Заморозил все, и ни души.
Вдруг стрела оттуда прилетела,
И Указ иной мне царь прислал:
Брось лягушек, пусть мне Лебедь белая
Спляшет снова, горе разогнав,
Где искать ее, куда стремиться,
В Пекло сиганула от царя,
Эта не лягушка, а девица.
Все страданья нынче были зря.
И покинул гиблое болото,
Сказку про лягушку сочинил.
Только все же грустно отчего-то.
Царь капризен, целый мир уныл.
Я сорвал кувшинку для царевны,
Пусть не роза, все-таки цветок,
Сел писать поэму вдохновенно,
Вот еще забота для котов.
Лебедь подхватила и уносит,
Собрались все в теплые края,
И душа моя простора просит.
В небесах забыл я про царя.
Жрица Перуна
Была обнажена и так прекрасна,
Что сам Перун ярился в небесах,
А ты пред ним бессильна и безгласна,
Но тот огонь любви и боль, и страх,
Все резко в эту осень проступило,
И как Даная, золото дождя,
Ждала ты листопада, и взбесился
Стрибог, он не хотел отдать тебя.
И в ярости он листья обрывая,
Срывал, швырял на обнаженность тел,
И только жрица юная, нагая,
Все веселилась, верить не хотела,
Что нагота деревьев так прекрасна,
Что стало в мире пасмурном светлей,
Да не укрыться в золотистый праздник
От тех молниеносных ярких стрел.
И мечется по лесу, и смеется,
И плачет вместе с трепетным дождем,
Она потом очнется и проснется,
Когда в лесу останутся вдвоем.
О если б защитил ее Ярила,
Но он боится грозного отца.
И лишь волчица в темноте скулила,
Стрибог сорвал вуаль твою с лица.
Наряд из листьев, снег легко морозит,
Изгибы тела дивно хороши,
Что там случилось? Это просто осень
Сегодня веселилась от души.
Снежный вальс Коляды. Необъяснимое
И снова запели в тумане метели,
В них дивные боги кружились, летели,
И вечные песни над нами звенели,
И мы ощущали любимы и живы.
И в танце небесном рождаются сказки,
В прохладе и песне, и свет их так ласков,
И сам Коляда он в узорной коляске,
Врывается в мир, где метели кружили.
И гимны нам Велес подарит в метели,
Их белые птицы снежинки пропели,
И бабочки страсти и снега летели,
И в танце веселом слетали парили.
И Звездную книгу для нас открывая,
Он будет парить, о себе забывая,
Несется метель по следам, завывая,
Где души и звезды в просторе царили.
И люди, и духи, и души, и звери
Спешили на улицу, снова поверив,
Что в Ирий открыты небесные двери,
Что боги о внуках своих не забыли.
Откройте же Звездную книгу с любовью.
Мы встретимся нынче опять с Колядою.
И в танце метели, он станет судьбою,
Там мы над костром позабытым кружили.
И снова запели в тумане метели,
В них дивные боги кружились, летели,
И вечные песни над нами звенели,
И мы ощущали любимы и живы.
От чаянья любви любейшая прохлада Вне времени
От чаянья любви любейшая прохлада
В душе усталой вспыхнула в тот час,
И мы танцуем вальс в сиянье звездопада,
Когда лучи любви насквозь пронзили нас.
Радение о том ушедшем в даль мужчине,
И женщины влюбленной веселые глаза.
И пусть теперь мечта нас больше не покинет
От чаянья любви случилась там гроза.
Мираж старинных слов тревожит в миг заката,
И кажется, что вновь воскресли мы с тобой,
От чаянья судьбы, я знаю, виновата,
Но нас пусть озарит последняя любовь.
В сиянье волшбы так ярко звезды светят,
И голосов тот плеск, и волн ночная песнь.
От чаянья мечты нас тени ближних встретят,
Врата судьбы открыты, и нам туда успеть.
Пусть чары чародей свои нам дарит снова,
Пусть гусли в тишине напомнят о былом,
И вдруг я понимаю всю силу снов и слова,
И как могла недавно мечтать я об ином.
Пусть дивный звездный вальс в сиянье звездопада
Запомнится на век, а лучше на века,
Еще нам остается надежда и отрада,
Орать и до рассвета, оратай мой, пока
За горизонтом снова мне явятся иные,
Воскресшие от рабства, желавшие любить.
И снова Русь проснется, ты слышишь, мы живые,
Себя и мир прекрасный смогли мы воскресить.
И мы танцуем вальс в сиянье звездопада,
Когда лучи любви насквозь пронзили нас.
От чаянья любви любейшая прохлада
В душе усталой вспыхнула в тот час.
Внучка Волхва
На сером небе призрачные птицы
Все мечутся, как стрелы Перуна.
Скажи, мой друг, который век ярится?
И осень там иль ясная весна.
В печали нашей чудо откровенья,
И чья-то смерть нас странно отрезвит,
И все-таки в такие вот мгновенья
Язычницу мой разум оживит.
Уже бессильны немощные боги,
Которые не живы не мертвы,
Когда Перун резвится на пороге
Той осени, а может быть весны.
Когда в душе и радостно и странно,
И ясен этот миг и этот путь.
Когда твои слова, мечты и раны
Заре лишь красной в силу затянуть.
А кто пришел? Конечно же Ярило,
Мой дивный бог всем прочим вопреки
Проносится по небу горделиво,
Огонь зажжет во тьме и улетит.
В душе таится вязь прекрасной сказки,
Останется и торжествует Лад.
И мы живем без страха и опаски,
И в нас потомки наши воскресят.
Как мы ушедших воскресить готовы,
Когда природа дивная жива.
Язычница- любить могу я снова,
И воскрешать забытые слова.
«
Язычница-славянка
От чаянья любви, от части счастья,
Во власти грез, в тумане дивном сна,
Мы проживем с тобой и то ненастье,
Там звоны гуслей Леля там весна
Язычница, рабы укрыли лица,
И молятся о чем-то о своем.
А я пойду с Ярилой веселиться,
А я зову Купалу в тихий дом.
И пусть Услад лишает нас покоя,
Нет, не для сна та трепетная ночь,
Когда спустились к водопою кони,
Когда лишь Лада сможет нам помочь.
Рабы молчат, но трепетная сила
Потомков Рода вновь к огню ведет.
И с нами Русь таинственно-красивая,
И сам Перун свои посланья шлет.
Мы были немы, слепы долго были,
Нас заморозил дедушка Кащей,
Но вот и вьюги грустные отвыли,
Пришел Ярило, и спешим скорей
К огню, к воде. Славяне, наша сила
В покорности ли яростной судьбе?
Когда Даждьбог с небес светлил, и гривы
Коней его игривы, и к тебе
Бросал Стрибог, и в золотом сиянье
Предстанет снова Лада перед ним.
Язычница, и леса чарованье,
И огненным богам веселый гимн
Поет опять ожившая природа,
И огненные кони вдаль летят.
Пусть Берегини ждут ее прихода,
Пусть встанут рядом воин, волхв и князь.
И вот тогда неведомая сила
Нас никогда не сможет сокрушить.
Язычница ты Русь моя, красиво
Привыкли мы на этом свете жить.
Тот свет? Пусть нас встречают девы-птицы,
И в Ирии мы будем Русь хранить,
Где воин, князь и Волхв готовы биться
За чудный край, в котором всем нам жить.
Ей не страшны угрюмые хазары,
И половцев коварных не боюсь.
Пока живешь ты в малом или старом,
Пока в душе ты торжествуешь, Русь.
Скажи, мой друг, который век ярится?
И осень там иль ясная весна.
На сером небе призрачные птицы
Все мечутся, как стрелы Перуна.
Пробуждение
И все еще любуясь снегопадом,
Как звездопадом призрачных миров,
Мы жили в марте, нежность и отраду
Дарил Ярило, мир был так суров,
И только страсть и нежность, как надежда
На то, что свет и радость впереди.
Весна соткала легкие одежды,
Но ведьма перепутала путь.
И чар ее небесных чарованье
Нам так хотелось в этот миг понять,
Что впереди лишь встречи и прощанья,
И дивный отблеск страсти и огня.
Жизнь- это плен иллюзий, снов и знаков,
Которые сумеем прочитать.
Тепло и холод и душа во мраке
Еще посмела верить и желать
Сиянье звезд в снежинках отразится,
Поверить ты попробуй, что весна.
Но только мир разбуженный ярится,
И ярость эта так тебе нужна
Напомнит нам, что страсть моя проснулась
И нежность так прекрасна и легка,
Душа от дивной музыки очнулась,
И рвется в снегопад и к облакам
Мы жили в марте, нежность и отраду
Дарил Ярило, мир был так суров,
Проснусь, еще любуясь снегопадом,
Как звездопадом призрачных миров
Славянка. Гибельные страсти
Хан в ярости, она опять сбежала
И спряталась, не могут отыскать.
От холода наложница дорожала,
Но не вернется в темный мир опять.
Не пленница славянка, не рабыня
Утех того, кто мужа погубил.
Не отомстила, но вольна отныне
Искать приют среди чужих могил.