«А где же тут хижина хоть какая-то? Где же молодица живет?» возникли у меня вопросы. Хотел спросить, но взглянул на Задеригу, потом на батьку и понял, что не скажут они мне ничего. Так и шли молча до места то по балке, то по лесочкам.
Как только вышли на открытое место, Вернидуб на холм показывает и говорит:
Вон стоит красавица.
Я посмотрел и оторопел вначале, а потом рассмеялся негромко. Батька на меня взглянул и произнес:
А ты думал, что я тебя к суженой приведу? Так это твоя забота стать таким, чтобы она тебя увидела и распознала, что муж ее ты.
Мне она понравиться вначале должна.
Ты, прежде всего, мужчиной внутри должен стать, а не только грудь вперед выставлять, да подбочениваться и ус крутить, видя молодицу. Или ты думаешь, что саблю получил, чему-то научился, в походы походил и на этом все, за тебя любая пойдет?
А что мало?
Немало и не много, отозвался батька. Что ты, что отец, покосился Вернидуб на Задеригу, себя слушать не хотите, но почему-то считаете, что у вас в жизни все должно сложиться благополучно.
Так ты ж меня женил, отозвался Задерига. И неплохо вышло. Четверо у меня детей. На жену гляжу, и сердце радуется
Ты хоть себя не обманывай. Сын-то ладно, но у тебя в голове тямы должно быть больше. Что, не видишь какие сейчас времена?..
Да, тревожное время, слегка поморщился Задерига и почесал затылок, как бы стимулируя этим работу такого важного органа, как голова.
Сарифия нас приветствует, говорит, что рада нас видеть, перевел разговор на другую тему Вернидуб. К себе нас приглашает в гости. Так что пойдем на холм.
Ты не устал?
Что это ты ко мне так участлив? искоса поглядывая на Задеригу, спросил батька. Мой час еще не пробил. Хожу пока что сам. Скажу, когда надо будет отдохнуть.
Недалеко оно недалеко, да упарился даже я, пока добрели до холма, тем более что не спешили. Возле холма немного постояли, батька о чем-то мысленно с Сарифией поговорил и сообщил:
Сарифия сказала, что всех нас знает, а тебя повернул ко мне Вернидуб голову, давно заприметила.
Так я ж в здешних местах не так много и бываю.
А это значения не имеет. Страж есть страж. На то он здесь и стоит.
И кто же его поставил сюда?
Скиф Агнак. Он с Сарифией договорился, что она будет помогать ему, соплеменникам и друзьям его друзей, а в будущем тем, в ком увидит золотой колос.
И что, во всех нас есть золотой колос? не унимался я.
Золотое зерно в колосе, поправил меня Вернидуб.
И что мы будем делать, когда поднимемся?
Вернидуб в это время переглянулся с Задеригой. Оба усмехнулись.
Любить Сарифию не обязательно, но правильно относиться к ней необходимо, усмехнулся Задерига, глядя на меня.
Догадался уже. Что вы меня все разыгрываете?
Ты внимание выше пояса подними, а то оно у тебя частенько между ног болтается. Сила скоро тебе пригодится, отметил Вернидуб, поднимая голову вверх и щурясь от солнца, выглянувшего из-за тучки. Долго не пробудем здесь. Дело надо сделать так, чтобы никто нас не увидел, а то опять небылиц наплетут
Батька намекал на молву, предписывающую ему связь с нечистой силой и прочие чудеса. Причем каждый, кто что-то говорил о Вернидубе, привирал свое и в результате случай обрастал такими подробностями, что батька выступал, чуть ли не могущественным колдуном, которого слушались духи, нечистая сила и черти. Естественно такой огласки Вернидуб не хотел. Лекарь он был, несмотря на годы, один из лучших на Запорожье и далеко за его пределами. Дело свое знал, да не всякого лечил
Вроде никого вокруг, оглядевшись, предположил Задерига.
Тогда поднимайтесь за мной. Сарифия нас заждалась.
Батька резво взобрался на холм, осмотрел с высоты, щурясь, не видно ли кого, но степь была пустынна. Хорошо было на вершине холма, привольно и как-то необычно, как будто ты ступил на территорию, чем-то отличную от той, что была у подножия холма.
Обернувшись к каменной мадонне, Вернидуб внимательно на нее посмотрел, и уведомил:
Страж приветствует нас, говорит, чтобы чувствовали себя, как дома, но не забывали, что в гостях. Здесь его место. Лучше, если не готов, не приближаться близко.
Это насколько не приближаться? вырвалось у меня.
На пять-шесть шагов, охотно пояснил Вернидуб.
А то, что будет? не умолкал я.
Хватить сотрясать воздух. Делом займемся. Я ведь не зря тебя сюда привел. Кое-что показать нужно. Да и Сарифия сегодня благосклонна к нам. Обычно она от камня, Вернидуб жестом указал на статую, которая сложила руки чуть ниже пояса, не отходит, а сегодня что-то погулять решила
Хватить сотрясать воздух. Делом займемся. Я ведь не зря тебя сюда привел. Кое-что показать нужно. Да и Сарифия сегодня благосклонна к нам. Обычно она от камня, Вернидуб жестом указал на статую, которая сложила руки чуть ниже пояса, не отходит, а сегодня что-то погулять решила
Ничего не вижу, признался я. А ты? повернулся я к отцу.
Задерига лишь по усам рукой провел, но ничего не сказал.
Не хочешь ты видеть, не настроен, поэтому и не воспринимаешь то, что возле тебя находится, сделал вывод Вернидуб. Ты расслабься, но будь внимательным, позволь себе видеть и слышать так, чтобы воспринять потаенное. Главное, ничему не удивляйся. Что увидишь, воспринимай спокойно. А то ты неуравновешен и чрезмерно недоверчив.
Я постарался сделать так, как сказал батька.
Можешь даже глаза закрыть, но внимание не ослабляй, раздался издалека, хотя батька был рядом, его голос.
Когда ты внутри умолкаешь, снаружи начинает говорить степь. Она тысячами запахов и звуков охватывает тебя. Ты начинаешь слышать шепот трав и говор рощиц, течение речушек и полет птиц. Это сложно передать словами. Надо, как говорил батька, учиться слышать и слушать, смотреть и видеть. Чтобы овладеть этим искусством сполна, нужны годы. Просто так само по себе в тебе ничего не возникает и не появляется. Зато мир, открывающийся тебе по мере того, как ты делаешь определенные шаги, навсегда остается с тобой. С одной стороны, этот мир поражает своей красотой и разнообразием, обилием красок, а с другой, чем больше ты видишь и слышишь, ты начинаешь понимать все отчетливее, куда движется мир и ты с ним
Из необычно тихого состояния слушания меня вывел голос Вернидуба:
Не поддавайся очарованию степи. Зри, а не тай от того, что видишь и чувствуешь. Не состояние должно управлять тобой, а ты состоянием. В любой момент вошел и вышел. Не будешь выполнять это правило быстро уйдешь из жизни, а тебе надо жить долго.
Это почему? спросил я, открывая глаза.
Смысл жизни познается в жизни, усмехаясь, молвил Задерига.
Одна его рука лежала на рукояти сабли, а другой он поддерживал травинку, которую покусывал. При этом отец внимательно всматривался в степь, отмечая в ней малейшие изменения, готовый в любую минуту отреагировать и принять меры.
Увидишь то, что раньше не замечал, поднимешься над жизнью, многое поймешь, пояснил Вернидуб.
Я тогда понял, что главное он не сказал.
Сарифия с тобой поговорить хочет. Нравишься ты ей, внезапно отметил Вернидуб. Только не говори с ней прямо, а через энергетический шар. Я его сейчас для тебя создам. Понял?
Попробую.
Я прикрыл глаза и вдруг слегка оторопел: передо мной, чуть слева от каменной статуи, стояла необычайной красоты женщина. Ее одежды чем-то напоминали скифские, но все-таки убранство Сарифии было отлично от них. От наряда Сарифии веяло чем-то неземным и загадочным, полным притягательности и одновременно едва заметной усталости и какой-то потаенной грусти. Тем не менее, присутствие Сарифии очаровывало. Лицо женщины, правильное с большими, широко раскрытыми глазами, диадема с кристаллом по центру лба, богатое убранство головного убора, все говорило, что передо мной не обычная женщина.
Сарифия показывает тебе себя, раздался, как будто издалека, еле слышный голос Вернидуба. Я буду с тобой говорить мысленно, а ты слушай. Меня от нее отличить ты должен.
А что можно спрашивать у Сарифии?
Подумай. Я тебя ни в чем не ограничиваю.
Внезапно во мне возникла мысль:
«Я Сарифия, прибывшая на Землю с планеты Яртия».
Сразу после этого я увидел внутренним взором солнце, вокруг которого вращались круглые шарики. Луч, исходящий из руки женщины, указал на одну из них.
«Моя Родина погибла давно. Мы приняли решение перейти на Землю. Части уолитов удалось уйти, но большая часть погибла. Здесь мы помогаем вам, но все меньше тех, кто видит и слышит нас. Мы умираем, как и здешний мир, но делаем это тихо и незаметно сами для себя».
«А почему ты решила выбрать камень? Ведь можно было воплощаться в телах людей».
«Люди? Людей все меньше. Их место, когда ты научишься видеть истинную суть, занимают кто угодно в людском подобии. К тому же камень прочнее. Пройдут столетия, даже тысячелетия, прежде чем он рассыплется, если, конечно, его не разобьют. К тому же при частых воплощениях способности рано или поздно будут забраны, а здесь я пока что их не потеряла. Тем более что мне помогают».