И вдруг моим глазам предстала картина: два здоровенных немца в касках, с полицейскими бляхами во всю грудь накидывают на шею веревку какому-то человеку.
Я стою в 7075 метрах. Мне не видно всего человека. Он скрыт перилами балкона. Я вижу только его черную, смолистую голову. Да вешать собираются, несомненно Мороз по коже. Веревка на шее. Немцы поднимают человека и, держа руками за накинутую на шею веревку, опускают человека вниз, веревка привязана к перекладине балкона
В толпе ропот Истерические крики женщин. Человек раз, два вздрогнул и повис мертвый. На груди у него на русском и немецком языках надпись: «Партизан».
Какая-то женщина говорит молитву истерическим голосом и выходит из толпы.
Герой До самого вечера болталось, колеблемое ветром и омываемое дождем, тело повешенного
Шел домой с огромной тяжестью на груди.
31.Х.1941 г. Почти всю улицу мобилизовали забрасывать выкопанный нашими саперами противотанковый ров. Работает человек 2025 мужчин и женщин. Народ пока еще не голоден. Слышны шутки все на тему о молоке, яичнице и т. д. Огромная яма забрасывается землей. Под землей хороним убитую накануне немцами лошадь. Сейчас никто не думает о лошадином мясе, но, видимо, придется его отведать.
Во время работы подходит немец. Вызывает двух человек таскать в соседний дом (где находится немецкая кухня) воду. Вода только на Журавлевке62. Далеко и тяжело. «Пронесет мимо меня», думаю. Но, на мое несчастье, я оказался ближе всех к подошедшему немцу. Берет меня и еще одного. Вот оно рабство мелькает в голове начинается. Пришлось идти. Принесли один раз по два ведра. Требует немец еще. Я решительно отказываюсь. Знаками и запасом немецких выражений стараюсь это объяснить немцу. Угрожает. В конце концов, отпустил с условием замены нас другими из партии работающих по засыпке рва Да, мы рабы
На улице останавливают меня какие-то два немца. Мобилизуют на работу. Вспомнив слова Боч-ова, что работающих в Управе63 не трогают, вру, что работаю в Stadtwerwaltung64. Не верят, но, к счастью, документов не требуют. Отбояриваюсь
На обратном пути та же история. Опять отбояриваюсь.
Да, мы рабы отныне
3.XI.41 г. Думаю о пище. Как пропитать, где достать хлеба? Спас бы картофель. Надо достать картофеля. Но где и как? Думая над этим, встречаю Роменского. Он советует завтра ехать копать картофель с немцами. Они, будто бы, дают машину. Собирается человек 8, в том числе его сын. Условия: 2/3 немцам, 1/3 нам. Ничего не поделаешь, они господа положения, они диктуют. Соглашаюсь.
4.XI.41. Ездил в Русскую Лозовую65 за картофелем. Видел разоренный колхоз, в котором работал. Вдалеке виднеются копны необмолоченного хлеба. Это рожь и пшеница. Знакомый мне участок.
По дороге валяются разбитые машины. Могилы, трупы лошадей.
Тянутся вереницы людей в поисках картофеля и овощей.
Лебединский со мной.
Грязь непролазная. Картофель выкопан, что и следовало ожидать. Осталась дрянь. Копаем под наблюдением немецкого офицера, хорошо говорящего по-русски. Кто он? Говорит бухгалтер. Врет, вероятно. Наши перед ним подличают, ругают советскую власть, унижаются. Противно, до чего противно, когда видишь лица, на которых не написано ничегошеньки национальной гордости
8.XI.41 г. Я опять ездил за картошкой.
12.XI.41 В пустые квартиры нашего дома въезжают жильцы с Пушкинского въезда.
Приходил «украинский» полицейский и все допытывался, сколько в нашем доме квартир. Конечно, с целью его забрать. Галичанин. Видимо, сынок кулака. Держит себя вызывающе. Говорит исковерканным украинским языком.
Евреев ненавидит. Фашист.
20.XI.41 Голод. Продукты на исходе. Есть немного сухарей, немного крупы. Едим в обрез. Жалко девочку. Холод.
Работы нет. Институт растаскивают немцы. Сегодня застал немца в физическом кабинете в поисках каких-то приборов.
Выбрав ценные приборы, собирается уходить.
В дверях швейцар Гр. Ив. Спрашиваю разрешение. Говорит нет. Описи похищенного составить не хочет. Вор, как есть вор. А в газетах и речах крики: «немецкая армия не грабит».
22.XI.41 Я в отчаянии от ощущения голода. Уславливаюсь с женой, что работать будет она. Я перейду на ее иждивение, чтобы не служить немцам.
Но нет, работы для нее не предвидится.
Что делать?
Денег нет. Базаров тоже нет.
25.XI.41 Записка от Лебединского. Просил зайти завтра в Управу.
Но нет, работы для нее не предвидится.
Что делать?
Денег нет. Базаров тоже нет.
25.XI.41 Записка от Лебединского. Просил зайти завтра в Управу.
Зачем?
Если предложат работу, придется соглашаться. Нет выхода. Работать буду для своего народа.
26.XI.41 Так и есть. Лебединский работает уже в Управе, заведует статистической группой Горуправы и одновременно ему предложили место научного руководителя в организуемом планово-экономическом бюро.
[Далее в тетради дневника пропуск, девять незаполненных листов, затем несколько вырванных листов А. У.].
19.XII.41 Два факта запечатлело сегодня сознание.
1) О нормах выдачи продуктов населению г. Харькова (приказ немецкого хозяйственного штаба 44). Об этих нормах стоит сказать.
Несколько дней тому «Нова Україна»66 сообщила такие нормы на день хлеба:
400 грамм для работающего;
200 || неработающего;
300 || для детей до 16 лет.
Нормы эти разработала городская Управа, как сочла необходимым сообщить читателям газеты.
Ну, а немцы делают иначе. Вот их нормы (в граммах на неделю):
[Опять в тетради пропущено пять незаполненных листа А. У.]
5.ІІІ.42 Вниз по Пушкинской движется партия арестованных, два конвойных; партия в штатском значит не пленные. Всех человек десять. Сзади двое на руках поддерживают падающего, обессилевшего, который обхватил шеи тех двоих. Ноги у бедняги, видимо, опухшие. Избит или обессилел от голода? Немецкий солдат (или полицейский) бьет носком сапога беднягу в задницу систематически и упорно. При каждом ударе тот вздрагивает. Прохожие вздохами провожают картину. На углу [улицы] Совнаркомовской пинки учащаются. Партия скрывается за поворотом.
Вот она немецкая «культура».
13.ІІІ.42. Впервые немцы изволили дать паек: мукой вместо хлеба по норме 200 грамм на меня и по 100 грамм на иждивенца, на десять дней вперед; итого 5 кгр. На пятом месяце их пребывания в Харькове! И то не всему населению! Это, видимо, первый и последний паек.
В два часа разнесся по Управе слух: Ветухов [так я прочел это слово А. У.] и вся земельная Управа выехали. Wirschaftskommando тоже. Gebietslandwirtschaft тоже. В Управе тревога. Где-то, значит, близко наши67. Помоги им судьба! «Ответственные» хватают деньги вперед. Говорят, завтра всем выдадут зарплату за март вперед. Я, не ожидая, взял аванс.
Но где прорыв? Как глубок? В каком направлении? Стрельбы не слышно. Но по движению в городе заметно немцы, видимо, эвакуируются
Картины. На Сумской падает обессиленный интеллигентного вида мужчина. Его подхватывают прохожие. «Я есть хочу», говорит еле он. Его подводят к ближайшему подъезду дома и оставляют. Никто ничем ему помочь не может. Конец
Против меня навстречу движутся двое. Сзади санки. На санках что-то длинное, завернутое в мешки и несколько раз перевязанное веревками. Что это? Человек? Да, человек. Везут на кладбище, без гроба.
Из нашего дома выгнали несколько женщин копать могилы и расчищать снег. Хоронят вповалку
14.ІІІ.42 Паника чуть-чуть утихла. Мой chef уверяет, что положение улучшилось. На мой вопрос, что же случилось, последовал ответ: «где-то [неразбор. А. У.] глубокий обход Харькова».
И что же, так быстро ликвидирован? спрашиваю.
?! Молчок.
Конечно, это успокоительные фразы. Войска наши где-то движутся и Харьков обходят.
Это тем более вероятно, что в конце дня стали составлять списки лиц, желающих выехать с немцами.
Подошли и ко мне. Я ответил уклончиво, что надо посоветоваться с женой, а сам думаю: ждите, чтоб я с вами уехал!
Зарплату выплачивают за весь март, хотя сегодня только 14.III. Это тоже симптоматично.
15.ІІІ.42 Был в театре на «Назаре Стодоле». До конца не досидел холодно. Смотрел «Вечорниці» Ніщинського. Хорошо пели. А на душе дрянь. На фронте льется кровь, а тут играют. В удачных местах игры артистов слышен смех. Но чей он? В антракте рассматриваю присутствующих мальчишки, дети. Взрослых мало. И вообще странно голод и смех
В Донбассе борьба идет жестокая. Чувствуется по немецкой сводке.
Но что делается там, за фронтовой чертой? Так хотелось бы газету прочитать свою!.. «Нова Україна» ни слова не сообщает о жизни в Советском Союзе
Холод адский. Опять начались холода. В квартире не топится. Когда все это кончится?