Игорь Евсин
Свет невечерний. Стихотворения
И. В. Евсин. Автопортрет
Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви
(ИС 12-203-0157)
© ООО «Зёрна-Слово», 2013
© И.В. Евсин, 2013
© Рисунки. С. Епифанов
«Бог и в былинках велик»
Предисловие
Поэт Игорь Евсин принадлежит к поколению, которое следует за Николаем Рубцовым. У него, уроженца дивной рязанской Мещеры, есть литературно-поэтическая связь и с Есениным, но его путь сложился по-иному. Он сначала стихийно и робко, а потом осознанно и упорно воцерковлял свой поэтический талант. У Игоря Евсина нет стремления к декларативности, к повествовательным описаниям он лирик и всегда идет к своей мысли от частности, от какой-нибудь былинки, говора лесного ручья или даже просто от осенней непогоды
Самая высокая духовная поэзия всегда вдохновлялась природой. Святитель Иларион (Троицкий), духовный писатель, рассуждал в своем дневнике: «Бывают и в народе чуткие к красоте природы души, но у них к красоте природы отношение не эстетическое, а религиозное: их восхищает красота именно Божьего мира, Божьего создания. Им не нужно красот потрясающих: для них Бог и в былинках на земле велик».
В XIX веке в общем гимне красоте русской природы сливались стихи Тютчева, Майкова, Фета, Полонского и одухотворенные пейзажи, созданные Шишкиным, Васильевым, Саврасовым, Левитаном. Вместе с ними пела о русской земле музыка Чайковского, Аренского, Лядова, Глазунова. Своим источником русское искусство имело православную Церковь с ее иконописью, архитектурой, хоровым пением.
Потому и воспитывало в русской душе непустой патриотизм (какой часто мы видим ныне), а церковный. Настоящий глубокий патриотизм чад Небесного Иерусалима, эскиз которого видится в полях и лесах Руси с ее деревнями и древними городами, с ее многочисленными храмами и трогающим душу колокольным звоном.
В русской духовной церковной традиции ныне посильно трудится и рязанский поэт Игорь Евсин. Об этом говорит его сборник стихотворений «Свет невечерний», в котором он воспевает Богом созданный мир и относится к русской природе, как к дарованной нам Божьей милости.
Монах Оптиной пустыни
отец Лазарь,
(в миру Виктор Афанасьев,
член Союза писателей России)
1. Емелины печи
Былое
Я проснулся
в отцовской избе.
До восхода
недолго осталось.
В прошлом время,
когда я в себе
От усталости
чувствовал старость.
В доме пахнет
парным молоком,
Просыпается
чувство ребячье.
И рассветно в душе
и легко,
В ней шевелится
нежность телячья.
Рядом кот наш,
Мурзилка, мурчит.
Здесь тепло
даже в жуткую стужу.
Я проснулся
на русской печи,
Отогрел я
продрогшую душу.
Я проснулся.
Восход впереди.
Рад, что больше
не болен я снами,
Что не поезд
меня разбудил
Это мама гремит чугунами
«Люблю я сердце свое слушать»
Люблю я сердце свое слушать,
забыв и друга и жену,
там, где ольха,
словно старушка,
ветвями вяжет тишину.
Там, где цветы растут,
как чудо,
и с поля веет благодать,
среди небесных незабудок
о прошлом легче вспоминать.
И, сердце слушая,
поверить,
что жизнь по-прежнему свежа,
и что ошибки и потери
не вечно мне переживать.
Не вечно мне
и сердце слушать,
забыв и друга и жену,
там где ольха,
словно старушка,
ветвями вяжет тишину
Покаянная осень
Еще вчера мне освещала
листва блестящие пути,
а нынче осень обнищала,
по ветру золото пустив.
Что ж, осень, нас судьба свела,
Ведь было дело молодое,
Когда на грешные дела
Я тратил время золотое.
Когда при ветрености чувств
Я жил, как дерево под ветром,
Казалось мне: вперед я рвусь,
Хотя на месте был при этом.
Когда надежды, как дожди,
Питали душу полевую,
Казалось мне, что впереди
Не встречу осень я пустую.
А нынче далями маня,
За то, что нам нужна свобода,
По миру, осень, и меня
Пустила русская природа.
Брожу, как с латаной сумой,
С душой своею обнищавшей.
Прошу надежды золотой,
Любви и веры полной чаши.
«Река»
«Река»
Река.
Словно шляпой из фетра
дым принакрыл баржу.
Синею свечкой
от ветра
цветок-колокольчик
держу.
Колокольчик,
что подарила
река моим грубым рукам,
откуда ж тебя прибило
онемевшего к берегам?
Поэзии смысл
теряется,
когда с нее сорван сакрал.
Поэты сами срываются,
кто же тебя сорвал?
Сорвал,
словно синий голос,
певучей травы полей,
и стало то поле голым,
как небо без журавлей.
Но в онемевшем мире
сельного цвета
чу!
За колокольчик синий
Свечку стихов засвечу
Глубинка
Здесь аукнулась Ока
С голубым протяжным небом!
Не с того ли мне пока
Край глубиннее неведом.
Здесь, в лирических лесах,
Зарифмует эхо звуки
Глубже, чем в глухих листах
Стихотворческой науки.
Здесь прохладны васильки.
Загорелая пшеница,
Лишь подуют ветерки
Желтым морем шевелится.
Жизнь у моря хороша,
Только все ж под звонким небом
Глубже хочется дышать
Здесь, где воздух пахнет хлебом,
Где неяркие цветы
Небу дух земли даруют
И цветут, словно целуют
Мир глубокой красоты.
Пятницкие грибы
Протоиерею
Анатолию Яковину
У отца Анатолия
места намоленные.
Говорят, что вроде
у него на огороде
грибы растут там и тут.
Только он им
расти не дает вовремя рвет.
Потому их и не видно
Тот, кто любит питаться сытно,
чтоб уменьшить свою
«анатомию»,
пусть приходит к отцу Анатолию
попоститься грибками солеными,
что глазами глядят удивленными.
Батюшка, Вы сказали,
что в Рязани грибы с глазами.
А какие у Вас в Пятнице?
А у нас в Пятнице
грибы на людей пялятся.
А народ говорит,
что вроде
у меня на огороде
белые растут там и тут,
отвечает отец Анатолий
то ли в шутку, всерьез то ли.
Но я знаю, что вся история
в том, что у отца Анатолия
места намоленные
«Лес. Поля. Чего казалось проще?..»
Оставлю среди тебя,
народ смиренный и простой
(Соф. 3,12)Лес. Поля. Чего казалось проще?
Но люблю неброский этот вид.
На холме березовая роща,
Словно церковь белая стоит.
Простота черта души
славянской
И природы нашей стороны.
Где цветы земли моей рязанской,
Как улыбка матери, нежны.
Человек наш русский не червонцем,
А простым участьем дорожит.
Хорошо проснуться
вместе с солнцем,
Чтобы мир согреть теплом души!
Хорошо, что выпало мне видеть
На Руси немеркнущий восход.
Потому на жизнь я не в обиде,
Даже если часто не везет.
Знаю я, что если трудно будет,
Сложная затянет маета,
Мне помогут жить простые люди
И земли простая красота.
Скоро грибная пора
Ирине
А ведь скоро грибная пора.
Ежевика чернеет в бору.
Я уйду раным-рано с утра,
И груздей тебе наберу.
Принесу я охапку слов,
Запах осени и слезы,
И репья на коленях штанов,
И полны сапоги росы.
Я спрошу: «Как тебе спалось?
Затопи добродушную печь».
Подойдешь, скажешь ласково:
«Лось»,
И хвоинки мне снимешь с плеч.
«Дорогая моя.
Дорогой,
Скажешь ты головою качнув,
Что же мы горячились с тобой,
Поругались Совсем ни к чему»
Скоро, скоро грибная пора,
Ежевика чернеет в бору.
Я уйду раным-рано с утра
И груздей тебе наберу.
«Деревня. Лес. Открой лишь двери»
Деревня. Лес. Открой лишь двери.
Я в синих сумерках избы.
Здесь в домовых когда-то верил,
Когда-то я безгрешным был
В лесу сопливый, как масленок,
Когда-то в прятки я играл,
И налипала от сосенок
К порткам смолистая кора.
А мать ругалась: «Снова стирка,
Ну сколь тебе озоровать?!»
Отец вступался: «Не затыркай
Ты мужика лихого, мать».
Я рос беспечно и счастливо
Когда-то в детстве. А когда?..
Все утекло и отбурлило,
Как будто вешняя вода.
Я нынче в прятки не играю,
Но липнет сор к моей душе.
Когда ж за озорство ругают
Вступиться некому уже.
Остался лес. Куда ж мне деться?
Возьму корзинку, вспомню мать
И, как потерянное детство,
Пойду маслята собирать