Практически все это выглядит так: германское посольство обращается в Наркоминдел, и уже наркоминдельцы связываются с НКВД. Германское посольство направляет в Наркоминдел списки, в ответ немцам называются свои имена. Среди высылаемых были и спецы, и политэмигранты, и просто люди, уже десятилетиями жившие в СССР. Объединяет их только одно все они арестованы. Как же воспринимали свой приговор сами высылаемые? были такие, что считали: если уж сидеть, так у себя на родине «за дело», и даже настаивали на высылке. Но очень часто это воспринималось как трагедия.
Иногда высылка происходила и без предварительного ареста. Так было, например, с известным немецким актером Эрвином Гешоннеком. В 1937 году в немецком театре в Одессе он играл как раз роль следователя НКВД, успешно раскрывшего вредительский заговор. Но НКВД ставил свои спектакли: труппа была разогнана, Гешоннек исключен из партии и в три дня выслан из СССР, чтобы спустя недолгое время оказаться в концлагере «у своих».
После пакта 1939 года ситуация с высылкой меняется. Теперь германское посольство уже не просит и не осторожничает, оно требует: «настоящие дружественные отношения между III рейхом и СССР несовместимы с тем, чтобы такое количество германских подданных находилось в советских тюрьмах».
11 ноября 1939 года в ответ на настойчивые требования Шуленбурга тогдашний заместитель наркома иностранных дел Потемкин просит его обратиться непосредственно к Сталину и Молотову. 14 октября 1939 года Шуленбурга принял Молотов, который заверил, что займется этим вопросом.
Если в 1937 1938 годах высылали осужденных по приговорам Особого совещания НКВД СССР, то в 1939-м выдавали тех, кто уже просидел 2 3 года в советских тюрьмах и лагерях. Изможденных лагерников и тюремных заключенных везли из Орла и Ярославля, из Норильска и Воркуты, из Новосибирска и Владивостока и помещали в спецкамеры в Бутырках. Их подкармливали, выдавали кое-какую одежду подготавливали к передаче. По этапу доставляли в минскую пересыльную тюрьму, а затем уже отправляли в Брест. И все же, как в 1937 1938 годах, даже в большей мере, эти камеры наполнялись теми, кто имел все основания бояться гестапо.
С декабря 1939 года по апрель 1941-го НКВД и гестапо вступают в непосредственный контакт, отношения между карательными аппаратами двух режимов напоминают игру партнеры садятся за стол, играют, и каждый старается обмануть друг друга.
Трудно представить, что происходило с людьми, попавшими в это чертово колесо. Тех, кого собирались выдавать немцам, заставляли как бы становиться агентами НКВД и подписать, например, фиктивные расписки в получении денег, а тем, кто отказывался, угрожали, что дадут на них компромат в гестапо.
Но это еще не означало, что НКВД передавало в руки гестапо всех без исключения германских подданных, особенно это касалось тех, кого можно было эффективно использовать для работы на оборону. Для событий тех лет характерна судьба профессора Ф.М.Неттера. В 1934 году он прибыл в СССР с связи с тем, что в Германии как лицо еврейской национальности подвергался преследованиям и гонениям. Первый год он жил в Москве и работал в одной из закрытых лабораторий, выполнявшей оборонные заказы. С лета 1936 года он работал профессором Томского научно-исследовательского института математики и механики. В декабре 1938 года он был арестован Томским горотделом НКВД и доставлен в г. Новосибирск с целью дальнейшей высылки в Германию. Правда, последующие события стали развиваться совсем по другому сценарию.
Ф.М.Неттеру было предъявлено обвинение в том, что он якобы, являясь агентом разведотдела генерального штаба Германии, был заброшен в СССР со шпионским и разведывательным заданием.» За совершение контрреволюционных преступлений» его приговорили к 25 годам тюремного заключения, однако через три года расстреляли в Медведевском лесу под Орлом.
После заключения пакта о ненападении и раздела Польши СД в Варшаве и Кракове действовали по указанию имперского министерства безопасности, которое предписывало им вступать в тесный контакт со службами НКВД в Перемышле и Бресте, чтобы гарантировать беспроблемное пересечение границы выдаваемыми.
Война, начавшаяся в июне 1941 года, подвела черту под этим «мирным сотрудничеством». Многих немецких эмигрантов, уже предназначенных к выдаче, не успели довезти до Бреста из дальних лагерей, им оставалось досиживать еще с десяток лет. Других постигла судьба Неттера. У тех, кого выдали, судьба складывалась по-разному, на сей счет в Германии была разработаны четкие инструкции: тех, против кого имелся компрометирующий материал, ждал концлагерь, «незапятнанные» и подходящие по возрасту призывались в вермахт, евреи однозначно подлежали депортации в гетто, а оттуда в лагеря уничтожения.
Следствие закончено. Забудьте?
Минуло уже шесть лет с того дня, когда в апреле 1999 года было завершено четвертое следствие, проведенное по факту обнаружения массовых захоронений в лесном массиве Куропаты. Но до сих пор его результаты так и не обнародованы. Тем не менее «немецкий след», ради обнаружения которого военной прокуратурой по требованию «общественности» в очередной раз было проведено новое следствие по старому делу, найден так и не был.
Как это было
3 июня 1988 года в газете «Лiтаратура i мастацтва» была опубликована статья научных сотрудников Института истории АН БССР Зенона Позняка и Евгения Шмыгалева «Курапаты дорога смерцi». В статье утверждалось, что в лесном массиве Куропаты захоронены жертвы политических репрессий 19371941 годов. Обобщив все имевшиеся материалы, авторы статьи сделали вывод, что на этом месте в предвоенные годы органы НКВД проводили массовые расстрелы людей. Статья имела большой резонанс и послужила основанием для возбуждения прокуратурой БССР 14 июня 1988 года уголовного дела. Это было первое в СССР уголовное дело против тоталитарного государства за преступления против своего народа в 30-е годы.
Первое следствие по Куропатам проводилось с июня по ноябрь 1988 года, потом было прекращено и возобновлено в январе 1989 года.
«Это дело было совершенно уникальным, вспоминает Язеп Бролишс, который в то время был следователем по особо важным делам прокуратуры БССР. Следствие по уголовному делу обычно имеет свои цели установить событие преступления, того, кто его совершил, определить, под какую статью УК это преступление подпадает, найти потерпевших, и т. д. Здесь же, несмотря на то, что событие преступления налицо, было неясно, кого и что искать Более того, не существовало прецедентов таких, расследований, не было ни технологий, ни методик. Это первое такое дело в Советском Союзе. Тем не менее путем проб и ошибок, применяя испытанные технологии и приемы криминалистики, мы вышли из положения. Зато мы оказали хорошую услугу всем тем, кто столкнулся с такими захоронениями после нас».