Насяльника! Нельзя каздый десятый роба кули давай! На сто один мозно. И то многа
Что-то я не пойму Тебе-то какая печаль? Твои они, что ль? Ты вообще кто, переводчик тут или за начальника над кули?
Мала-мала переводцика. Шибка мала-мала насяльник. Не надо десятый роба давай. Кули стать нахальный, как собака, работай нету!
Ну, это не тебе решать. И не мне. Генерал лучше знает, кому сколько платить. Тут все в его воле ходят. Он сжал кулак. Вот где.
С такими или же подобными разговорами, раз от разу волнуясь все больше, Ли Гуан-чень подходил к нему еще не раз, и Александр Яковлевич решил про себя приглядеть за международным наблюдателем. Первый день массового пошива спецовок прошел, в общем, в штатном режиме. Слушая пронзительные, злобные вопли фройляйн Виланд, полковник думал про себя, что командный голос должен быть именно таким. Образец, можно сказать. В нем, не мешая друг другу, одновременно слышался свист плети, шипение клинка, выходящего из ножен, и лязг затвора, причем уж точно не винтовочного. Орудийного, причем при немалом калибре. Они не имели никакого понятия о немецком, она тем более не знала и не желала знать китайского, но понять себя ценный руководящий кадр из Штутгарта заставила. Некоторые научились, некоторых заменили, но уже к концу суток машинки функционировали круглосуточно. С работников градом катился пот, но они работали без перерыва, не отвлекаясь ни на минуту и позволяя себе только редкие опасливые взгляды через плечо. Впрочем, на своих работники, большие, большие, рукой не достать, люди! начали покрикивать почти сразу, и те беспрекословно подносили плошки с едой из столовой и поганое ведро, дабы те могли справить нужду, не отвлекаясь от производственного процесса. Полковник пытался бороться, наведя подобие армейского порядка, да куда там! Тут действовали порядки куда более строгие, устоявшиеся, и не давние даже, а прямо-таки древние. До него не вот дошло, что новообращенные портные до смерти боятся, что их место тут же похитит кто-нибудь другой. То, что место работы планировалось в качестве постоянного, до них, похоже, просто не доходило. И, тем более, они никак не могли в подобное поверить.
Истинное положение вещей удалось объяснить только с большим трудом, но разогнать по койкам падающих от усталости работников сумели только тогда, когда фройляйн Виланд самолично вывела на предплечье у подопечных личные номера и свою подпись На следующий день ей для этой цели вырезали из старого каблука специальный штамп.
О восьмичасовых сменах, понятно, не могло быть и речи: минимум двенадцать с принудительной сменой. А уже на следующий день беспрецедентное решение Черняховского начало гнуть под себя ситуацию уже всерьез. Ночью в палатках несколько раз вспыхивали мимолетные, ожесточенные драки, видимо, за место у швейной машинки. Счастье, что у босяков просто нечем было поубивать друг друга, но, все-таки, несколько раз потребовалось вмешательство автоматчиков. А уже ранним утром, как узнали, откуда, кто передал? у проволочного ограждения появились безмолвные серые тени. Работнички передавали им полученные в качестве положенной доли робы, и те исчезали. Охрана, не мешала, поскольку приказу такого не было, а вот Ли Гуан-чень проявил невиданную активность. Во главе пары подручных бегал, пытаясь поспеть по всему периметру одновременно, визгливо ругался, выдирая ценный товар прямо из рук портных, даже дрался, но с переменным успехом, а чаще вовсе без успеха. И вообще не поспел. Тогда он разослал своих опричников по палаткам и прямо в производственную зону. Он превосходно знал набор заклинаний, при помощи которых можно запугать и принудить к беспрекословному подчинению людей, которым ПО-НАСТОЯЩЕМУ нечего терять, и приступил к этой миссии, но полковник с чувством глубокого морального удовлетворения эту его деятельность пресек. Черт его знает, почему Ли не говорил с ним по-китайски, упорно пытаясь общаться на чудовищно ломаном русском. Очевидно, в глубине души не мог и не хотел верить, что его растленные речения «насяльнику» вполне доступны и, главное, насквозь понятны. Варвар должен быть лохом просто по определению, и это убеждение коррекции не поддавалось.
Моя, он растянул губы в фальшивой улыбке, хранить. Банк. Стобы не пропадай.
Сожалею, полковник со знаками различия капитана старательно скопировал улыбку собеседника, но у нас социалистическое общество и частные банки запрещены. Категорически. За это казнь. Без пощады. И вот что. Ты мешаешь исполнению моих приказов, и я сегодня же доложу о твоем поведении своему генералу.
Моя, он растянул губы в фальшивой улыбке, хранить. Банк. Стобы не пропадай.
Сожалею, полковник со знаками различия капитана старательно скопировал улыбку собеседника, но у нас социалистическое общество и частные банки запрещены. Категорически. За это казнь. Без пощады. И вот что. Ты мешаешь исполнению моих приказов, и я сегодня же доложу о твоем поведении своему генералу.
Рассказывая толмачу байки и страшилки с пугалочками о безмерном властолюбии и беспощадной, холодной жестокости Ивана Даниловича, он просто развлекался, извлекая из общения с негодяем маленькое, практически невинное удовольствие, но в данном случае душой не кривил. Безмерно занятый, Иван Данилович, тем не менее, приказал регулярно докладывать, как складываются взаимоотношения с китайскими трудящимися в частности и с китайской стороной вообще. Ежедневно ему приходилось принимать решения такого масштаба, что этот эпизод мог бы показаться мелочью, не заслуживающей внимания, но, однако же, так. Очевидно, связывал с этим направлением работы серьезные планы на будущее, а потому желал разобраться досконально, в подробностях изучая результаты первого опыта. Как конструктор наблюдает за испытаниями образца новой техники.
Он рассказал все. О социально-психологических последствиях исторического Указа О Разделе Продукции. Об организационных находках фрау Виланд и героических трудовых буднях тех, кто под действие этих находок непосредственно угодил. О многогранной подрывной деятельности, подстрекательских речениях и примерном психологическом портрете Китайского Наблюдателя. О своей реакции на то, другое и третье. Он докладывал, по возможности, казенными словами, с совершенно серьезным и немного печальным лицом и, очевидно, выбрал правильный тон: Иван Данилович хохотал так, что у него из глаз текли слезы.
Ой, не могу, уморил хватит уже
Да все. Пока.
Как ты говоришь? Номерочки на руке? И вдруг посерьезнел. Но это же ерунда какая-то! Из-за робы, и такие страсти? Ей же красная цена грош в базарный день!
Ну, не скажи. Цена ей три пятьдесят по довоенным ценам. Или, примерно, доллара полтора по ценам тридцать восьмого. Я почему в долларах: запись сохранилась с тех времен. Он достал потрепанную записную книжку и открыл на заложенной странице. Вот доход китайского крестьянина, хоть и арендатора, но все-таки не босяка-кули, после всех налогов и выплат, как раз и составлял те самые полтора доллара
В месяц?!
В год, товарищ генерал армии. В год. Вот и представьте себе самочувствие человека, который получил возможность получать три годовых дохода, за день.
Как в пещере Али-бабы.
Примерно. Запросто можно свихнуться.
Да-а, это я, пожалуй, погорячился Но я же не знал
А знаете, что, товарищ генерал армии? Сделали, и не жалейте! Поступать по-своему всегда полезно. Больше уважать будут. Пусть мир привыкает жить не по чьим-то, а по нашим правилам. По вашим в том числе.
И то верно. Он явно успокоился. А почему эти, курьеры, за робами приходили ночью?
Тоже чисто китайское явление, товарищ генерал. Их так и называют «Ходящие Ночью» или «ночные тени». Это кому вообще нечем прикрыть наготу, а работать надо.
Да-а Порядочки. А вообще хороший доклад. Многое делает понятным и есть над чем подумать ночью. Поверишь ли, хуже, чем на фронте: там засыпал, падая на койку, еще в полете, а здесь пол-ночи не могу заснуть, думаю. То, что нужно. А ты действуй в том же духе. Спасибо.
Служу Советскому Союзу!
Хорошо служишь. Кивнул командующий. Вольно. Теперь по этому твоему переводчику. Похоже, я прав: это еще тот фрукт. Я таких людей знаю, они хорошее обращение воспринимают исключительно как слабость, и тут же норовят сесть на шею. Самый негодящий народ. Вот и веди себя с ним соответственно, как с говном. А в следующий раз будем умнее: никаких китайских наблюдателей. Никаких китайских чиновников вообще. Без всяких объяснений. «Нет!» и все! Ты меня правильно надоумил, так до них дойдет куда лучше.
Вкопали столб, укрепив на нем громкоговоритель, ради одной, единственной речи: полковник входил во вкус использования дармовой рабочей силы. Да и то сказать, каждый офицер из настоящих накрепко знает известное правило: подчиненный, если он не спит и не принимает пищу, должен быть постоянно занят. Он поднял ко рту громоздкий микрофон какой-то заграничной фирмы, и громкоговоритель оглушительно загремел и загрохотал посередине строя в форме трех сторон обширного квадрата, так, что непривычные китайцы, по-прежнему босые и в подштанниках, вздрогнули и заозирались.