В бизоновых травах прерий. Приключения. Историческая проза - Ольга Роман 12 стр.


Лэйс смотрел в другую сторону. Наверное, слишком несправедливо, слишком обидно и больно. «Но как возможно, скажешь ты, не возмущаться. Обидел ли кто тебя? Огради крестным знамением грудь; вспомни все, что происходило на кресте  и все погаснет» Это говорил Иоанн Златоуст. Но он не смог просто и равнодушно принять эти сегодняшние боль и кровь, он выказал столько самолюбия и строптивости, так разве он и правда не стоил всего случившегося? «Отче наш, иже еси на небесех»

Яркие блики солнца сверкали на воде. Светлый, торжествующий пасхальный напев почему-то вспомнился и пришел на сердце. «Воскресения день, и просветимся торжеством, и друг друга обымем. Рцем, братия, и ненавидящим нас простим вся воскресением, и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав»36

Лэйс помнил. Лэйс понял сейчас: «Смотри часто на Иисуса: Он  пред убийцами Своими, как безгласный агнец пред стригущим его; Он предан смерти, как безответное овча на заколение. Не своди с Него очей  и растворятся твои страдания небесною, духовною сладостию; язвами Иисуса исцелятся язвы твоего сердца»37.

«И хлеб, егоже Аз дам, Плоть Моя есть, юже Аз дам за живот мира. Ядый Мою плоть, и пияй Мою кровь, во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6:51, 56)». «Ничего большего не содержит в себе таинство, совершаемое в Пасху, пред тем, которое совершается теперь,  наставлял когда-то святитель Иоанн Златоуст против тех, которые недостойно или однажды только в год приступают к причащению Св. Таин.  Оно одно и то же; та же благодать Духа; оно есть всегда пасха. Знают это те из вас, которые посвящены в тайны. И в пятницу, и в субботу, и в воскресный день, и в день мучеников  совершается одна и та же жертва. «Ибо всякий раз,  говорит,  когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» (1Кор.11:26)»38.

Но он сам сейчас со своим мятущимся и непокорным сердцем, в то время, когда ведь было написано: «Не воспрекословит, не возопиет и никто не услышит голоса Его» (Мф.12:19) 39.

А река несла свои воды за поворот. Лэйс встал и перешел по другую сторону Текамсеха, сел рядом со Сколкзом. Наверное, где-то там, в мире злобных духов поднебесья, какое-нибудь сонмище лукавнующих и торжествующих низверглось сейчас в своем поражении ниже земли, но он не знал этого. Он был всего лишь Натаниэль Лэйс, и он просто уже успокоился и теперь протянул руку Сколкзу:

 Я понял тебя. Прости меня тоже.

Сколкз был озадачен, хотя и сам не мог признаться себе в этом. На него смотрели очень проникновенные серо-голубые глаза, и он не понимал, где теперь была та пылающая ярость и ожесточенность, которые он совсем недавно видел в них. Сколкз снова пожалел, что этот мальчишка по своему рождению принадлежит к чужой, ненавистной крови. Наверное, они могли бы стать друзьями. Откуда в нем столько мужества и силы, что он так спокоен сейчас и так беспристрастен к нему? Казалось, серо-голубой свет его глаз своими лучами растапливал сейчас лед непримиримого враждебного сердца, и Сколкз невольно накрыл его руку своей рукой.

Но человеческие страсти не знают логики, и Сколкз так и остался прежним Сколкзом.

 Я никогда не буду другом бледнолицего, даже такого смелого, стойкого и честного, как ты,  ответил он.

Сколкз убрал свою руку. Но прежние легкость и беззаботность по отношению к его ненависти снова уже вернулись к Лэйсу, и он ничуть не был обескуражен ответом.

 Как знаешь,  спокойно заметил он.

Они снова посмотрели друг на друга. Обычная холодная и пренебрежительная улыбка коснулась губ Сколкза. Они ничего не могли знать сейчас про Миннесоту, ничего не знали о том, что будет дальше. Сколкз не знал, что где-то там, среди миннесотских трав, этот светлоголовый его сверстник, тогда уже со своими капитанскими погонами, встанет перед ним на краю своей гибели, и в свете серо-голубых глаз, с щемящей болью души в них, все равно ведь будет лишь спокойное и бестрепетное принятие своей судьбы. Новый виток жизни, новый круг судеб сведет тогда всех их троих снова. Но сейчас они ничего не знали. Сейчас Сколкз Крылатый Сокол встал и ушел.

 Ты никогда не сможешь стать хорошим воином, Маленький Сын Волка, если всегда будешь таким великодушным, как сегодня. Воину нужны ярость и беспощадность,  уничтожающе и презрительно бросил он Натаниэлю через плечо.

Он ушел, и Лэйс посмотрел теперь на Текамсеха. Текамсех понял, что со всей своей кажущейся беспристрастностью и справедливостью воина дакота, он, наверное, все это время просто ждал вот этого взгляда, в котором наконец уже не было горькой обиды на своего друга и жестокого отчаяния на все остальное

 Не держи на меня тяжести на своем сердце за мои слова, мой младший брат,  заметил индеец.  Но я не хочу никаких кровей между своими друзьями, хотя бы сами они и ненавидели друг друга. Я должен был удержать тебя.

 Да и ладно, Текамсех,  как-то совсем просто и устало прозвучал сейчас голос Натаниэля.

Он смотрел уже на реку. Ясная прозрачная вода преломлялась на солнце и была кристально чиста в своей глубине. «Достойное по делам моим приемлю» Вот ведь и все.

Натаниэль вздохнул и улегся в траву. Зеленые стебли опрокинулись в синее небо. Синее, синее, пронзительное, как бывает вдруг случайная печаль. Он молчал. Как будет молчать когда-то потом. Как будет молчать всегда. А впереди будут Север и Юг, будет Миннесота, осуждение и приговор на гибель, ни за что, просто за капитанские погоны и серо-голубые глаза, зеленая-зеленая трава и синяя небо, и неначатое, и недоконченное покаяние Когда яркая листва сияет в солнечном свете, и предрешена судьба. Когда стоит перед своей гибелью совсем мальчишка, стойкий и полный силы. Когда зеленая трава и синее небо, и жестокая печаль, но откуда-то оттуда, из детства понятая истина кладет печать на сердце, на уста и мысли: «Достойное по делам моим приемлю»

Когда-то она станет вдруг такой простой, такой понятной. Сокровенная тайна нательного православного креста: «Братия! у подножия Креста Христова сложим и погребем все понятия мира о чести, о обидах, о оскорблениях, о убытках, о несправедливости, о законах и правосудии. Соделаемся юродивыми ради Христа! подставим ланиты наши заплеваниям, заушениям! наша честь земная, ветхая, да посыплется прахом уничижений! не взглянем с пощадением и участием на тленное имущество наше: да расхищают и разносят его вихри, когда они будут попущены! не пощадим плоти нашей в подвигах вольных и в страданиях невольных! научимся у Господа Иисуса Христа Его таинственному молчанию, которое есть возвышеннейшее богословие и красноречие, удивляющее Ангелов! Ему, Богу воплощенному, мир не воздал справедливости: нам ли искать ее от мира? Отречемся от нее у подножия Креста Христова! Не будем зверями, которые ловцов и других зверей, на них нападающих, угрызают и язвят! уподобимся Агнцу Божию здесь на земле, во время кратковременного нашего странствования земного, и Он соделает нас подобными Себе в вечности, где нашему блаженству не будет конца и меры. И здесь, в земном изгнании, к верному ученику Иисуса приходит Дух Святый, Утешитель, и навевает на его душу несказанное блаженство будущей жизни, которое отъемлет от него чувство страданий и вводит в невидимое, не зависящее от человеков и обстоятельств наслаждение, пред которым все земные наслаждения, даже законные,  ничтожны»40.

Зеленая-зеленая трава и сияние солнца. Это будет словно не он. Это скажет сам в себе кто-то другой. «Достойное по делам моим приемлю» Откуда-то оттуда, из детства, или это будет молить за его душу Ангел-Хранитель «Судьбы Господни истинны, оправданны вкупе» (Пс.18:10). «Судьбам Твоим научи мя!» (Пс.118:108). Все возможное мужество, утешение и обетование. Все лучшее мужество, утешение и обетование «Не две ли птицы ценятся единым ассарием,  сказал Господь ученикам Своим,  и не едина от них падет на земли, без Отца вашего. Вам же и власи главнии вси изочтени суть. Не убойтеся убо» (Мф.10:2930).

Лэйс не думал, что там будет дальше. Все будет. Все будет когда-то. А пока впереди был весь мир и вся жизнь. И только зеленая трава и синее небо словно одни лишь и были сейчас на всем свете.

 Ты чего так задумался, Натаниэль?  снова прервал Текамсех молчание.  Не слушай Сколкза, ты, конечно же, станешь замечательным воином

Лэйс приподнялся.

 Не знаю. Но я все равно никогда не стану никаким воином. Я ведь не дакота. Стрелять я умею, драться тоже  если вдруг предстоит сражаться, то этого и хватит. И без воинской славы.

 А жаль, потому что ты мог бы иметь и славу воина,  словно слово в слово с недавним высказыванием Сколкза сказал Текамсех.

Назад Дальше