Майя. Молиться?! Я из-за вас каждое утро очки по часу ищу!
Склероз. Это движение, вместо зарядки.
Майя. А где мой маникюрный набор? Вы не брали?
Склероз. Я?! Вы меня во всех грехах подозреваете. Между прочим, любой вполне здоровый человек может что-то куда-то положить и забыть напрочь.
Майя. Да я из-за вас не помню даже, сколько мне лет!
Склероз. Прекрасно, зачем вообще женщине это помнить?!
Майя. Хотела бы я на вас посмотреть, когда вам будет столько, сколько мне!
Склероз. Я, слава богу, до такого возраста не доживу!
Майя. А я дожила и хочу все помнить! А вы мне мешаете. Вы мне вообще надоели!.. Жуир!
Склероз. Кто? (Быстро набирает что-то на смартфоне. И читает с экрана.) «Жуир, от французского, jouir наслаждаться. Устаревшее весело и беззаботно живущий человек, ищущий в жизни только удовольствий». Это я жуир?! Вы считаете, что жить с вами одно удовольствие?! Как же иногда мне хочется уехать от вас куда подальше, Майя Аркадьевна!
Майя. Ну и уезжайте! У моей тети был зять. Он был дальнобойщик, а она его терпеть не могла. И каждый раз закрывала за ним дверь и говорила: «Чтоб ты туда не доехал, обратно не вернулся и в дороге не остался!» (Смягчаясь.) Надо же, вспомнила
Склероз. Видите сами вспомнили. Зачем нам ругаться? Мы с вами притерлись друг к другу. И я вам не так уж сильно мешаю. Вы вообще многое помните.
Майя. Помню.
Склероз. Вот мы с вами говорили о музыке, вы пели.
Майя. Я?!Когда?!
Склероз. Не важно. А назовите-ка мне фамилии трех отечественных композиторов?
Майя. Композиторов? Пожалуйста. Шостакович, Римский-Корсаков
Склероз. Ух ты! А еще
Майя. Еще Еще А еще я не помню. Затык
Склероз. Не беда! Давайте ассоциативным мышлением. Фамилия композитора содержит название напитка, который вы любите пить.
Майя. Та-ак, что же я пью?.. Спирт, кефир, вода, ряженка
Склероз. Он лучше, когда горячий
Майя. КофеЧайЧайковский!
Склероз. Умница, идем дальше. Представьте, вы чистите картошку, куда вы выбрасываете очистки?
Майя. В миску.
Склероз. А из миски куда?
Майя. В ведро.
Склероз (теряя терпение). А содержимое ведра потом куда?
Майя. Куда в мусор Мусоргский!
Склероз. Гениально, Мусоргский. А вот еще композитор, из его фамилии, можно сказать, лепят фигурки, посуду делают
Майя. Глинка!
Склероз. Наконец-то!
Майя. Я вспомнила еще одного!
Склероз. Майя Аркадьевна, это уже шестой.
Майя. Ну и что, пойдет сверх плана. Мендельсон. Его играют на свадьбах. Кстати, Мендельсон отечественный композитор?
Склероз. Майя Аркадьевна, какой же он отечественный?
Майя. А что такое? В нашей поликлинике работал врач Альфред Соломонович Мендельсон он был прекрасный терапевт.
Склероз. Видите, скольких вы вспомнили.
Майя. И все равно, как бы мне хотелось, чтобы склероз у меня пропал навсегда.
Склероз. Должен вас огорчить так не бывает. Никуда я не денусь. Но, если бы это произошло, вы могли бы получить Нобелевскую премию.
Майя. Да?! А я бы не отказалась. А сколько эта Нобелевская премия?
Склероз. Не помню.
Майя. Я не поняла, у кого склероз? (Смотрит на часы.) Ой, из-за вас новости уже пропустила. (Переключает телевизор на новости.)
Голос диктора. Вчера на Донбассе снова звучали выстрелы. Украинская сторона обвиняет российскую в нарушении перемирия.
Майя Аркадьевна выключает телевизор. Звук обрывается.
Майя. Ничего не понимаю! Что это было? Что они такое говорят?!
Склероз. Что слышали.
Майя. У России и Украины какие-то трения? Не может быть! Чушь какая-то!.. Не хватает нам еще войны. Я вам могу сказать не понаслышке, а по собственному опыту: война это это НЕ интересно! В эвакуации мы с мамой оказались на Урале, в Златоусте. Мне было четырнадцать лет, и мы работали с мамой на швейной фабрике имени Розы Люксембург: шили гимнастерки, галифе, бушлаты. На день выдавали триста граммов хлеба. Уже к обеду у меня не оставалось ни крошки, и в перерыв я прибегала к маме. «Мама, у тебя не осталось немного хлеба?» У мамы почему-то всегда оставалось немного хлеба. Для меня. Я же росла, у меня тогда уже была грудь больше, чем сейчас! А потом папа после ранения забрал нас оттуда, и, как только Киев освободили, мы вернулись домой. Нет, война это совсем неинтересно! Но я помню город до войны. Мы жили на Евбазе. Евбаз это Еврейский базар. Так назывался район в Киеве, у базара. Теперь там площадь Победы. И у меня был друг. Его звали Ромка. Рома Оськин. Я называла его Оськой. Мы жили с его семьей в одной большой коммунальной квартире. А как мы играли с ним в прятки! Квартира была огромная десять семей, прятаться раздолье. А потом он не пришел в школу. И больше я его не видела.
Склероз. Что с ним случилось?
Майя. Мне было десять лет, а я помню как сейчас. Это был тридцать седьмой год. Его папу арестовали, а Оську отправили куда-то в детдом. Я так плакала. Больше у меня такого друга среди мужчин уже никогда не было.
Склероз. Обижаете, Майя Аркадьевна, а я?
Майя. А что вы, вы же не мужчина.
Склероз (глядя на себя). Пусть так Но я ваш друг!
Майя. Вы не друг, вы мой недуг.
Склероз. Майя Аркадьевна, люди, когда долго живут со своими болезнями, со временем к ним привыкают. И болезни становятся им как дети. За ними ухаживают, о них всем рассказывают. Ими гордятся. Слышали, как иногда человек говорит: у меня такой радикулит, или у меня такой артроз, вы себе даже не представляете!
Майя. У меня не артроз.
Склероз. У вас склероз.
Майя. Да, я многое забываю Зато сколько я всего помню. И сколько я могла бы Оське рассказать. В том числе и про Есафова Вениамина
Склероз (стонет). Ионовича
Майя. Ионовича. Откуда вы знаете?!
Рома. Здравствуй, Маечка! Как поживаешь?
Майя (растерянно). Я хорошо Спасибо Простите, а с кем я
Рома (скороговоркой). Жили-были три китайца: Як, Як-Цидрак, Як-Цидрак-Цидрони. Жили-были три китайки: Ципа, Ципа-Дрипа, Ципа-Дрипа-Лам-Помпони.
Майя (подхватывает). Вот они переженились: Як на Ципе, Як-Цидрак на Ципе-Дрипе, Як-Цидрак-Цидрони на Ципе-Дрипе-Лам-Помпони. Мама дорогая! Оська, родной, ты?!
Майя Аркадьевна и Рома крепко обнимаются.
Склероз. Я бы такое ни в жисть не выучил
Рома. Узнала?! А я тебя сразу узнал. Даже по голосу. Ты хотела мне рассказать про Есафова Вениамина Ионовича. (Заходит, располагается.)
Склероз. Э, нет! Снова Есафов Я лучше еще посплю.
Майя (Склерозу). Спрячьтесь! Он не должен вас видеть.
Майя пытается запихнуть Склероза в стенку, под кровать или еще куда-нибудь.
Склероз. Куда?! Он и так меня не слышит и не видит. Меня только вы видите.
Майя. Спрячьтесь, чтобы я вас не видела! Поспите. И подольше! (Запихивает Склероза под плед.)
Рома. Майя, с кем ты говоришь? У тебя кто-то есть?
Майя. У меня? Никого нет.
Рома. Ас кем же ты говоришь?
Майя. Не обращай внимания. Это мой склероз.
Рома. И давно он у тебя?
Майя. Понятия не имею!
Рома подходит к неплотно прикрытому шкафу, в котором перекошена дверца. Или к чему-нибудь другому, требующему легкого и быстрого ремонта.
Монеткой, ключом или брелоком он подкручивает винтик.
Рома. Сразу видно, Маечка, в доме нет мужчины.
Майя. Откуда ему взяться?
Склероз. Майя Аркадьевна, вы столяра вызвали или воспоминания о Есафове?
Майя (Склерозу). Вас не спросила. (Роме.) Оська, а откуда ты знаешь Есафова?
Рома. Кто ж его не знает? Его уже все тут знают Порядок! (Заканчивает ремонт и садится к Майе за стол.)
Рома. Погоди, Маечка, тебе надо принять таблетки, а то ты забудешь. Я дам тебе таблетки, а ты рассказывай.
Склероз (ворчит). Приперся Кто его просил
Рома достает из блюдца на столе и подает Майе таблетки. Майя мечтательно рассказывает.
Майя. Вениамин Ионович Есафов. Он принимал меня на работу
Рома. На Камский целлюлозно-бумажный комбинат. Майя. Я уже это говорила?
Рома. И не один раз.
Майя. Убейте меня!
Рома дает Майе еще таблетку.
А потом он принимал меня в партию. Он был золотой человек!
Склероз (высовываясь). Нет, я не могу спать! Сколько можно, Майя Аркадьевна?
Майя (Склерозу). Послушайте, это ко мне пришли, а не к вам! Дайте спокойно поговорить!
Рома. Майя, ты все время говоришь сама с собой. Ты давно была у врача?
Майя. Это не я, это соседи за стенкой. Там у меня живут Вася и Нина. Так-то они обычно тихие, но день, когда Вася получает зарплату Это спектакль в трех действиях. Достойный сцены МХАТа! В первом действии из их квартиры доносятся крики: «Ай!», «Ой!» и «Рятуйте!». Второе действие идет на лестничной клетке. Этот Вася, худой и длинный как карниз, выбегает за своей упитанной Ниной. «Вася! кричит Нина. Подожди, нэ бый, дай я трохи отдохну!» А Вася кричит: «Убью суку, проститутку! Убью!» Тут выходят соседи, уводят Васю домой и укладывают его спать. А третье действие начинается утром, когда они с Ниной, как ни в чем не бывало, вместе идут по двору под ручку, и он абсолютно ничего не помнит.