Смотрите, он опять сбросится!
Лёха кое-как перекинул тело через подоконник и камнем свалился на головы собравшихся зевак.
*****
Можно ваши документы?
Я думаю, у меня их c собой нет.
ФИО?
Алексей Довлатов.
Секретарша понуро уставилась на меня, не сводя взгляда. Через месяц будет готов, бросила она, когда я уже перепрыгивал через турникеты. Я свободен.
Первый рабочий день прошел на удивление приятно. Я выпил сто грамм виски с коллегами и съел кусочек торта. Стелла мой координатор оказалась на редкость смышленой и в то же время привлекательной. Она пригласила меня на after party.
Я перешел через заторенный автомобилями и двуколками мост. Золотые лучи солнца пробивались сквозь железные балки и прогоны. Теперь, перестав быть узником, я смотрел на всё вокруг другими глазами, глазами туриста, у которого полно времени и которому всё равно, что делать. Исчез тот безнадёжный человек, что, как гнилая шлюпка, спасался от моря тоски.
Ход моих мыслей нарушил бродячий пёс один из тех, что смело тянет руки, потому как, безусловно, обладает самым убойным запахом в округе. Он хотел знать, не накину ли я ему пару монет.
Конечно, накину, в чем вопрос? сказал я. Могу дать и больше, если в том есть нужда.
Пёс встал на колени рядом и начал ползать в ногах. Он весь трясся, словно в параличе. Предложив ему сигарету, я прикурил для него.
Разве, например, доллар не лучше, чем десятицентовик? Я начал рыться в карманах.
Он посмотрел на меня почти устало.
Что мне придется за это сделать?
Я тоже закурил, вытянул ноги и медленно, словно разбирал карту местности, ответил:
Тебе нужно срочно промочить горло. А я хотел бы знать французский, итальянский, испанский и английский и, пожалуй, арабский. Будь моя воля, я бы давно снимал в Голливуде. Но тебе в это вникать не надо. Я могу дать тебе один доллар, два, десять, могу дать сто. Больше ста не дам, разве только ты готов сниматься в моём фильме? Что скажешь?
Пёс явно нервничал. Он инстинктивно встал на задние лапы, будто я предлагал ему проглотить червя.
Мистер, мне хватит и десяти рублей, сказал он. С лихвой на них нажрусь.
Слегка сгорбившись, он протянул ладонь.
Не спеши, осадил я его. Десяти рублей, говоришь? А что хорошего в десяти рублях? Что ты сможешь на это купить? Чего мелочиться? Это не по-нашенски. Почему бы тебе не купить целую бутылку этой отравы? А в придачу подстричься и побриться?
Правда, мистер, мне так много не надо.
Конечно надо. Как можешь ты так говорить? Тебе нужно много чего: еда, сон, мыло, вода, выпивка
Сто рублей вот все, что мне нужно, мистер.
Я выудил из кармана купюру и вложил в его помятую жизнью ладонь.
Бродяга так дрожал, что сторублёвка выскользнула у него из руки, и её понесло в сточную канаву. Он потянулся за ней, но я его остановил.
Пусть себе лежит, сказал я. Кто-нибудь пройдет здесь и найдет её. Пусть кому-нибудь повезет. А тебе вот еще, и протянул ещё одну сторублёвку. Держи!
Пёс напрягся, взгляд его был прикован к сторублёвке в канаве.
Можно я возьму и эту, мистер?
Конечно нет. Тогда другой её уже не сыщет.
Какой еще другой?
Просто другой человек. Все равно кто.
Я держал его за рукав.
Ладно, не дури, парень, пусть всё останется как есть, а я дам тебе двести рублей. Ты ведь не откажешься?
Стиснув зубы, бродяга вырвал руку.
Мистер, проговорил он, пятясь, вы псих. Натуральный придурок.
Не взяв с меня денег, бродячий пес помчался прочь. Не оглядываясь и лишь оставляя желтые следы на высохшем песке.
«Сейчас вернётся», подумал я и, чтобы не смущать бедолагу и не жалобить себя лишний раз в такой ранний вечер, побрёл домой в съёмную квартиру на улице Штрассе. С мыслями, что до начала следующего рабочего дня пролежу в кровати в ожидании квитанций по квартплате, чтобы как никогда с лёгкостью все их оплатить, чего не было уже давно. Тиканье часов. Звезды, проступающие на кафельном небе.
Когда я уже переходил улицу, направляясь к подъезду, как гром среди ясного неба посыпался дождь со снегом. Мужчины, все как один в фетровых шляпах, повыскакивали из служебных каров, окруженные факельной толпой с аллигаторами сжимали горло в кожаных перчатках.
Месье Зин гладко выбритый еврей ждал моего прихода на ступеньках, в нетерпении закуривая очередную сигарету.
Я думал, вы бросили? начал было я, но голос мой подрагивал безвольно, будто предвещая что-то страшное и непостижимое.
Я думал, вы бросили? начал было я, но голос мой подрагивал безвольно, будто предвещая что-то страшное и непостижимое.
Вместо какого-либо ответа на моё замечание, месье Зин указал на меня пальцем со словами: «Этот человек!» после чего скрылся, сжимая кулаки, в темноте сквозившего западнёй коридора.
Многие из жильцов соседних квартир повылазили из окон, чтобы только попялиться, как полицейские меня схватят, наденут браслеты и смирительную рубашку, изобьют и кинут в буханку. В моём же окне горела лампочка. Стелла прошла голой по комнате и вышла на балкон. Колян скинул пустую бутылку во двор, и та с дребезгом разбилась. Коп щелкнул замком на аллигаторе.
Я сейчас же пойду и прогоню их.
Не сомневаюсь, коп-весельчак выписал мне штраф.
Мужчины в фетровых шляпах растолкались по карам и разъехались по домам.
*****
Лифт сломался.
Только я переступил порог, готовый, как мне казалось, к любым разочарованиям, как то, что предстало моим глазам, надолго выбило меня из колеи. Запах мужчины и запах женщины. По полу раскидана рваная одежда, и мокрые следы ведут в спальню, дверь в которую беспомощно болтается, сорванная с петель. Колян и Стелла (я знал, что когда-нибудь это произойдет) беспомощно уставились на меня, как уставились бы, если бы в дверях вдруг объявился коп. То, что называется coitus interruptus. Как ни в чём ни бывало, Стелла голышом пересекает комнату, в то время как Колян пытается прятать глаза в сигаретном дыме. Она подходит ко мне и так же непринужденно целует меня в щеку, а потом и в лоб, как ненаглядное дитя.
Больная белая роза
на лепестковых развалинах
цветочного лона
червь,
то открывая глаза,
то закрывая их,
принимает позы
виденных им ранее совокупляющихся животных.
Что здесь происходит? начинаю допытываться.
Ничего, говорит Стелла. Мы принесли еды и выпивку.
Ждали тебя.
Ах вот как? срывается у меня. Да мне как-то всё равно. Я сегодня устроился на работу и даже успел получить небольшой аванс.
Кого-то пробирает на «ха-ха».
Что смешного? тут же надсаживаюсь я.
Стелла состроила такую гримаску, какую я вовек не забуду. Колян налил выпить. И всё вроде как осталось по-старому.
******
Вернувшись домой, я обнаружил записку. Клочок туалетной бумаги, исписанной дешевыми чернилами. Стелла как всегда в своем стиле, игнорирует правила грамматики и после каждого предложения ставит восклицательные знаки: «Я устала! Мне нет дела до твоих дел! Тебе нет дела до моих!» Тут мне стало смешно, и я налил себе выпить. Вещи остались нетронутыми. Зубная щетка. Бритвенный станок. Где мой бритвенный станок? Этот подлец украл мой станок. С этой мыслью я бросился к платяному шкафу за заначкой с крысиным ядом. Но и там было пусто. Обчистили! Сволочи!
Когда же они, наконец, оставят меня в покое?
«С любовью, твои Стелла и Колян. P.S. Напишем, как только доберемся до Триумфальной арки».
Что за глупости? Откуда у них деньги, чтобы отправиться в Европу без меня?
Меня уже начинало мутить, и я выпил аспирин. Не помогло. Тогда я пошел в нашу спальню, сел за столик, как это делала Стелла по утрам, и долго разглядывал песчинки пудры и тюбик с губной помадой.
Как она могла меня оставить?
Прихрамывая, я вышел из квартиры, в которой все напоминало о старых добрых деньках, с намерением никогда туда больше не возвращаться, и побрел в сторону кладбища.
*****
Когда я вернулся, изрядно накидавшись предварительно в баре, меня ждал большой сюрприз в лице Коляна.
Это ты?
Колян, застигнутый врасплох, неуклюже запихивал цыпленка в духовку:
Да, черт, а ты кого ожидал увидеть?
Где Стелла? спрашиваю.
Сейчас будет. Что с тобой приключилось? Ты будто привидение увидел.
Я заблудился.
На этих улицах? Насмешка читалась в его глазах, поэтому я присел на диван и тупо включил телевизор. Да на этих улицах легко заплутать.
Неужели?
Колян, раздосадованный, побрел к платяному шкафу за порошком.
И мне захвати, крикнул я через спинку дивана.
К моему великому удивлению, он принес тот самый порошок, который оставался сегодня ещё с утра. Я побрел в нашу спальную к туалетному столику, куда обычно садилась по утрам Стелла, и нашел там ту самую записку. «Буду поздно. Куплю вино, с любовью, твоя Стелла». Моему удивлению задал встряску гулкий звонок в дверь. Шаги засеменили, и я услышал голос Стеллы. Сгусток поцелуя. И вот она уже стоит передо мной, застыла в дверном проёме.