
Не взлетаю, но участь моя легка
Облака, касаясь издалека,
Дарят сон, который и не приснится:
Старый город в Европе, тасуя лица,
Всё скульптуры подсовывает пока,
Чтобы наша встреча наверняка
Не смогла, нечаянная, случиться.
В лабиринта линиях заблудиться
Не боюсь, как будто ведёт рука,
И огонь мерцанием светляка
Превращает темницу души в светлицу.
Верю, двери несмазанные петлицы,
Спицы, птицы и скрип замка
Мне врата откроют! А ты, пока
Тем вратам ещё предстоит открыться,
Ублажай подменную лжедевицу,
Что давно спеленала в тугих силках
И лишила воли своей стрелка!
Но, воскреснув, сможешь ли убедиться,
Что в кощеево время редка зарница,
А без солнца прячутся облака,
Да бессонно плачутся без платка?
Из-за снега глазам суждено слезиться
А царевна ждёт пробужденья принца.
Чары зла рассеются свысока,
Словно сны, бегущие как строка.
Из-под них выпрастываю ресницы!
Святочное
Кажется, там, под небом овечьих шкур
Сгрудились в тучи штучные облака,
А пастухом у них голышок Амур:
Спать не даёт ребёнку звезда стрелка!
Это не Дед Мороз, не кудрявый Лель,
По разнарядке снайпер для Высших сил:
Сколько бы я ни плакала «пожалей!»,
Сколько бы ты о милости ни просил,
Кажется, там, под шкурами, чей-то глаз?
Что в полнолунье снежном поди, зашей?
Так и уставился, как в телескоп, на нас,
И подсылает снайперов-голышей!..
Кажется, так? Зимою или весной,
Ночью ли, утром какой в этом всём резон?
Произнеси: «Останься во мне, со мной!»
Я помолюсь, чтоб ты не исчез, как сон
Может быть, это английский рожок разжёг
В тучах-отарах брачную толкотню?
Как по команде «целься!» летит снежок
В сердце! Я только сердцем и заслоню
Я остаюсь, снимая с тебя ярмо
Млечным путём прикинулся тот хомут!
Кажется так, что чудо пришло само,
Прямо на святки, когда чудеса и ждут!..
Плач по Орфею и Эвридике
Ужасный век! Ужасные сердца!
Эринии не сводят глаз с певца,
Сизиф на камень сел, остановилось время,
На колесе распятый Иксион
Заслушался Орфея это он
Запел в аду, боготворимый всеми
Бог прилетел, но гимнов не принёс.
А сколько у него ещё колёс,
Условий, испытаний для влюблённых,
Галер, олимпов, стиксов хоровод?
Лишь тот любви достоин, кто пройдёт
Все непреодолимые заслоны!
Играй, Орфей, на арфе, сладко пой,
Фракийкам не расправиться с тобой
Пока хариты тешатся с Хароном,
И я, подруга муз, горю стихом,
По Эвридике плачу, в горле ком
В процессии глотая похоронной
В Каменном лесу
Песчаное дно и побитые камни
Где море должно быть дорога легка мне.
Титаны у Бога хранители брега.
А я ищу человека!
Полон подол молодильных яблок,
Левый рукав мёртвой воды, правый живой.
Титаны камнями застыли, озябли
Обрызгаю их с головой!
Их телами написано имя Бога
На греческом? На санскрите?
Я им говорю: «Отомрите!»
Пред ними замру: «Говорите!»
И промолвят они:
«По молочным ли рекам
Ты искала всю жизнь человека?»
«Ой, вы, каменные истуканы,
Я не дам ему кануть!
По берегам кисельным
Рвала оборки кисейны,
Обошла все русла,
Что зовутся Русью»
А в овраге у Велеса
Корова телится.
Влезаю в одно ушко к ней
(Ну, кто бы ещё влез?),
Из другого встречает Каменный лес!
Я умею печь хлебы, и пою на потребу,
Плету словеса затейны до скончания века,
А ещё ищу человека,
Что обнял меня у побитых камней,
И ответил титанам: «Желаю быть с ней!»
Дар бессмертья, само собой,
Он пожертвовал за любовь!
Роман/с
Рассыпалось лето на тысячу звёздных ночей,
А звёзды на тысячу остро ненужных предметов
И песенка спета, и август промозглый ничей.
Ниспослано будет беззвёздное небо за это.
За то, что дожди, что осенняя в ноги листва,
За то, что ты предал любви мифологию нашей
Ещё, подожди, не склонилась твоя голова
Под песню поэта, что клён воспевает опавший.
Ещё не пропитана вечная русская грусть
Дыханьем рябины, застольною горечью водки.
А я невечернего света звездою зажгусь
В той келье, чей луч или ключ боготечностью соткан
Осыпалось лето, закончилась музыка сфер.
О, мой звездопадовый август! Возможна ль реприза?
Наверное, где-то усыпан осколками сквер,
Скрывает слезу Люцифер, не прощён и не признан?
И признаки ржавой калитки, и странный роман/с,
Что вывернул мир наизнанку, как русскую душу,
Великой державе, которой нет дела до нас,
Звучат и звучат, вековой тишины не нарушив.
Крестик
Крестик
Ах, неужели, неужели
не могут люди быть людьми?
С чужою женщиной в постели
мой крестик ангельский сними!
Пусть никогда не прикоснётся
к нему случайная рука
Взгляд Николая Чудотворца
метнёт грозу, наверняка.
От этой пагубной угрозы