Признаться, я и сейчас не понимаю, о чем это. Кажется красиво, а вдумаешься мурашки идут по коже больше ничего.
Да, странно, промолвил Иван Филиппович.
А почему ты об этом спрашиваешь? серьёзным голосом обратилась к нему дочь.
Да так, вспомнил и спросил.
Хотя спрашивал Иван Филиппович неспроста. Пару дней назад он не спал до полуночи, не вставал, не ворочался просто лежал на кровати без движения и думал о чем-то. И вот, когда уже стал задремывать вдруг увидел за окном яркий свет, напомнивший чем-то большую птицу. Каждый взмах её крыльев обдавал заиндевелое окно пульсирующим синеватым пламенем. Было такое впечатление, будто неведомые вспышки наслаиваются одна на другую, не успевая погаснуть, и постепенно стекают вниз, превращаясь в искрящиеся льдинки. Иван приподнял над подушкой голову и увидел, как со своей кровати медленно поднялась его дочь. Глаза её были закрыты, лицо бледно, руки безвольно опущены, но при этом она прекрасно ориентировалась в ночной комнате. Сначала она подошла к окну и остановилась там. У Ивана Филипповича возникло такое чувство, как будто Вера сквозь закрытые веки увидела что-то, потому что лицо её вздрогнуло и вытянулось. Потом она направилась на кухню, плотно прикрыла за собой дверь, а после этого по всему дому разнесся странный запах лесной свежести. Как будто в комнату только что кто-то вошел с морозной улицы. Потом оттуда донесся тихий и спокойный шепот, напоминающий шум дождя.
Примерно через полчаса всё закончилось. За окном снова появился яркий свет, искрящимися пучками рассыпался по морозному стеклу, запульсировал, забился и потух. А ещё через несколько минут из кухни возвратилась Вера. Глаза её были закрыты, как прежде, но по лицу блуждала странная едва заметная улыбка, при этом руки её были согнуты в локтях, как будто она осторожно несла перед собой хрустальную вазу. Потом она легла на кровать, расслабленно вытянулась и сразу ровно задышала, а Иван Филиппович заснуть уже не мог.
Утром Иван Филиппович долго не мог понять приснилось ему всё это, или произошло на самом деле. До обеда он ходил мрачный, а потом набрался смелости и спросил у дочери, не вспоминает ли она про того болезненного мальчика из соседнего дома, который умер два года назад. Они были когда-то дружны. Володя провожал её до дома, сумку ей носил, покупал дешевые сладости.
Вера ответила, что ничего между ними не было, но она почему-то видит его во сне. Как будто он приходил к ней и говорит какие-то странные вещи.
Какие, например? заинтересовался отец.
Ну, например, он говорит, что сила духа это рассеянный свет, и если человек очень хочет, чтобы она загорела в нём ярким пламенем, эти рассеянные лучи надо соединить в одну точку. Только так можно познать свое глубинное «я». Ибо внешний мир ничто, а мир внутренний Вселенная полная тайн.
Вселенная полная тайн, с недоумением повторил отец.
А ещё он говорит, что образ предмета и сам предмет это вовсе не одно и то же. То есть, внешний мир и наше представление о мире это разные вещи. И поэтому надо отречься от привычных образов и забыть о собственном теле, чтобы познать истинную суть вещей.
И где она, истина?
Внутри нас, уверенно ответила Вера.
Как это?
Он говорит, что Вселенная снаружи нас сопоставима с той, которая находится внутри. То есть, если образ познается через образец, идея через идеал, то внешний мир точно так же можно познать через мир внутренний мир души, который в свою очередь часть космоса и в какой-то степени с ним сопоставим. Поэтому истинное знание не обязательно облекать в слова, необязательно придавать ему форму в виде рассуждений. Достаточно погрузиться в его поток и понять, как озарение.
Так, так. Приехали. Понятно, устало отмахнулся Иван, предполагая, что это и сеть настоящее проявление её душевной болезни.
А ещё он говорит, что каждый человек от природы наделён способностью мечтать, и, следовательно, никогда не сможет удовлетвориться тем, что есть. Его желания растут как снежный ком, поэтому он всегда чем-то недоволен. Окружающий мир ему кажется неустроенным и бедным, хотя человек сыт, обут, одет и даже здоров. Но отчего-то его сопровождает вечная неудовлетворенность. Она всегда внутри человека. Его душа не в силах этому чувству противостоять, хотя интуитивно она и стремиться к свободе.
Нет, нет. Этого я уже не понимаю, судорожно тряся головой, признался Иван Филиппович, и и говорить на эту тему не хочу. Не буду
Как хочешь, холодно отозвалась дочь, немного помолчала и со странной полуулыбкой на лице удалилась на кухню
Больше Иван Филиппович к этому разговору не возвращался и старался пораньше лечь спать, чтобы случайно не сойти с ума. Всё равно понять происходящее здравым рассудком было невозможно. Сон и реальность сейчас путались в его голове, мешая сосредоточиться.
Чтобы лучше спать по ночам он стал выходить перед сном на прогулку. Выбирался через сад на дорогу и по скрипучему снегу шагал до ближайшего перелеска, где останавливался и с привычным недоумением смотрел на звезды, на вершины сосен и елей в серебрящемся контуре Он видел мутное пятно луны над самым горизонтом, синеватые волны сугробов у себя под ногами. Отрешенно вздыхал, читал «Отче наш» и возвращался обратно, чувствуя в душе желанную легкость. В тишине под звездным ночным небом, будущее дочери уже не представлялось ему таким мрачным как раньше. Возникала уверенность, что из любого положения можно найти выход. Ведь, собственно, ничего страшного не произошло. Жизнь продолжается. А непонятные сны лучше не вспоминать, лучше забывать о них как можно скорее.
***
Решение выдать Веру замуж пришло Ивану в голову неожиданно. Это показалось ему самым простым решением всех проблем. Он уже давно тяготился её присутствием, только вида не подавал. Всё-таки отец. К тому же, ему казалось, что все её странности, её непонятные рассуждения это всё из-за её болезни. Вот выйдет она замуж, родит ребенка и выздоровеет. Будет крепко спать, поправится, порозовеет и из неё уйдет эта странная способность к пророчествам и прочим непонятным вещам, которым трудно найти объяснение.
И подходящий кандидат в женихи нашелся довольно скоро. Им оказался Павел Егорович Большетрубный местный участковый милиционер. Ему сам Бог велел быть Веркиным мужем, потому что вместе они в сыскном деле горы могли бы свернуть. Ведь у Верки верный нюх на жуликов и грабителей, она с её тайными способностями может практически всё. Только бы Павел не озадачился её душевным состоянием, а так Верка женщина хоть куда вся в мать Евгению Семеновну. Грудь у неё высокая, бедра широкие, глаза озорные
Павла Большетрубного Иван нашел в сельповской котельной. Тот был уже довольно пьян, вертел в худой руке деревянный подрозетник и пытался откусить от него небольшой кусок, видимо спутав его с пересохшим советским пряником. Сидящий рядом кочегар, посмотрел на участкового недоуменно и спросил:
Опять вчера накушался, Павел Егорович?
Не твое дело, ответил Павел и многозначительно посмотрел на Ивана.
Кочегар понял его взгляд по-своему и поспешил налить Ивану сто граммов в мутный от заварки стакан.
За встречу, Филиппович. Пей, не стесняйся, Здесь все свои.
Да я не болею, стал оправдываться Иван, я по делу зашел с Павлом Егоровичем посоветоваться.
Не сегодня, тупо отрезал тот и замотал сонной головой, Не сегодня, Иван Филиппович. Ты, конечно, извини, но сейчас я о деле говорить не могу. Горе у меня.
Горе у него, поддержал участкового кочегар.
А что произошло? участливо спросил Иван.
Личное оружие потерял вчера при загадочных обстоятельствах.
По пьянке, уточнил кочегар.
Не по пьянке, а по недоразумению.
Потеряешь тут, если спать будешь неизвестно где, снова добавил кочегар.
Надоел, отмахнулся от него участковый и состроил страшную физиономию, выражающую, должно быть, крайнюю степень раздражения, а на самом деле просто смешную. Я вчера у Машки Малининой ночевал.
А проснулся где?
На колхозной конюшне.
Вот! В этом всё дело! Скажи ты ему, Иван, в этом всё дело! Как он в колхозной конюшне оказался, если у Машки заночевал. А?
Не знаю, ответил милиционер.
А я знаю. У неё же до Пашки чечен был Амангельды, который водкой торговал самопальной. Помнишь? Вчера вечером его машину у магазина видели. Вот Скажи спасибо, что он тебе башку не оторвал, только оружие забрал.
Да ну тебя! отмахнулся Павел
С кавказцами шутки плохи.
Шагай. Шагай, давай лучше, сказал кому-то Павел.
А как насчет разговора? снова спросил Иван.
Да какой с ним сегодня разговор, ответил за участкового кочегар.