Грубые хроники
Роман из цикла «Пространство холода»
Владимир Митюк
© Владимир Митюк, 2020
НЕ НАДО МНЕ МЕШАТЬ!
Снег выпал настолько внезапно, что не только коммунальные службы, но и я оказался не готовым к зиме. И это не шутка.
Вчера было ещё плюс шестнадцать, телевизор же вещал устами Гидрометцентра, что похолодание будет, но ненадолго, идёт какой-то циклон, несет осадки в виде дождя и мокрого снега. Я же доверился своим ощущениям, и, признаюсь, ошибся. Нет, зонтик я не выложил, он, как прописался в сумке в начале осени, так и не вылезал оттуда, приговорён. А сумка знаете, такая чёрная, с ремешком и через плечо. Удобная. Только вот лямка периодически съезжала, приходилось поправлять и подтягивать.
Смурной и ненавязчивый перманентный дождь вышел вместе со мной на работу. До метро недалеко, и поэтому я редко пользовался машиной, лишь приподнял воротник, нахлобучил кепку под названием «бейсболка», и убыстрил шаг.
Мелкие капельки скатывались с моей куртки, и посему зонтик остался в неведении происходящего.
На работу я приходил рано, открывал небольшой кабинет, метров шесть на девять, включая некое подобие прихожей со шкафчиком для одежды, вешал куртку, чуть приподнявшись перекладина сделана не иначе, как для Сабониса, моих метра восьмидесяти пяти едва хватало, да я уже привык. А вторая перекладина была оккупирована моими сотрудницами и прибившимся к нам выпускником некоего университета. Коллеги занимали соседнюю комнату, в которую вела ещё одна, правая дверь. Вы поняли, вход один, из предбанника вели ещё две двери. Очень удобно. В предбаннике прижились и холодильник, и микроволновая печь.
Я снимал свитер, клал на свою персональную полку, и надевал галстук и пиджак. Рубашка у меня была постоянно свежая, а как же иначе. Дресс-код в нашей конторе пока что не был ввёден, но мне полагалась носить пиджак. Правда, не знаю, зачем, ибо большую часть рабочего времени я проводил за своим столом, серьезный и сосредоточенный, большей частью общаясь с коллегами посредством компьютера, но иногда они приходили, отвлекая меня от дел.
Первым делом я включал электрический чайник, на отдельной тумбочке, с обязательно подложенной кафельной плиткой, по требованиям пожарной безопасности. Усаживался за стол, брал очередную папку, взвешивал на руке и открывал. За это время чайник успевал закипеть, я наливал себе полчашечки кофе, начинал перелистывать страницу за страницей, со вчерашнего места, делая необходимые пометки остро заточенным карандашом. Я делал это исключительно тщательно, ибо работа давала не только средства к существованию и обеспечивала некоторую стабильность, к которой я привык за долгие годы.
Сотрудницы, как правило, опаздывали. Что с них возьмёшь? Однако делал внушения и наставлял, так положено. Они как бы внимательно слушали и воспринимали, но все продолжалось. А в воздух висел немой вопрос а что вы хотите за такую зарплату. Пардон, милые, но вы же под этим подписывались. И даже за семьсот-восемьсот зелёных, в пересчёте, вполне можно и потрудиться. Впрочем, особых претензий у меня к ним не было, как и у более высокого начальства ко мне. Жизнь текла своим чередом.
Часам к девяти все занимали места в соседней комнате, подходил народ, с новыми папками, делами и служебными записками.
Некоторые предварительно звонили, я терпеливо выслушивал, назначал время, когда прийти, записывал на страничку ежедневника и заносил в компьютер. Когда страничка заполнялась, я переходил на следующую. Сверялся с необходимыми документами по компьютеру, дабы не отстать от жизни и все держать под контролем. Это только кажется, что всё просто. Я считаю, что каждая бумага должна вылежаться, даже если по содержанию и оформлению очевидных замечаний нет. Но для чего я сижу? То-то и оно.
Часть работы я переправлял за стенку, неизбежной, но скучной. Делопроизводство и системный анализ требуют тщательного подхода. А выждать необходимо всегда, процентов так тридцать дел возвращались к авторам. И дальше где-то погибали, я не интересовался, где, но статистику вёл.
Я немного отвлёкся, и как тут сосредоточишься, когда дождь всё усиливался, для этого вовсе не нужно было выглядывать в окно по жестяному подоконнику барабанила настоящая дробь. Но работа прежде всего, через некоторое время я даже привык к дождю, и почти не замечал. Однако каждый входящий считал своим долгом непременно поговорить о превратностях погоды, о том, куда податься в выходные, можно ли проехать на дачу. Меня это с толку не сбивало, я привычно делал замечания, и даже хвалил, когда они устранялись оперативно. А как же иначе.
Так было и в этот день. К половине двенадцатого поток посетителей несколько иссяк, я снова заварил кофе, вышел в курилку, пообщался с коллегами и снова за работу.
Прошел час, другой. Я почувствовал, что-то изменилось. Прекратилось назойливое «пам-пам-пам», я раздвинул шторы и выглянул в окно крупный и сильный дождь превратился в медленно падающие, парящие снежные хлопья. Они и не собирались таять, даже приземлившись на подоконник. Или не успевали. И так интенсивно, что вскоре и весь дворик, и крыши одноэтажных строений покрылись толстым слоем. Ужас! Я вообще-то отношусь к любым погодным явлениям лояльно, если все вовремя. Сейчас же зачем мне снег в середине октября? Это вызывало раздражение и выбивало из привычной колеи.
Но не всё так безнадёжно. А где же? Я стал лихорадочно соображать, занявшая мой мозг мысль вытеснила все остальные. По дороге? Но там закрыто, я точно знаю, заходил на прошлой неделе, стены выломаны, ставят новые окна, хотя вывеска осталась прежняя. Можно бы, конечно, сначала домой, но ведь будут пробки, это часа два в один конец, а перенести на следующий день будет неправильно правил. Только дай себе послабление, так неизбежно расслабишься. Придётся сделать небольшой крюк, на одиннадцатом маршруте. Точно, туда я и загляну, место незавидное, вряд ли его перепрофилировали, как это теперь называют. Настроение немного улучшилось, рабочий день подходил к концу, и больших хвостов на завтра не было. Так, по мелочи.
Без пяти я сложил все папки, незаконченные дела, стопка совсем небольшая справа, готовые, с замечаниями и без слева. Так проще ориентироваться, и люди знают, что так проще найти документы. Сядут на стул и просматривают замечания. Ежели папочки нет, придётся подождать, и меня зря тревожить не будут. Хотя будут, конечно, всем, как правило, нужно всё и сразу. Но так не бывает, несогласные есть? Нет, и правильно. Будут ходить неделю, две. Всё должно быть по правилам, установленным мной. И мои сотрудницы его тоже свято придерживаются.
Распрощавшись со встреченными в коридоре и на лестнице коллегами народ резво устремился домой, кляня непогоду. Я ни чем не отличался от них, разве что у меня было свои собственные планы.
Дабы без излишней необходимости не возвращаться к производственной стороне моей жизни, разве что в крайней необходимости, ещё раз подчеркну, что работа давала мне не только хлеб насущный, но и возможность поддерживать существование, весьма сносное.
Улица встретила меня неприветливо, парящие снежинки превратились в острую крупу, норовя проникнуть за шиворот, отполировать физиономию по полной схеме. Мостовая уже была покрыта толстым слоем снега, раздавленного пешеходами и кое-где подтаявшего. Только на проезжей части машины оставляли колею. Улицы убирать никто и не собирался дворники ждали указаний от начальства, а те не торопились авось, завтра само растает. И немудрено середина октября, деревья почти зелёные, разве что клёны да осинки покраснели. И на земле опавших листьев предостаточно, если вмёрзнут не отскребёшь, кто понимает. Посему надо поспешить. Легко сказать! Переходя улицу, я едва увернулся от не успевшей затормозить красный иномарки, но даже не возмутился скользкая дорога предполагала возникновение опасных ситуаций. К тому же у меня была своя цель. Хорошо, что я сподобился надеть ботинки на толстой подошве, ноги сухие, ведь большую часть пути придётся пройти пешком, очередная пробка растянулась на несколько километров, скоро стемнеет и вообще будет труба. А у меня фонарик, со светодиодами, всегда выручает, и, к тому же, весьма экономно расходует батарейки, что немаловажно.
Увлекшись мыслями, я чуть было не проскочил мимо рынка. Хотя по дороге обогнал вереницу замерших в пробке машин. И что бы я делал, скажите на милость? Я свернул в знакомый переулок. Но стоит ли называть? Любое неосторожное слово может стать наводкой, а мне это надо? Совершенно нет. Я достал заранее приготовленный полтинник, протянул продавцу без сдачи, естественно, и получил взамен чёрный непрозрачный пакет. Мы только кивнули друг другу, не перемолвившись ни словечком. И положил в другой, открыл сумку, на дне которой уже лежали газеты, отправил по адресу и прикрыл снова. Я не спешил со своими манипуляциями, выходить на безрадостную улицу не хотелось, а надо. В принципе, можно подъехать на трамвае, время поджимало, но я ещё не все успел. Я сделал небольшой крюк, слабо надеясь на успех. Старый, ещё с советских времен, три ступеньки вверх, магазинчик, работал, как ни в чём не бывало, будто не прошла целая эпоха. Даже облупившаяся вывеска оказалась на месте. Сколько лет я там не был? Впрочем, это не имеет отношения к делу. Ленивая тётка неопределенного возраста в зёленом халате привычно скучала за прилавком надо бы закрыться, какие покупатели в такое ненастье, да вот время не вышло. «Да, там смотрите», мол, знаю ваших, глаз да глаз нужен. Под пристальным взглядом хозяйки не дай бог, сопрёт чего, я прошел в закуток с инвентарём. Подавив желание долбануть тетку искомым, я выбрал желаемый предмет, даже два, и с некоторым злорадством, попросил выписать товарный чек, тщательно прочитал хотя зачем, аккуратно сложил в бумажник и с достоинством отбыл.