Игорь Фарбаржевич
Башня «Ч»,
или Аномальная зона
Часть первая
В тихий июльский вечер от причала пансионата «Сосновый Берег» отошёл небольшой прогулочный катер на 12 пассажиров, под брезентовым навесом, в случае дождя. Рулевым был бородатый молчаливый дядька, в наброшенном плаще с капюшоном.
Сам пансионат находился неподалёку от маленького заштатного городка Со сенки, по соседству с одной из центральных областей России.
Был городок заложен князем Никитой Шишковым ещё в 13 веке, и с той поры ни разу не перестраивался, оставаясь в тех же пределах, как и при князе.
Сосенская молодёжь почти вся уехала в большие города, ополовинив, тем самым, и так небольшое количество жителей. Так что остались в городе, кроме стариков да калек, ещё и мастера народных промыслов. Одни вырезали деревянные кру жки да резные фигурки, другие расписывали металлические подносы совсем не так, как жёстовские мастера, а по-своему, по-сосенски, третьи плели корзины да изгороди, а четвёртые ковали подсвечники на три, пять и более свечей. Как по вечерам на городском базаре зажигали на них свечи такая красота вспыхивала глаз не оторвать!
Рядом от Сосенок и находился пансионат «Сосновый Берег».
Был он небольшой, человек на пятьдесят отдыхающих. Каждый день после завтрака или до обеда, а чаще перед ужином отправлялись они кататься на прогулочном катере. И обязательно под музыку всегда находился «свой» музыкант-отдыхающий, что играл на гитаре или скрипке, а то и на «волшебной флейте», превращая несколько часов небольшого круиза в дивное музыкальное путешествие вдоль берега, по реке Шишковке, к древнему маяку, что стоял несколько столетий за поворотом реки, на холме небольшого острова. Обойдёт его катер вокруг три раза да и воротится к причалу пансионата.
Так было и в этот раз.
Правда, заняли свои места на катере всего шесть человек из двенадцати две женщины и четверо мужчин.
Молодой человек в модной куртке, лет тридцати, оказавшийся среди них с гитарой, пел под свой аккомпанемент разные знакомые песни, а остальные отдыхающие ему с удовольствием подпевали.
Ничего не предвещало плохую погоду и уж, тем более, шторм.
Однако, как только катер свернул по повороту реки к древнему маяку небо вдруг почернело, солнце пропало, раздались раскаты грома, вспыхнули молнии, и на Шишковку обрушился сильный ливень. Волны поднялись двухметровой стеной, норовя затопить катер.
Повернуть назад было уже невозможно из-за сильного ветра, и бородатый рулевой, не говоря ни слова, направил катер в сторону маяка.
Когда до островного причала оставалось метров тридцать, на катер налетел ураган такой силы, что тот, словно лёгкая лодка, накренился к воде и перевернулся под громкие женские крики. Четверо пассажиров трое мужчин и женщина средних лет из последних сил поплыли к маяку, и когда вскоре почувствовали под собой твердь, только тогда увидели, что молодая женщина и двое мужчин, в том числе рулевой, исчезли в бурлящем бешенстве волн и водопаде дождя
Древний маяк представлял собой округлую башню, высотой метров сорок, сооружённую из скальных камней неправильной формы и имел на разной высоте несколько небольших окошек.
Один из спасшихся пожилой мужчина, лет шестидесяти, повредил правую ногу, и теперь двое других помогали ему дойти до дверей башни. Он же, обхватив их за плечи, подпрыгивал на одной левой.
К счастью, входная дверь была не заперта, и все четверо, промокшие до костей, поднялись по каменным ступеням на высокий первый этаж и очутились внутри маяка.
Эта была большая просторная комната.
С левой стороны уходила вверх винтовая деревянная лестница, под которой пылал жарким пламенем камин грубой работы. С двух его сторон стояли кресла-качалки, с одинаковыми клетчатыми пледами на спинках.
Над каминной полкой сушилась на верёвке мужская одежда чёрный свитер грубой вязки, две пары шерстяных носков и длинный, словно питон, вязаный шарф. А над всем этим, почти под потолком, висели старинные бронзовые часы без стрелок, с пятью сохранившимися цифрами на циферблате.
С правой стороны комнаты высился резной буфет с посудой. Радом с ним на стенке висел образок, освещённый огоньком свечи.
В центре комнаты стоял тяжёлый дубовый стол с зажжённой свечой, вокруг которого стояло несколько табуретов.
У окошка примостилась ширма, за ней виднелась часть кушетки.
Вой ветра становились всё глуше, однако не прекращался ни на мгновенье. Где-то вдалеке раздавались удары грома.
Боже! сказала женщина, присев на табурет. Была она небольшого роста, худощавая, но крепкая, лет пятьдесят. Неужели спаслись? Я уж подумала: конец!..
Кривая вывезла! ответил молодой человек, что пел песни под гитару, снимая куртку.
Какое счастье, мои дорогие! радостно произнёс восторженный на вид мужчина, лет сорока. Маяк-то, оказывается, обитаем!.. Настоящий островок спасения!
Не для всех глухо сказала женщина, Та девочка наверное погибла. Жаль! Кажется, её звали Алина
Спастись в такой шторм можно было только будучи на дружеской ноге с Богом заметил молодой человек.
Как я, например горько пошутил потерпевший с больной ногой. А вот священник погиб!.. Уж кто-кто
Давайте пока не будем это обсуждать предложила женщина. Дайте отдышаться
Мужчину с повреждённой ногой посадили в одно из кресел у камина.
Его лучше на кушетку, сказала мужчинам женщина. Я осмотрю ногу
Потерпевшего осторожно положили на спину.
Женщина, присев рядом с ним, закатила штанину и, сняв с его ног мокрые сандалии с носками, начала тщательно ощупывать опухшую стопу.
А вы врач? поинтересовался у неё молодой человек.
Хирург, ответила та и представилась: Дятлова Вера Евгеньевна.
Очень приятно кивнул молодой человек. Ажищев Сергей Владимирович, Можно без отчества. И тут же стал заниматься своим мобильником.
Я вас сразу узнала, кинула на него мимолётный взгляд Дятлова.
Я тоже морщась от боли, произнёс потерпевший. Ещё на причале я очень удивился: знаменитый журналист на краю географии!
Уж такая наша работа! без напыщенности ответил Ажищев.
Э-э, нет! У вас «места ягодные»! возразил с хитринкой пострадавший мужчина. Здесь что делаете?
Всё-то вам расскажи!.. полушутя ответил молодой человек. Кстати, вы кто, простите?..
Мужчина с повреждённой ногой представился:
Угрюмов Роман Григорьевич Из Петербурга Федеральный судья
Ого! только и ответил известный журналист.
Каков вердикт, доктор? спроси судья у «хирургини».
Ничего опасного! обрадовала она. Перелома нет
А как же опухоль?..
Скорее всего, небольшой вывих Вернёмся в пансионат, сделаем рентген. А пока плотно перевяжем И обратилась к восторженному мужчине: Принесите, пожалуйста, шарф с каминной полки!..
Меня Николаем Петровичем зовут, представился тот с застенчивой улыбкой, А фамилия моя Сухоребров Я учителем биологии в Детском доме работаю Под Владимиром отчитался он, протягивая шарф.
Очень приятно ответила Дятлова, перевязывая шарфом ногу Угрюмова.
А-а-а, пестики-тычинки! Знаем-знаем! весело воскликнул Ажищев. Небось, на практических занятиях показываете детям метод безопасного секса!
Что вы такое несёте?!.. вытаращил на него глаза Сухоребров.
А что?.. Детей нужно учить жизни с ранних лет. Чтобы в подворотнях не блудили. А на выпускных экзаменах торжественно вручать «Аттестат половой зрелости»!..
Да у вас, любимый прямо-таки, какой-то болезненный комплекс!.. Сухоребров снял с себя мокрую футболку и повесил её сушиться на верёвку, над каминной полкой, рядом с чужой одеждой.
Это у вас «комплекс ГТО»! усмехнулся Ажищев. А я человек без комплексов!
Дятлова, перевязав ногу Угрюмова, укрыла её пледом, затем, поставив ширму у стены, стянула второй плед с другого кресла и скрылась с ним от мужских глаз.
Как хорошо, что среди нас врач! радостным голосом заметил Сухоребров. Как-то на душе спокойней
Да уж, большое везенье!.. хмыкнул Ажищев, продолжая возиться с мобильным телефоном. Впрочем, тот факт, что с семьёй последнего российского Императора был доктор Боткин, никак не повлиял на фатальный исход в Екатеринбурге
Что вы такое говорите, мой дорогой!.. нервозно произнёс учитель из-под Владимира. Вспомнили событие почти вековой давности! И, главное, абсолютно не в тему!.. Лучше займитесь сушкой одежды
Ажищев внял совету биолога и, сняв с себя мокрый свитер, отжал его у входной двери и повесил на верёвке над каминной полкой.
Судья протянул журналисту мокрую рубашку:
Не сочтите за труд
Тот стал развешивать общую одежду: