В период фестиваля в честь Дурги в домах местных браминов проходили многочисленные пиры и празднества. Иногда, в надежде полакомиться вкусным прасадом, я принимал приглашения на пиры. В одних домах меня угощали прекрасным далом с овощным карри и рисом. В других я получал кхичари и дал, приготовленный с джекфрутом и другими яствами. В доме Вишванатхи Мукхопадхи можно было разжиться лучшим карри. В каждом доме подавали карри из козлятины. Все обитатели Улы, не принадлежавшие к касте браминов, в течение трёх дней ходили по браминским домам и получали прасад. Никто не ел у себя дома. Гвоздём программы во время фестиваля Дурги были не столько музыка и песни, сколько угощения. Во время других фестивалей на первом месте стояли музыка и пение.
По мере упадка рода Мустафи, семьи Раманадаса Бабу и Шамбханатха Мукхопадхьяи возрастали в смысле своего веса и влияния. Во время Джагаддхатри пуджи в их домах достаток владельцев демонстрировался посредством танцев и песен. У них были кони и слоны, а число западных стражников у их ворот увеличивалось с каждым годом. Чем богаче человек, тем больше он демонстрирует своё богатство. По вечерам мы шли к ним домой послушать громкое пение. Я видел, что в домах Деояна Мукхопадхьяи и Кришны Мукхопадхьяи Бабу не было показной роскоши.
В нашей деревне радость била ключом, и потому все ходили со счастливыми лицами и не ведали тревог. Все знали толк в шутках-прибаутках, поэтому многих людей называли помешанными. Многие уважаемые люди были известны под такими прозвищами, как Ише Пагал («Безумный» Ише), Ганга Пагал, Пеша Пагал, Шамбха Пагал и т. д. Все они шатались по ближним и дальним местам и всякими уловками собирали деньги на публичные пуджи.
__________________________________
Смерть отца и другие события
В девять лет я начал изучать астрологию под руководством Джагата Бхаттачарьи. Кайлас Датта также пытался практиковать это искусство. Я делал заметки. Всё, чему учил нас Бхаттачарья, мы записывали, запоминали и пытались понять.
Состояние моего деда постепенно ухудшалось. Мой отец был погружён в размышления о том, что наследство по линии деда со стороны матери было незначительным. Он думал: «Что ждёт моего ребёнка? Финансовая ситуация моего тестя тоже плачевна. Поэтому я должен поселиться в другом месте». Питая такие мысли, он время от времени наведывался в Калькутту.
Затем резиденция моего деда по отцу была заложена. Чату Бабу из Шимлы с уважением относился к деду по отцу и почитал его старшим братом, поэтому, после многочисленных распоряжений, дед получил от него некую собственность. Чату Бабу должен был отвезти его (моего деда по отцу) в Калькутту, поэтому он лично отправился к нему в Мангалпур, расположенный на пути в Пурушоттам (Пури). Мой дед по отцу Раджаваллабха Датта был непреклонен в своих решениях. Он не желал ни переезжать в Калькутту, ни перемещать туда свои достояния.
Соответственно, будучи бессилен как-то исправить эту ситуацию, Чату Бабу вернулся в Калькутту, послав известия моему отцу в наш дом.
Тогда мой отец решил не принимать собственность от Чату Бабу без позволения моего деда. Строительство или покупка хорошего дома в Калькутте была ему не по карману, поэтому, считая, что будет затруднительно поддерживать былой престиж рода скудными средствами, мой отец отплыл на лодке в обществе учителя Дижора Барета в Фарасадангу, присмотреть дом, после чего вернулся. По дороге домой отец повстречал Дэвида Фарланда, сатвадхикари, который работал под началом моего деда по матери в Моллахутикути. Фарланд Саиб согласился предоставить отцу право управления какой-нибудь собственностью.
Отец решил вернуться к моей матери в Улу, затем собрать какие-то средства, купить дом в Фарасаданге и сотрудничать с Фарландом Саибом. Но одних человеческих мыслей недостаточно для того, чтобы получить желаемый результат; осуществиться может лишь то, чего желает Бог.
Пока происходили все эти события, во владениях моего деда под названием Рамапараин, находившихся в округе Мурашидабад, не были выплачены налоги, из-за чего имение должны были пустить с молотка. Услышав об этом, отец послал туда решить проблему Умачарана Вишваса, снабдив его 1500 рупиями, полученными от моей матери. Посланник прибыл на место как раз в то время, когда имение уже продавали, поэтому деньги так и не были пущены в ход. После смерти своей приёмной матери Рани Радхарани отец получил контроль над шестью деревнями, свободными от арендной платы. Умачаран Вишваса узнал об этом, но, пока он возвращался в Улу, мой отец умер.
Пока происходили все эти события, во владениях моего деда под названием Рамапараин, находившихся в округе Мурашидабад, не были выплачены налоги, из-за чего имение должны были пустить с молотка. Услышав об этом, отец послал туда решить проблему Умачарана Вишваса, снабдив его 1500 рупиями, полученными от моей матери. Посланник прибыл на место как раз в то время, когда имение уже продавали, поэтому деньги так и не были пущены в ход. После смерти своей приёмной матери Рани Радхарани отец получил контроль над шестью деревнями, свободными от арендной платы. Умачаран Вишваса узнал об этом, но, пока он возвращался в Улу, мой отец умер.
Через два или три дня по возвращении из Моллахати Кути в Улу отец слёг с лихорадкой. К тому времени семья моего деда практически прекратила существование, и отец был единственным живым сыном. Умачаран Кавирадж приготовил для моего отца лекарство. Мой дед также дал ему лекарство из восемнадцати ингредиентов, но состояние отца ухудшалось. Так прошло восемь дней, после чего отец почувствовал себя значительно хуже. К отцу приходили многочисленные посетители. Он принимал самые разные лекарства.
Ничто не помогало. Наконец, отца перенесли из внутренней спальни и усадили в кресло в комнате Симри Пуджа Бати. Пришли Хару Мама, Парашурам Мама, Махендра Мама и многие другие. То было в четыре данды. На закате, когда отец спустился вниз, бабушку доставили из арендованного дома Гириша Митры. Она рыдала и падала на землю, со словами: «Куда уйдёт Бабу?» Весь дом был заполнен стенаниями. Отец оставался во внешнем здании. Я находился рядом с ним, не отлучаясь. Поздно ночью я уснул. Пока я спал, отца отнесли на берег Ганги в Шантипуре.
Я забыл упомянуть один эпизод. За полтора года до этих событий из Ориссы приехала мать отца. Она поселилась в доме моего дяди в Шрипуре. Оттуда она переехала в дом Набала, где провела несколько месяцев. После этого она стала жить в Уле, в доме, который снял для неё Гириш Митра. В обществе матери я навещал её в то время, когда она жила в доме Набала в Шрипуре; когда же она жила с Гиришем Митрой, я посещал её каждый день. Не желая жить вдали от отца, она приехала из Ориссы, где обитал мой дед по отцу, и осела в своей родной Бенгалии. Когда бабушка жила в Уле, в доме Гириша Митры, к ней приехала и поселилась с ней Йога Пиши, моя тётя.
Проснувшись на рассвете, я не увидел отца. Вокруг никого не было. В это время из Ориссы прибыли Лалу Чакраварти и Парамешвара Маханти. Они отнесли отца на берег Ганги. Видя, как все плачут, я тоже начал лить слёзы. Моя достопочтенная мать, испытывая смятение, рыдала, и многие люди пытались её успокоить. Ко второй прахаре все вернулись. Громкие рыдания наполнили собой дом. Мой досточтимый дед затворил двери.
__________________________________
Первые размышления о жизни, смерти и Боге
Ещё в то время, когда был жив отец, меня стали посещать мысли: «Что такое этот мир? Кто мы такие?». Эти два вопроса возникали у меня, когда мне было десять лет. Иногда мне казалось, что у меня есть ответы, в другие дни ответов не было. Однажды вечером, когда восходила луна, а я прогуливался по крыше отцовского кабинета, я заметил, что луна двигается вместе со мной. Я подумал, что это, должно быть, та же самая луна, которую мы видели в Кришнанагаре, и что этот маленький диск присутствует повсюду, оставаясь неизменным. До этого я считал, что в разных местах были разные луны. Некоторые из наших женщин говорили, что луна и солнце были двумя братьями, которых пригласили на обед. Их мать сказала: «Принесите изысканные яства». Месяц принёс24 сандешу на кончике пальца, а солнце ничего не принёс. Поэтому их мать благословила луну бессмертием, а солнце прокляла, со словами: «Ты будешь высушивать мочу и испражнения этого мира».
Очень скоро я понял, что эти истории полная чепуха. Я читал Рамаяну, Махабхарату, Кали Пурану, Аннада Мангалу и т. д. в переводе на бенгальский и благодаря этому получал разные сведения. Все эти назидательные предметы я обсуждал со всеми встречными, которые были хоть сколько-нибудь образованны. Халадхара Мишра поклонялся Дурге, Кали, Шиве и т. д. Я думал, что Халадхара беседует с богами. Однажды я задал ему вопрос об этом, и он ответил, что порой действительно общается с богами. Я поверил ему и спросил: «Очень хорошо, господин Мишра; Вачаспати Махашая дни и ночи проводит в доме Божеств. Он тоже беседует с Божеством?» Мишра ответил: «Беседует». Я попросил Вачаспати Мишру прокомментировать этот разговор. Тот сказал, что Халадхара Мишра лжёт, и что в Кали-югу смертные не беседуют с богами.