Вот, он тыкал пальцем в экран, никого шума, ни одна овца даже не вякнула. Тридцать секунд, и все, что нам удалось записать мелькающая тень, шериф устало взглянул на Игната. Да скажи ты хоть что-нибудь, не молчи.
Засветится он, наверняка. Только прежде всех наших овец передавит, шериф поскрипел зубами, но смолчал, настороженно ожидая, что еще скажет сын. Игнат подошел к экрану и внимательно всмотрелся в запись.
Давай-ка еще раз с начала, и помедленнее, не может быть, чтобы ничего в кадре не осталось.
Шериф суетливо прошелся пальцами по клавиатуре и включил запись камер слежения, расположенных по обе стороны загона.
Стоп, Игнат сжал рукой плечо отца, ничего не заметил? шериф лишь повел плечами.
Смотри внимательно, тень появляется с интервалом всего в доли секунды, он показал на таймер расположенных внизу экрана камер в противоположенных частях сарая. Вот, вот и еще вот здесь. Или он и вправду призрак, или, Игнат задумался, а в глазах шерифа зажегся огонек интереса.
Глянь, как умно передвигается, как будто знает, где и как расположены камеры, присвистнул он и подмигнул вытянувшей в их сторону шею секретарше. Ума не приложу, как он это делает, поразился Игнат. Шериф уже понимающе посмотрел на Игната и, проглотив комок в горле, еще раз всмотрелся в экран.
Да кто это такой, тихо прошептал Генри и примолк, тревожно взглянув на Игната. Шерифу казалось, что он с разбегу ударился о стену: происходившая на экране бойня была за гранью его понимания.
Игнат покачал головой, задумчиво и, казалось, по инерции нажимая кнопки ускоренной перемотки. От мелькающих кадров в глазах рябило до слёз. Наконец, он поставил воспроизведение на паузу, и отошел от стола к окну. Потянувшись, Игнат запрокинул ладони за голову и продолжил:
Не хочу, Генри, тебя расстраивать, Игнат прищурился, но волк существует, и, похоже, у нашего поселка большие неприятности.
Шериф не любил когда сын называл его по имени, но сдержался, лишь заскрипев зубами. А Игнат, оскалившись, продолжил, словно получая от своих слов болезненное удовольствие.
Это далеко не обычный зверь, а умный и изворотливый хищник. Я таких еще не встречал, он помахал головой. И он не оставит нас в покое, пока не передавит весь скот.
Генри нервно почесал щеку. Игнат незаметно усмехнулся и, обойдя стол, подошел к карте заповедника.
Я больше скажу, Игнат постукивал костяшками пальцев по разноцветному глянцу заповедника, он почувствовал нашу слабость, взгляд шерифа заметался, мысль о неизбежной отставке и увольнении представлялась ему все реальнее. А ведь ты, Генри, даже представить себе не можешь, что может натворить хищник, который почувствовал отсутствие соперника, полностью уверенный в своей безнаказанности.
На лбу шерифа выступили крупные капли пота.
Что будем делать? Сын, после короткой заминки, выдавил из себя Генри.
А ничего, пока, ответил Игнат, сделав ударение на слове «пока», и повернулся к отцу, нужно посоветоваться с одним человеком. Думаю, лишняя помощь нам не помешает. Ты как считаешь, отец? усмехнулся он.
Что, без него никак? проскрипел зубами Генри.
Никак, все равно лучше него заповедник никто не знает.
Как знаешь, но я бы на твоём месте
Ладно отец, Игнат прервал Генри, похлопав того по спине, да не волнуйся ты так, он ехидно улыбнулся, я прекрасно знаю, что мне делать, ты только не мешай, договорились? Генри в ответ лишь хмуро кивнул. Вот и славно. Пожалуй, он чмокнул покрасневшую помощницу в щеку, мне пора. Буду держать тебя в курсе дел.
Угу, проворчал Генри, уже после того, как Игнат вышел. Иди, иди. Советуйся.
***
Вольф в предвкушении сытного обеда наблюдал за тем, как хозяин разделывает очередного, брыкающего хвостом по столу, сазана. Запах потрохов обволакивал голову, заставляя когти непроизвольно втягиваться и вытягиваться в предвкушении небывалого пиршества. Печка уже растопилась, заполонив двор дымом. Вольф, дождавшись всплеска очищенной рыбы в огромном, на половину печки, котле, предпринял попытку приблизиться к столу. Даниэль, с закатанными по локоть и испачканными в крови руками, аккуратно разбирал содержимое потрохов. Сегодня Вольфу достанутся алые жабры, жир и, видимо, не совсем понравившаяся Даниэлю часть печени. От созерцания ароматных внутренностей Вольфа отвлекло знакомое движение у забора, и он, позабыв об источающей дурманящие запахи печени, бросился к калитке, в три прыжка оказавшись на столбе. Кот потерся мордой о плечо стоящего за оградой Игната и призывно мяукнул в сторону увлеченного своим занятием хозяина. Игнат оперся локтями о забор, молча ожидая, когда же, наконец, дядя Дэнни его заметит. Тот и носом не повел, окутанный дымом печки и паром варева. Усмехнувшись, Игнат перегнулся через калитку и, отодвинув засов, зашел во двор, держа на руках довольно урчавшего Вольфа.
И почему ты всегда на улице варишь? не зная как завести разговор, спросил он, поглаживая кота.
Ну, ты ж знаешь, дым и свежий воздух лучшие кулинары. Какими судьбами? отозвался Даниель, тщательно оттирая полотенцем кровь от пальцев, случилось чего? Даниель откинул тряпку в сторону, и кивнул в сторону стола. Садись, поедим. Голодный? Игнат кивнул и отправился к уличному умывальнику помыть руки.
Как Вика?
Хорошо, отозвался Игнат, усердно стуча носиком умывальника.
На душе полегчало от накативших, уже позабытых, таких родных запахов и звуков. Он вдруг понял, что очень соскучился по ворчанию Даниеля, обормоту коту, старой печке и умывальнику.
Чего хмурной такой? Рассказывай, сказал Даниель, расставляя тарелки.
Да не знаю еще точно, ответил Игнат, разливая уху по чашкам, что-то происходит в тайге.
Под столом Вольф громко уплетал ароматные жабры, отложив в сторону самое вкусное долгожданную печень.
Зелень бери, Даниель насыпал в свою чашку укроп, перемешанный с мелко порезанным зеленым луком, и неожиданно поймал себя на мысли, что рад появлению Игнатика. И всё. Никаких других эмоций. Одна тихая радость, и ощущение убаюкивающего спокойствия и тепла от того, что рядом сидит взъерошенный парень, который когда-то ворвался в его жизнь. Оказался на пороге его дома и сам того не понимая, вытянул Даниеля из пучины тоски и одиночества.
Лес изменился, дядя. Какие-то мелочи, детали, едва уловимые нестыковки, Игнат, задумавшись, повернул голову в сторону, монотонно водя ложкой в тарелке.
Ты есть будешь? проворчал Даниэль с набитым ртом.
Аппетитом Игнат похвастаться явно не мог. Да и не уху пришел он есть.
Послушай, дядя, Игнат откинул ложку в сторону, про нападения на овчарни знаешь? Вот. Но это не всё. Мне трудно сейчас объяснить тебе, но я кожей чувствую, что и в лесу неспокойно. Выводок оленей напуган, лисы осторожничают, носу из-за ручья не показывают, кабаны и те попрятались. Еще и отец насел, во всем винит меня, чувствует, что под задом горячо становиться, вот и мечется. Он примолк, и, плесканув в рюмку водки, хлопнул ее одним глотком. Поморщившись, он прищурился, ожидая ответа Даниэля.
Хватит тебе на отца бочку катить, тут разобраться нужно, Даниэль задумался.
Седой Джо, присмиревшим голосом, словно выдохнувшись, добавил Игнат, притих, неделю как не слышно. Забился в свою берлогу. Чует опасность в лесу. А отец не понимает этого. Сейчас у него одни овцы на уме. А я точно знаю бесполезно усиливать охрану сараев, угроза идет из тайги, вот где нужно искать. Что происходит, дядя Дэнни? Даниэль внутренне напрягся.
«Дядя. Дэнни. М-да, дело совсем плохо, если он так ко мне обращается», подумал он.
Игнат, хоть и не показывал виду, был явно в отчаянии.
«И что он молчит, старый пень. Зря я послушался Вику. Состарился дядя. Что он может подсказать мне. Десять лет из своей берлоги не выползает», подумал Игнат, собираясь уже встать из-за стола.
В тайге чужой, Игнат, или чужие. Но что-то не заладилось у него в тайге вот он и вышел на людей. Нужно понять, что происходит в лесу, а Генри пока не понимает этого. Короче, не знаю я пока, информации мало, Даниэль поднял тяжелой взгляд на Игната и тот, похолодев, пожалел о своей секундной слабости, вспомнив под его взглядом того самого дядю Дэнни, егеря национального парка, без разрешения которого не то что звери не охотились птицы не летали. Объедем заимки и осмотрим ручей. И покажешь мне места, где нашли трупы. Приготовь лошадей, Игнат, завтра с утра выдвигаемся.
Игнат кивнул, неожиданно почувствовав себя десятилетним мальчишкой, и потянулся за отброшенной ложкой.
Почему с тобой всегда так сложно, дядя? спросил Игнат с полным ртом. Сколько раз заставлял на себя обижаться, ты же мог быть со мной немного помягче, он покачал головой, зачерпнув ложку жирной ухи.
Я твоя совесть, Игнат, а с совестью всегда неприятно иметь дело. Ты ешь давай, и хватит разговоров.
***
Скучал по мне, поговаривал Даниэль, похлопывая жеребца по загривку. Тот довольно фыркал, услышав знакомый голос.
Помнит меня, Даниэль повернулся к Игнату, скрестившему руки на груди. Забавно было наблюдать за оживленным старым егерем, который вернулся в родную стихию.
Еще бы, ответил Игнат, закрывая ворота открытого загона. Он тоже постарел, дядя Дэнни, но, думаю, для спокойной поездки он еще годен, а мальчик?