Какое непонятное, какое непрозреваемое из нынешнего дня будущее ждет мир из-за рождения новой виртуальности! Возможно, она, вобрав в себя ту, первую, вообще уничтожит деньги? И что это тогда будет за мир?
Но нет, можно только предположить. Представить невозможно.
ВСЕ СЛУЧАЙНО?В молодости у меня был замысел триптиха (не путать с трилогией!) из повестей, не связанных между собой ни героями, ни сюжетом, ни местом действия. Что должно было быть единым это время. Нынешнее, то, которое «за окном», «за порогом дома», в котором проживают и герои, и сам гипотетический читатель. Время это я собирался показать через трех героев разных поколений: в первой части триптиха поколения уходящего, в средней того поколения, которое принято определять словом «среднее», которое становой хребет общества, активно, производительно, в апогее физических и интеллектуальных сил, на котором держится экономика страны, и третья часть герой молодой, вступающий в жизнь, оступающийся, беспрестанно совершающий ошибки, но зато и переполненный дерзанием и способный к поступкам, каких уже не совершит человек «тягловый».
Триптих я начал с сюжета, где героем был человек старшего поколения. И чтобы судьба его имела некое символическое звучание, годом его рождения сделал даже год, когда пришел конец одной России, имперской, и началась Россия советская 1917-й.
Вместо повести, однако, вышел роман. Я писал его то время, за которое собирался написать все три повести. Что, естественно, очень сильно охладило первоначальный жар моего замысла. Да потом началась история с публикацией романа (получившего в конце концов название «Вечерний свет»), семь отрицательных внутренних рецензий идеологического свойства, которые я уже не надеялся «отбить» мой замысел вконец завял. И когда в конце концов роман, порядком пощипанный цензурой, все же увидел свет, я уж и забыл, с чего он начался; первоначальный замысел был растоптан этой самой, происходящей «за окном» жизнью, растерт в прах, как его никогда и не было.
Странно, однако же, вышло: не собираясь возвращаться к замыслу триптиха, я его все-таки написал. Сам не осознавая того. Поняв, что написал, уже задним числом, когда все три вещи были не только написаны, но и изданы. Случилось это уже в новые российские времена, более того в наступившем веке.
Первый роман триптиха «Солнце сияло», который я начал в 2001 г. Герой молодой человек, только что демобилизовавшийся из армии, и время его демобилизации осень 1991 г. Я дописывал роман в 2004 г, естественным образом этим временем роман и закончился.
Второй роман триптиха «Цунами». Герой его в том самом возрасте, о котором я уже сказал выше «средний», а время основного, «сегодняшнего» действия тот самый 2004 г., которым завершилось действие в «Солнце сияло».
Завершающий роман триптиха «Полет шмеля». В нем есть вся жизнь героя, от поры поселкового уральского детства до дней сегодняшних, когда ему уже за шестьдесят, и основное действие это сегодняшние дни, то самое начало двухтысячных, которое и в предыдущих частях триптиха.
Вот так, как замышлялось тогда, в молодости, и вышло: триптих о времени, что «за окном», где три героя разных поколений плывут в одном потоке, каждый отчаянно сопротивляясь его течению, потому что их несет совсем не туда, куда бы они хотели, но не в силах ему противостоять: недостает этих самых сил.
Я недоумеваю, глядя на открывшуюся мне картину. Словно некая независимая от меня воля вложила в меня эту идею-цель, силой обстоятельств я отступил от нее, но выбравшая меня своим инструментом воля не отступилась от своего замысла, пока он не был исполнен.
Или я испытываю мистическое чувство «на ровном месте», когда тут действует элементарный закон случайных совпадений?
Но сколько таких удивительных, мистических совпадений было в моей жизни! Как, полагаю, и в жизни каждого.
* * *Мы судим о мире, о сути процессов, происходящих в нем, о людях и мотивах их поступков, исходя из собственного опыта. Но наш опыт, как правило, связан с конкретикой обстоятельств, с местом в географическом плане и нашей социальной нишей со многими факторами он связан, то есть никогда не бывает абсолютен.
Только десятки и десятки человеческих «опытов», сложенные вместе, поделенные на некие общие знаменатели, могут дать объективную картину времени, смыслов, которые оно несло в себе, картину нравов, человеческих взаимоотношений, некоего единого вектора человеческих устремлений. И то эта картина будет в немалой мере зависеть еще от воли интерпретатора, сводящего воедино индивидуальные картинки.
Только десятки и десятки человеческих «опытов», сложенные вместе, поделенные на некие общие знаменатели, могут дать объективную картину времени, смыслов, которые оно несло в себе, картину нравов, человеческих взаимоотношений, некоего единого вектора человеческих устремлений. И то эта картина будет в немалой мере зависеть еще от воли интерпретатора, сводящего воедино индивидуальные картинки.
Наглядный пример цветность мира. Будь наш глаз устроен чуть по-другому, и зеленое не было бы зеленым, красное красным, желтое желтым.
Скажу, исходя из этого, какая черта в человеке претит мне больше всего: категоричность.
* * *Если вы оказались в ситуации, когда, чувствуя себя правым и будучи уверенным в своей правоте, видите, что обстоятельства со всей беспощадностью складываются против вас и шансов доказать свою правоту нет, самое разумное не упорствовать, а отказаться от бесперспективного противостояния. Поразительным образом ваша позиция совершенно безболезненным образом, без всяких дополнительных усилий с вашей стороны возьмет верх, заставив капитулировать оппонентов. Конечно, это может произойти в такие сроки, что одержанная победа будет вам уже глубоко безразлична, но речь не о вашем удовлетворении, а о правиле жизни, которое, как бы то кому ни показалось странным, не знает исключений.
Немного напрягши память, каждый вспомнит случаи и события из своей жизни, подтверждающие это правило.
А уж из истории вспомним хотя бы хрестоматийное: решение Кутузова об оставлении Москвы. Знал, что Бородино стратегически выиграл он, но сил противостоять Наполеону, защищая Москву, не было. И вот вам Наполеон в Москве, его бессмысленное сидение в старой столице и бегство из нее с деморализованной армией.
* * *Был бы я автором учебника по истории, предположим, Древнего Рима, то начал бы изложение материала со слов примерно такого содержания:
Две тысячи лет для истории человеческого общества не срок. По сути, мы все живем во времена Цезаря или, скажем, Нерона. Древние римляне наши современники, а мы их. Они так же варили себе кашу на завтрак, бегали в лавку за хлебом, зашивали иголкой с ниткой разошедшийся шов на одежде. Ходили в поле на работу, а вечером, отпросившись у жены, отправлялись в заведение типа нынешнего английского паба или нашего русского кафе, выпить за стойкой кружку-другую пива. Та эпоха не закончилась, не умерла вместе с людьми, жившими в нее, а лишь видоизменилась обликом, оставшись в своих основных константах той же самой. Вот развалины Колизея дострой его воображением, видишь себя, сидящего посередине скамьи пятого ряда в третьем ярусе снизу, северо-западный сектор? Точно так же ты сидишь, придя в современный цирк та же форма, та же арена, те же рыкающие львы Разве что нравы тогда были погрубее. И не было гаджетов, не летали самолеты и не ходили поезда. А в остальном все то же, все так же. Те же государственные институты, те же повинности, то же взаимное непонимание богача и бедняка
Я бы написал эти слова для того, чтобы прошлая жизнь человеческого общества не казалась начавшему изучать историю юному существу канувшей в бездну вечности, в которой все исчезает, проваливается бесследно, и ты не отвечаешь за прошлое, а значит, и будущее, живи нынешним днем, бери все, что можешь, от него, жизнь это здесь и сейчас.
Нет, не здесь и сейчас. Жизнь это клубок, в котором на самом деле нет времени, слои нити, которую прядут парки, накручиваются один на другой, один на другой, и события столетней давности могут быть ближе к твоей биографии, чем события давности недельной.
Надо сказать, чтение религиозных текстов дает такое ощущение клубка, а вот в случае преподавания истории тут словно предлагается заглянуть в ту самую бездну. А ее на самом деле нет.
О СЧАСТЬЕ1. Средневековье в сознании большинства из нас это «Темные века», времена малознания, предрассудков, слепой, нерассуждающей веры одновременно и в Бога, и мир духов, окружающих человека, от которых должно было спасаться не только крестным знамением, но и заговорами, колдовством, питием всяких зелий. Непонятно, как человеку и жилось в те времена, какое это было стоячее болото, беспросветье, какое бесцельное, бессмысленное существование.
Но, может быть, на самом деле это было время, когда человеку было дано жить в гармоничном единении с окружающим миром, испытывать всю полноту бытия благодаря растворению в вере и, как следствие, быть счастливым? Порой мне кажется, что именно так. И вот это прошлое счастье отнято у нас развившимся знанием, просвещением, постижением истинной сути окружающего физического мира. Во многия знания многия печали.