Кэтрин попыталась вырвать свою руку, но он не отпускал ее, и вот они уже стояли в огромном опустевшем кругу залы, и сотни глаз со всех сторон смотрели на них.
Она оглядывалась по сторонам, и все вокруг казалось ей холодной смертью, она не могла танцевать, но ее безмолвный спутник увлекал ее в танец, и ее черное платье тревожно шуршало, а светлые волосы горели таким светом, словно это было последние мгновение ее жизни. Все слилось в одно: люди, лица голоса, осталась лишь эта темная музыка, но она пела о смерти и более ни о чем. Ее звуки лились и бились в ожидание кошмара, Кэтрин казалось, что она сходит с ума, она уже не слышала злобных голосов, твердивших ее имя.
Кэтрин, посмотри на меня, звучало вокруг нее, взгляни в мраморное лицо ужаса.
Но она не решалась, в ее голове кружились лишь одни слова:
Кровь молодой девушки, произнесшей имя роковой красавицы, пробудит зло.
Взгляни на меня, снова прозвучало рядом. Уже не глаза партнера, а кровавые огни сияли перед ней. Что ей было делать, она не знала, как ей спастись. Кэтрин остановилась, и вдруг она вскрикнула и схватилась рукой за талию. Ей показалось, что все ее тело прорезала страшная боль, словно кто-то ударил ее кинжалом. Она увидела струю крови на своем черном платье, и ее белоснежная рука тоже была в крови.
Что-то страшное происходило в зале, фигуры всех гостей застыли как статуи и не могли сдвинуться с места. Все замерло, и Кэтрин обвела тускнеющим взглядом безмолвную толпу. Нигде она не могла найти помощи, нигде не сохранилось жизни, и даже алые глаза незнакомца были неподвижны, он превратился в прах у ее ног, и она в ужасе отпрянула, но боль в теле не давала ей покоя.
Кэтрин попятилась, но вдруг какое-то яркое сияние на миг ослепило ее глаза. Она обернулась, перед ней сияло одно из огромных зеркал, и сейчас его глубина сияла не только своей голубой гладью, но и какие-то непонятные огоньки бегали по ней вокруг отражения Кэтрин.
Одной рукой держась за талию, а другой, откидывая со лба длинные пряди волос, Кэтрин посмотрела на себя. Все было, как раньше. В зеркале отражалась все та же нежная светловолосая красавица в черном сверкающем платье, то же прекрасное лицо, что и раньше, но теперь на нем лежал отпечаток смерти. На ее глазах гладь зеркала начала мутнеть, словно подводное течение, и ее отражение расплывалось и дрожало в водяной глубине. Вдруг молния ударила в небо, и вот Кэтрин снова посмотрела на себя и вскрикнула от ужаса. В зеркале отражалось точь-в-точь похожее на нее, но в то же время совсем другое лицо роковой красавицы. Бледная молния сверкала и оттеняла ее белоснежную кожу. Длинные и вьющиеся золотые волосы падали на плечи, и синие лукавые глаза сверкали, как звезды самой ночи. Алые губы искажала хитроумная, дьявольская улыбка.
Она была прекрасна, но холодной и коварной красотой. Кэтрин узнала ослепительную красоту Ланнан Ши.
Мгновение она не могла отвести взгляда от пугающих, синих глаз, она только смотрела прямо в них и не верила, что так похожа на эту губящую красоту.
Ты похожа на меня, и ты обречена на смерть, был приговор Ланнан Ши. Зеркало покрылось черным туманом, а в голову Кэтрин ударила страшная боль, кровь хлынула из раны, и она упала на пол, но она казалась живой, ее губы хотели прошептать слова любви и спасения, она всего лишь спала. Ланнан Ши с ледяным спокойствием смотрела на нее, и холодное торжество играло в ее синих глазах.
Под дворцом бежали вглубь земли тысячи дорожек и следов и прятались в числе длинных лабиринтов. Ни капли света не проливалось сюда, ни капли солнечного тепла, а за стенами тоннелей слышался лишь шум глубокого и бурного моря, здесь сходились море и земля. Даже волны не могли разрушить эту неземную крепость, ее поддерживали другие темные силы.
Чем она была, как она появилась на свет, все было покрыто мраком тайны, кроме одного, сама смерть заснула здесь, и ее сон был страшен, а лабиринт тянулся, бесконечный, как и море, стоило только войти в него, и любой заблудился бы здесь и погиб.
Сверху, на земле, сиял уснувший колдовским сном прекрасный дворец, а внизу, под землей, тянулась бесконечная, пугающая цепь лабиринтов, и было более, чем удивительно, почему море еще не ворвалось сюда и не затопило их, но у этих тоннелей была своя особенная тайна.
Море бушевало и билось, словно хотело разрушить все созданное руками человека, но оно не могло погубить то, что создали потусторонние силы. Только видимость пустоты и безжизненности появлялась здесь, а в действительности повсюду царила тайная жизнь, в каждой стене, под землей, внизу и вверху, только надо было присмотреться к самому волшебству, чтобы заметить ее.
Отсюда было не выбраться никакими силами, дорожки и тропинки не вели к освобождению, а лишь еще больше запутывали в пути и не давали выбраться на свет. Здесь никогда не было света, его лучи не доходили сюда и не согревали подземные камни, его лабиринты были связаны с дворцом, хотя вода со всех сторон окружала его, но, казалось, он вел в саму преисподнюю.
Что-то сегодня произошло здесь, доказательством этому служили разбросанные по земле увядающие цветы.
Их нежные головки трепетали во тьме, цветы предвещали нежданную смерть.
Лабиринты тянулись длинными ходами, и им не было ни конца, ни края, но путь не был бесполезным, он тоже вел к своей цели, но только избранные узнавали о ней.
Уже давно велась эта борьба в темном мире, борьба между золотоволосой повелительницей ночи и королевой подводного зла, но было ясно одно победит Ланнан Ши.
В огромной пещере горел свет, тусклый и слабый, но все же вполне реальный.
Пещера выглядела, как большая зала, темные каменные стены словно надавливали на происходящее здесь и не давали ему обрести ни минуты покоя, они давили на само сердце, не давая ему облегченно вздохнуть. Человек, попавший сюда, ощущал себя мертвым или заживо погребенным. Это была каменная клетка, откуда уже невозможно было выбраться никому.
Ее стены дышали воздухом, полным зла, и даже неустрашимый человек здесь превращался в пленника зла, и это зло могло заставить его сделать все, что пожелает огромное вместилище тайн. Казалось, эти стены вот-вот разрушатся и погребут живую душу под своей тяжелой громадой, но как они были крепки, их создавали столетия, но не света природы, а чары магических сил.
Дно пещеры, как и ее стены, были целиком из темного камня и земли. Море не доносило сюда шум своих волн, и только на каменном полу осталось одно напоминание о море маленькое озерцо, которое заполняла гладкая голубая вода, но в пещере не было темно, и не только свечи роняли свой свет на темные камни, все здесь блистало и играло всеми оттенками дня.
Груды золота возвышались на полу, как какой-то драгоценный клад, и они сияли ярче самого солнца, забытого здесь. Это были темные сокровища мира мавок, сокровища, подобным которых не было еще на земле. Золото блестело и переливалось, золотые монеты украшали его, и в его густом холме виднелись сверкающие камни: алмазы, рубины, бриллианты, изумруды и многое подобное им, но сапфиры были ненавистны здесь, ведь они напоминали очаровательные, синие глаза золотоволосой красавицы.
Рядом с золотом были разбросаны ослепительно сверкающие даже в полутьме драгоценные украшения, их камни блестели и переливались, искусно вделанные в украшения нечеловеческой рукой, и, правда, в этой пещере не было ничего человеческого, поэтому и ни один человек не мог найти дорогу сюда или уйти отсюда, оставшись живым.
Казалось, бы кто мог быть несчастным, обладая этим, но счастье и золото было небом и землей, уже давно никто не мог произнести одно из этих слов, подумав о втором, в нем было горе, несчастье, вражда, счастья не было и не могло быть там, пока эти сокровища украшали каменную землю под стенами моря и дворца. Здесь начинался совсем другой мир, и дикий сон зла уже был нарушен каплей крови молодой красавицы, а теперь и она сама должна была стать частью и ужасом этого бездушного мира.
А в тусклом освещении пещеры тянулись два ряда людей в черных, траурных одеждах, но их лица нельзя было различить, и длинные вуали покрывали их, такие же черные, как и их похоронные платья.
Сегодня в эту ночь они все были печальны, какие бы чувства они не испытывали раньше, но сейчас они грустили и горевали, и этот траурный плач смешивался со слезами смерти. Но были ли среди них простые люди, или под маской образа человека скрывались черные души, хоронившие частичку своего зловещего императора. Плача не раздавалось в пещере, опущенные глаза не проливали ни капли слез, они страдали молча, но не искренно, не по зову скорби, а по долгу угасать или воскрешать темную силу, от которой зависели они все.
Здесь была тень траура. Вся пещера была забросана пестрыми цветами, они цвели и сияли на каменном полу, нежные головки маргариток клонились ко сну, пестрые лепестки разноцветных лютиков украшали своим нежным покровом холодные камни, незабудки и хризантемы наполняли светом и жизнью мертвое царство вокруг себя.
Они жили своей особенной жизнью, но она сливалась со всем, что окружало ее и придавало красоту даже этому месту плача и смерти. Они были прекрасны в своем полусне, но их жизнь увядала, как и другая хрупкая жизнь, задремавшая сном смерти. Среди всех этих цветов сияли, как яркое солнце, одни цветы белые, водяные лилии. Как они оказались здесь, не во время и не к месту. Как они до сих пор были живы без воды. Здесь они цвели еще ярче, еще красивее, создавая вокруг себя особенный ореол, и, казалось, они превращают всю пещеру в цветущий пруд или тихие воды озера, да, с ними пещера оживилась, как никогда, но они тоже не могли воскресить мертвого.