Альберт.
О, она не для тебя! Она ангел!
Бертинг.
Какое мне дело до ангела? Она плоть. Плоти я хочу, плоти и плотских утех. Холла! Брайшальд, забери Альберта в мой замок. Я добуду эту деву из замка Родериха! По коням! По коням! В седло, холопы! Вперёд! Я излечу её от её упрямства!
Все удаляются.
Второе действие
[Первая сцена]В укреплённом замке Родериха. Агнес и Аделаида.33
Аделаида.
Возлюбленная мать!
О, не терзай любовью
Моё несчастное,
Измученное сердце!
Оно любви не жаждет.
Знай: прекрасна та любовь,
Которая сама нашла свой путь
Агнес.
О, несмышлёное дитя!
Ты неразумна, ибо хочешь
Отвергнуть, оттолкнуть его!..
Не любишь ты его.
Скажи, любила ль
Ты его когда-нибудь?
Аделаида.
Возлюбленная мамочка!
Нет, никогда!
Нет, никогда его я не любила!
Агнес.
Но тогда о ком же
С такой любовью ты вздыхаешь?
Аделаида.
Что? С любовью я вздыхаю?..
Агнес.
Мы краснеешь! Отвечай мне,
Кто стал причиной твоего томленья?
Аделаида.
Стал причиной моего томленья?..
Агнес.
Как зарделись твои щёки!
Вижу, тебе трудно говорить!..
Ответь же мне,
Кого ты любишь?
Аделаида.34
О, возлюбленная мать!
Знай: никого я не люблю!
Агнес.
Так отчего же
На твоих щеках румянец?
Аделаида.
На моих щеках румянец?..
Агнес.
Краснеют щёки
Всё сильнее и сильней!
О, несмышлёное дитя!
Не скрыть тебе своей любви!
А завтра явится жених,
Он более не спросит о любви;
И стать должна ты будешь
Его супругой. Боже,
Ты в силах всё переменить!..
Так позаботься
О своём наряде, дочь, а я
Я постараюсь заглушить
Предчувствия, которые
Роятся в моём сердце.
Агнес уходит. Аделаида берёт лютню.
Аделаида.35
Ах, горе, моё сердце,
О, как ты печально!
Излейся, сердце, тысячью
Прекрасных, нежных звуков
И его имя славою почти!
Играет на лютне и поет.
Всё моё сердце содрогается в смятеньи
Пред грозной силой неизведанных страстей;
И, сладостное имя повторяя в исступленьи,
С любовью жду я радужных вестей.
Потоки радости уносят прочь мою печаль,
я верю чуду,
Когда мне «Лойбальд! Лойбальд!»
слышится повсюду.
Ты моё сердце озарил
лучистым, радостным сияньем;
Все помыслы мои тебе;
Моим любовным, сладостным терзаньем
Я вручена твоей судьбе.
А эхо, вторя: «Лойбальд! Лойбальд!»
весело ликует
И радостную песнь воркует.
Появляется Гундхен, у неё в руках наряды.
Гундхен.
Ах, барышня, вы снова тоскуете о своём возлюбленном; я же явилась, чтобы нарядить вас в свадебное платье, ведь вы выходите замуж за другого О чём вы думаете?
Аделаида.
О, моя Гундхен, помоги мне и завтра, и послезавтра скоротать время, слушая твои весёлые и остроумные речи. Ничего иного я слышать не желаю.
Гундхен.
Если бы Лойбальд услышал это, то он позавидовал бы моему остроумию.
Аделаида.
Научи меня своему остроумию, дабы я могла высмеять своё положение невесты.
Гундхен.
Чтобы услужить вам, моё остроумие должно оставить в стороне всякие шутки. Сейчас не до смеха, барышня, и любая шутка неуместна, ибо о вас необходимо как следует позаботиться.
Аделаида.
Ты так считаешь?
Гундхен.
А что если вам убежать из замка?
Аделаида.
Гундхен! Бежать? Подумай, что ты говоришь!
Гундхен.
Что же вы намерены делать?
Аделаида.
В любви я хочу положиться на Бога.
Неужто, вселив в наше сердце любовь,
1
Действие трагедии происходит в Средние века. Топография разворачивающихся событий во многом условна. Перед нами хмурое, овеянное туманами и затерянное во времени Средневековье, сохраняющее в себе, впрочем, отчётливый немецкий колорит.
2
Сопоставляя трагедию «Лойбальд» Вагнера с трагедией «Гамлет» (или, если угодно, с пьесой под названием «Трагическая история о Гамлете, принце датском», The Tragical Historie of Hamlet, Prince of Denmarke) Шекспира, мы должны указать на явственные параллели, несомненно, существующие между выводимыми на сцену героями: Лойбальд это Гамлет Вагнера, Аделаида Офелия, Родерих Клавдий и при этом, что важно, Полоний, Призрак же Зигмера Призрак отца Гамлета
3
Сопоставляя «лишённую музыки» трагедию «Лойбальд» с созданными Вагнером позднее музыкальными драмами, можно предположить, что «партию» Лойбальда должен был бы исполнять ein Heldentenor («героический тенор»).
4
Постоялый двор. Участники первой сцены изъясняются прозой. В их разговоре царит бандитский, воровской жаргон. Вообще говоря, в трагедии «Лойбальд» проза чередуется с белым стихом и стихотворными рифмами. К примеру, «гамлетовский монолог» Лойбальда (1 действие, 2 сцена) образец белого стиха, тогда как Ведьма и её духи (как видно из последующего) изъясняются в рифму.
5
Бандитский, воровской жаргон Берингера, Шрамбольда, Шенка и Фламминга образует своеобразный «сниженный фон» высокопарной и истинно шиллеровской патетики, которой преисполнены речи Призрака и «гамлетовский монолог» главного героя, звучащие в следующей второй сцене первого действия трагедии.
6
«Ты скудно наливаешь, Шенк!» Сопоставление «Шенк наливать» игра слов: schenken «наливать».
7
Сей, прямо скажем, разнузданный «диалог» на постоялом дворе отчасти напоминает разговор разбойников из одноимённой драмы Шиллера (1 действие, 2 сцена) и ту беседу, которая звучит в самом начале трагедии «Эгмонт» Гёте. Манера речи Берингера напоминает манеру речи «философа» Апеманта из пьесы «Тимон Афинский» (или, если угодно, «Жизнь Тимона Афинского», The Life of Timon of Athens) Шекспира.
8
«это жратва для честных плутов!» Контаминация, оксюморон «честный плут» превосходная характеристика нравов низконародья, с которым мы сталкиваемся в первой сцене первого действия трагедии. «Низконородье», к слову, излюбленный термин философа Г. Я. Стрельцовой, различающей между собой низконародье, простонародье, средненародье и высоконародье.
9
«Я подстерёг эту пару в лесу». Монолог Фламминга, играющего важную роль в разворачивающейся трагедии, сполна выражает его внутреннюю суть. Эта «оставшаяся за кулисами» история «охоты» Фламминга и его нападения на странствующего рыцаря и его возлюбленную свидетельствует о том, что Фламминг достойный наследник Яго. И не будет преувеличением сказать о том, что убийца, насильник, вертопрах, циник и «перекати-поле» Фламминг «мелкий бес» трагедии «Лойбальд». Фламминг встревает в разные истории и сеет зло, и, по меркам всего действа, он олицетворение порока, живущего мелкими обидами и вздорными, суетными и при этом омытыми кровью «приключениями».
Трагическая история, излагаемая Фламмингом, вполне в духе Грильпарцера и Клейста.
10
«Клянусь своей честью, я не просто человек, ибо во мне одновременно живут осёл и мошенник». Такого рода рассуждения вполне в духе шутов Шекспира.
11
Во второй сцене первого действия трагедии мы видим глубоко своеобразные «вариации Вагнера на тему Шекспира». «Выход» Призрака и «выход» главного героя являются смысловой экспозицией «шекспировской» завязки действа, которое в дальнейшем найдёт совершенно иное, нежели у Шекспира, развитие. Пред нами Шекспир Вагнера и Вагнер Шекспира.
12
Зигмер отец Лойбальда, отравленный Родерихом, отцом Аделаиды. Аделаиду же и Лойбальда гибельным узлом свяжут любовные узы. Как видим, шекспировская завязка вагнеровской трагедии имеет свои нюансы: у Вагнера акценты расставлены несколько иначе, и, условно говоря, Офелия Вагнера является дочерью Клавдия Вагнера Родериха.