С этой выдержкой созвучно то место из книги русско-французского культуролога Александра Койре «Мистики, спиритуалисты, алхимики Германии XVI века», в котором подводится итог учения Парацельса о стихийных сущностях: «Не следует забывать, что все элементы обитаемы и в самом деле нет никаких разумных оснований для того, чтобы жизнь не создавала подчиненных ей центров где-нибудь еще, помимо поверхности земли и морских глубин, и чтобы существа (конечно, менее совершенные, чем человек) не могли бы создать свои тела с помощью иных элементов, нежели человек и животные. Это целиком бы противоречило философии Парацельса. Видимые элементы, будь то земля, вода или огонь, в действительности не являются элементами. Это <> лишь тела истинных элементов, уже не материальных, но динамических. Если четыре элемента происходят из одного-единственного, то почему возможное в одном из них невозможно в другом? Это подтверждается опытом: всем известно, что русалки живут в воде, гномы в земле, а эльфы населяют воздушный элемент. Истинная наука не может отрицать установленных фактов. Она должна их объяснять. Здравая философия показывает поэтому, что гномы, саламандры и эльфы не являются, как часто полагают, существами, сравнимыми с человеком: это существа одноэлементные. Имеются другие существа, тела которых состоят из двух элементов. Колдуны пользуются этими духами, или элементарными существами, коих не следует путать с демонами. Последние суть падшие ангелы, в то время как духи природы наделены совсем другой сущностью. Они не согрешили, а потому и не прокляты. Им не требуется спасения, но и бессмертие им не уготовано. В отличие от демонов, их не нужно бояться, хотя и доверять им не стоит: они любят играть с людьми всякие шутки. С другой стороны, они способны открыть человеку важные тайны, поскольку им ведомы свойства своего элемента (по крайней мере, самым возвышенным из них)».
Здесь стоит, пожалуй, упомянуть о том, что среди ведущих «демонологов» XVIXVII веков не было единого представления о природе и свойствах стихийных духов. Иоанн Тритемий (14621516), выдающийся немецкий историк, теолог и знаток оккультных наук, безоговорочно считал их демонами, «падшими ангелами». Он разделяет этих духов на шесть разрядов: огненные, воздушные, земные, водяные, подземные и «светобоязненные». Одни из них, например, огненные, «не имеют никакого сношения с живущими на земле людьми, ибо по причине своей тонкости не могут сделать тело осязаемым или сотворить его из сгущенного воздуха». Другие земные, водяные и подземные всячески вредят людям: они «заставляют блуждать путешествующих», «наслаждаются тем, что задерживают людей в темноте», «любят постоянно страшить людей видениями», «возбуждают бури на морях и, погружая в водяную бездну корабли, отнимают тем самым жизнь у многих людей», «нападают на тех, кто выкапывает шахты, добывает металлы и ищет спрятанные в земле сокровища».
Иного мнения придерживается итальянский теолог Лодовико Синистрари (16221701). В своем трактате «О демоноалитете и бестиалитете инкубов и суккубов» он пишет о том, что «существует иной мир, нежели тот, который мы населяем, и в нем живут другие люди, произошедшие не от Адама, но созданные Богом каким-либо другим образом»; «эти существа имеют разум и плотские органы, как и человек; однако они отличаются от него не только более утонченной природой, но и более тонкой материей»; они «созданы из самых чистых частей стихий: одни из земли, другие из воды, третьи из воздуха, четвертые из огня». Далее Синистрари утверждает, что этих духов не следует путать с бесами, ибо у них есть тело и душа. Они могут страдать от стихийных сил, живут долго, но не вечно; словом, это «разумные животные», имеющие, ко всему прочему, представление о миссии Христа, «Который сошел для блага всего мира и прославление Которого раздается по всей земле». + Подобно тому, как человек, заключив завет с Богом, стал причастен божественности, так сильфы, гномы, нимфы и саламандры, заключив союз с человеком, становятся причастниками бессмертия. Какая-нибудь нимфа или сильфида становится бессмертной и способной к достижению вечного блаженства а к нему стремимся и мы сами, если ей посчастливится выйти замуж за Мудреца; равным образом какой-нибудь сильф или гном перестает быть смертным с той поры, как сочетается браком с одной из наших дочерей». Такого рода суждения, которыми переполнен «Граф де Габалис», можно трактовать и вполне рационалистически, подразумевая под союзом человека и стихийного духа всего лишь слияние с природой, попытку облагородить ее, очеловечить, наделить неким смыслом.
Грех, совершенный Адамом, «низринул его в отбросы элементов, гармония была нарушена и он, сделавшись нечистым и грубым, утратил связь с чистыми и тонкими субстанциями». Его потомкам предстоит «очистить и подвергнуть возгонке элемент огня, таящийся в них самих, и таким образом подтянуть и настроить соответствующую космическую струну, <> сосредоточить мировой огонь в вогнутых зеркалах, помещенных внутрь стеклянного шара», то бишь произвести вселенского масштаба научно-магическую операцию, цель которой телесное бессмертие человека и его полная власть над «своим естественным царством», «управление элементами без помощи демонов». Телесность посвященных имеет мало общего с телесной зависимостью от природы обычных людей или, как их называет де Виллар (или де Габалис), «недостойных невежд», для кого печальное бессмертие оборачивается вечным наказанием; они имеют возможность стать в самом деле бессмертными лишь посредством союза со стихийными духами.
Что касается Мудрецов или Философов, то они, сумевшие восстановить в себе богоподобие праотца Адама, способны «повелевать всей природой», не исключая духов и демонов. Даже сам «князь мира сего» бессилен погубить человека. Он томится «в проклятых и окаянных безднах земли, сотворенной верховным и первообразным алхимиком» и может, самое большее, подговорить своих соседей гномов, чтобы те «обратились с его гнусными предложениями к людям, наиболее достойным спасения, и, в случае удачи, погубили их душу вместе с телом». Заблудших Мудрецов, неспособных, по словам ап. Павла, к «различению духов», ждет «куда более суровая кара, чем вечное пребывание в преисподней, где еще ощутимо милосердие Господне, которое проявляется в том, что адское пламя только обжигает грешника, не испепеляя его до конца. Небытие большее зло, чем ад». Иными словами, аббата Монфокона беспокоит не проблема посмертной участи, подготовленной всем земным существованием как праведника, так и грешника, но проблема небытия. Бессмертие духовного плана пустой звук для Философа: тому, кто от него отрекается, «гномы сулят груды золота и серебра, обещают какое-то время оберегать его жизнь от смертельных опасностей, исполнять все, что пожелает человек, заключивший с ними сей злополучный пакт: так зловредный дьявол гномов губит душу человеческую и лишает ее надежды на вечную жизнь».
Внятным истолкованием этой концовки может служить положение современного русского исследователя Вадима Штепы, высказанное им в книге «Инверсия»: «Недаром средневековые мистики указывали на чрезвычайную сложность установления контакта с саламандрами, способными сжечь все, в чем профаническое сознание видит смысл. Поэтому для профанов саламандры несут величайшую опасность, хотя просто уничтожают все иллюзии». Пользуюсь случаем привести еще две пространные цитаты из этого труда, посвященного в основном изложению доктрины Рене Генона и развитию основных пунктов этой доктрины применительно к истории России и ее грядущим судьбам. Первая цитата касается рассматриваемой с точки зрения эзотерики проблемы существования стихийных духов и их общения с людьми: «Эфирные сущности каждого из элементов не видят друг друга, живя в разных вибрациях тонкого мира. Однако в человеке могут проявляться все эти вибрации, и поэтому он способен (естественно, речь идет о способностях архетипического, традиционного человека) установить контакт со всеми из них. Эфирные сущности пребывают вне этической догмы, присущей поздним историческим временам, когда мифология уже превратилась в религию. А они так и остались в мифологии золотого века как ее необходимые атрибуты, помогающие человеку и дружественные ему, если, конечно, он не обманывает их доверия и не пытается поставить их способности на службу собственному эгоизму и своей временной власти».
Вторая цитата, которую мне хочется видеть одним из заключительных аккордов настоящей статьи, обращается к сегодняшнему дню и раскрывает негативную роль «стихиалей», вынужденных, под давлением технократии, изменить своей природе и предстать перед окончательно обмирщенным, превратившимся в полуавтомат человеком в зловещем, демоническом обличье: «В профаническом мире последних времен вновь появляются эфирные сущности, но уже в своем контртрадиционном виде. <> Забавно, но одновременно и ужасно, что люди не просто внутренне, но зачастую даже и внешне обретают черты первертных сущностей, профанически не замечая этого, а если и замечая то даже радуясь таким мутациям. <> Одни превращаются в псевдо-гномов, поскольку те в негативе являются наилучшим символом человечества, самоумалившегося и измельчавшего перед технократической мощью. Другие становятся псевдо-ундинами отрицательными и вообще уже недочеловеческими мутантами, которые максимальным образом воплощают в себе саму деградацию человеческого архетипа, утратившего всякое присутствие духа и уже полурастворенного в нижних водах, но еще разгуливающего по улицам. Появляются и псевдо-сильфы, ставшие переносчиками всевозможных неоспиритуалистических и психически заразных лярв. Единственные, кто не подвержен этой инерции, это саламандры, тотальные враги эфирократии».