А имя всё равно не случайно, хоть его придумал ваш отец! Имя, данное с рождения, так соответствует этому человеку, или наоборот: человек своему имени Не делайте резких движений, когда ходите, в машине, ночью спите без воротника и не переохлаждайтесь, и ещё хотел поблагодарить вас за терпение вы же помните, какая метель была
«В самом деле, здесь всё самое! Не только обыкновенная метель, но и гордость за неё».
Время утекало теперь, как тающий снег, а таял он очень медленно даже на ярком и уже горячем солнце. Он был самостоятельным и не поддавался. Если бы он мог мыслить, то сообразил бы, что пора, но он слишком бел, чист, независим и самостоятелен вот вытекает тоненький ручеёк из-под сугроба, и этого достаточно, чтобы люди думали, что зима закончилась и пришла долгожданная пора. Скоро расцветут магнолии и удивят своей откровенной открытостью и даже бесстыдством, неодолимый их запах будет возбуждать, как запах горячего женского тела, ждущего слияния с другим, но вдруг сугробный холод ранним утром пахнёт на эти доверившиеся чувствам цветы, и они почернеют к полдню, свернут и сбросят чёрные лепестки на него, на белый сугроб, и он будет ещё дольше радоваться, покрытый тёплыми чёрными осколками несостоявшейся чьей-то встречи
Неожиданный звонок доктора встревожил её и заставил невольно напрячься.
Что-то случилось?
Нет, не волнуйтесь! Мне надо увидеть вас, и, пожалуйста, вызовите перевозку только в один конец дальше я повезу вас сам
Что значит «повезу»? её голос звучал очень напряжённо и неуверенно
Я же говорю вам: ничего нет угрожающего и сомнительного я хочу показать вас одному своему коллеге и повезу вас к нему сам, а потом доставлю домой. Вот и всё.
На сколько мне вызывать машину?
На шесть часов, мой приём заканчивается в семь, и вы будете моим последним пациентом сегодня
В офисе было пусто. Девушки за стойкой собирали файлы, расставляли папки по шкафам вдоль стен и уже готовились к завтрашнему дню. Эмма пришла вовремя и ждала вопросов доктора. Он пристально смотрел на неё и не сводил глаз даже на компьютер. Ей показалось, что он хочет увидеть что-то под её кожей, но шрам на шее был сзади и прикрыт воротничком блузки.
Вы приехали, как я просил? На перевозке?..
Да, конечно, она не понимала, зачем она тут, и решила спросить напрямую: Доктор, за недолгое время я у вас шестой раз! Что-то идёт не так?
Успокойтесь, Эмма, вы же знаете стандартные установки: если бы что-то было не так, я бы сразу сказал вам. Мы не имеем права лечить вслепую!..
Я знаю, только не уверена, что это помогает вам
Верно! С вами приятно говорить!
Поэтому вы вызываете меня так часто?
Он долго размышлял
Отчасти
Серьёзно?
А почему вы удивляетесь? Разве так не может быть?
И как это понимать?
С женщинами бывает трудно говорить об этом
Я не женщина, я пациентка
И женщина он долго молчал, будто хотел сообразить, как выразить мысль. Я в некотором роде, понимаете ли, стал вашим заложником. Говорю с вами так откровенно, потому что вы умный, образованный человек, и я верю, сможете меня понять. У вас была очень сложная ситуация, и, как вы видели, очень много людей и приборов наблюдали её. Не ради каких-то экспериментов или исследований, но ради вас, ради страховки. Пока что нет другого инструмента, кроме рук человека и его глаз. Одно неправильное или чрезмерное движение могло нанести вам непоправимый вред вместо спасения и избавления. Говорю вам так, как было и как есть. Всё теперь миновало благодаря этим людям и их усилиям, они следили, чтобы ни одна лишняя сотая миллиметра не была затронута при удалении вашей опухоли просто для вас этот нерв мог в повреждённом состоянии сделать вас неподвижной не пугайтесь, прошу вас всё позади
Но почему вы молчите?
Вам предстоит шесть или восемь процедур для того, чтобы мне быть уверенным
Почему?
Я вам сейчас нарисую, потому что на рентгеновском снимке вы не сможете разобраться в серых тонах. Постараюсь чёткими линиями. Опухоль могла войти в то отверстие в позвонке, через которое проходит нерв. Туда хирург не может проникнуть, и это не осязаемая опухоль, как обычно человек представляет, всего несколько невидимых клеток внутри позвонка на теле нерва могут через какое-то время опять стать началом опухоли это надо предотвратить
Этой проклятой химией?
Благословенной!
И
Я должен дать направление пациенту направить его на проведение этой процедуры и порекомендовать подходящих врачей и госпитали, где это делают
Почему вы молчите?
Я просил вас приехать на перевозке, потому что хочу сам вас отвезти к своему другу специалисту, который сделает это безукоризненно, а прежде посоветоваться с ним и чтобы вам не пришлось ждать, пока у него появится окно, место, возможность
Это где-то далеко? Сегодня?
Да, сегодня и не близко позвоните, пожалуйста, своему мужу я вас привезу домой сам
И страховка это покрывает?
Конечно, даже если он не принимает вашу страховку, он сделает для вас исключение, это мои проблемы. Вам это ничего не будет стоить
Скажите, доктор, откровенно скажите здесь ничего не делается просто так! чему я обязана?..
Я уже сказал вам, что чувствую себя вашим заложником это касается больше не вас, а меня! И я должен вам быть благодарен, что соглашаетесь поехать со мной и снять камень с моей души и дать мне возможность работать дальше
Даже так?!
Да, именно! В нейрохирурги идут единицы это очень опасный вид хирургии и образа жизни бывают ординарные случаи, а иногда вот такие и ошибка может мне нанести такую травму, вызвать такую неуверенность, что я не смогу работать дальше
Вы понимаете, в какую я попала ситуацию?! Я могу стать причиной изменения всей вашей карьеры, а может быть, и жизни?!
Давайте поговорим об этом в другой раз и не в офисе время ехать сейчас дороги забиты до отказа
Эмма лежала в сером сумраке утра, вливавшемся в комнату через окно безо всякой занавески. Можно было опустить глухую шторку и превратить комнату в темный подвал, но она просыпалась под утро и любила смотреть на изменчивое небо: на облака, меняющие свой цвет и форму, на холст небосвода и еле заметные в нём дырочки звёзд эти изменения невольно настраивали на непонятную радость от движения жизни и участия в ней, раз ты всё это видишь и воспринимаешь. Она пыталась понять, что с ней происходит, с её телом, измученным болью, её обновлёнными и не совсем ясными, какими-то размытыми, смазанными, как на свежей акварели, красками Фортунатов лежал на соседней кровати, и ей хотелось перескочить узкое расстояние между ними, нырнуть к нему под одеяло и прижаться, притиснуться, вытянувшись в струнку, как она делала в детстве с самого раннего возраста с отцом. Он был такой надёжной защитой от всего и всегда, везде днём, ночью, в любой трудной ситуации, в любом запутанном и непонятном вопросе и при любых обстоятельствах ему можно было всё доверить, всё рассказать, избавиться от всех волнений и тревог. Надо было просто крепко прижаться к его телу и растаять в его тепле тогда мир становился добрым, понятным, привлекательным, и всё, что происходило в этом мире, становилось открытым, дружелюбным и приветливым Она даже не представляла себе другого существования, даже не задумывалась, что может быть по-другому. Так было всю жизнь сначала с отцом, потом появился Фортунатов, и всё это привычное и понятное как-то само собой перешло к нему, стало необходимо с ним. Отец не пропал, а как-то чуть отодвинулся невольно, потому что у неё появился мужчина. Не отец, а мужчина, который стал её мужем и одновременно отцом. Это невозможно было никому объяснить, но для неё это было совершенно ясно и естественно. Она привыкла так и не представляла, что может быть иначе. У кого-то, может быть, совсем не так, но что ей до этого её мужчина стал ещё и продолжением её отца. Возможно, она неосознанно ждала такого, поэтому сразу доверилась ему вся без какой-либо утайки. У неё не то что не было тайн от него, но даже своих не известных ему мыслей. Он ничего, казалось бы, и не делал для того, чтобы так завладеть ею, а может, и не думал об этом. А она совершенно незащищённо и безропотно стала его частью, принадлежащей по желанию. Наверно, самой судьбы и, конечно, её собственному. Она не то что не сопротивлялась этому, а наоборот радовалась каждому возможному случаю убедиться в этом. В любой жизненной ситуации, в любой момент, когда они вместе улетали в какие-то неведомые высоты радости и слияния. По его реакции она понимала, хорошо ли ей или что-то не так и что надо сделать, подправить, изменить, сказать, чтобы никакая, даже малейшая щель не возникла между ними. Она думала, не формулируя этого, а лишь ощущая, что тогда она не сможет существовать, жить, быть самой собой. Она была с ним, с Лёньчиком не лучшим всех на свете, не безгрешным, исключительным это всё было совершенно неважно, он был единственным необходимым для её жизни и всё!