Головы своей Сергей не чувствовал, её разметал на невидимые осколки ужас! Он превратился в одну огромную, пустую дыру. Его вмиг не стало. Сергей исчез, испарился, растворился!
Не было рук, не было ног, туловища, головы он исчез, как существо. Всё, что теперь было это один, стерильной белизны страх.
Сводящее всё нутро, тягостное ощущение полёта, с тошнотным привкусом состояние невесомости. При этом вязкое, стискивающее чувство центра себя.
Стало вдруг горячо-горячо! Неожиданно резко накал жара обратился в обжигающий мороз, лихорадочно затряс всё ощущение себя. То, что обжигало пеклом, теперь жгло жутким морозом. Снова огромная, скрывающая всё-всё целиком, белая, всепоглощающая вспышка. И всё тот же смертельный холод, от которого вмиг закоченело всё и вся.
И вдруг снова жара!
Постепенно, очень медленно белый цвет превратился в зыбкую пелену белого света. Выжигающий жар огня стал постепенно тонким чувством тепла. Вот и пелена, мерцая, становясь то снова плотной белой, то едва заметной, сошла на нет. Тепло постепенно стало прохладой. Ещё через мгновение эта прохлада стала мокрой, противной, холодной солёной морской водой сознание вернулось.
Захлёбываясь, отплёвываясь, Сергей хрипел, хрюкал, харкал.
Солёная до горечи морская вода раздирала всю носоглотку. Горло свело жутким спазмом.
Так бывает, когда получаешь резкий удар под дых. Невозможно не вздохнуть и не выдохнуть. Вот и Сергей, сейчас широко разевая рот, сипел и шипел, как старинный паровоз. Только вместо пара изо рта у него вылетал фонтан солёных брызг.
Прочистив горло от соли, он, что есть силы, закричал, заорал диким, страшным голосом, звал на помощь. Водяные водовороты то отталкивали тело Сергея от борта лайнера, то сильно прижимали его к нему, стараясь утянуть в глубину, под корабль. Сергей что есть силы грёб, то уплывал от корабля, то снова стремился к нему.
Безмолвный борт теплохода, оставляя ярко-жёлтые блики света на чёрной воде чередой иллюминаторов, проплывал мимо него в полном своём железном равнодушии. Внутри круглых окошек было так светло, тепло, сухо и так уютно, что красивое лицо Сергея перекосило в жуткой гримасе отчаяния от невозможности вернуться туда, в этот корабельный рай, обратно. Весь этот комфорт и «парадайз» молчаливый гигант увозил сейчас от беспомощно бултыхающегося в темноте Человека.
Как бы прощаясь с Сергеем, лайнер издал протяжный выворачивающий наизнанку душу, вой-гудок. Свет из последнего иллюминатора лизнул перекошенное от ужаса лицо, ставшим сейчас уродливой маской с вытаращенными белками глаз, оскаленным ртом и острыми чертами скул и носа. Жёлтый свет яркими «бликами-издёвками» заплескался на чёрной морской зыби, стал удаляться в темноте. Сергей что есть силы начал грести, дабы угнаться за этими крохотными кусочками жизни на чёрной воде.
Мощный водный поток, раскрученный винтами корабля, подхватил его и с силой потащил, увлекая за собой, прочь от океанского лайнера. Темнота вдруг показалась ему огромным ощерившимся монстром, который вот-вот проглотит его навсегда. А звук пароходной трубы воем этого ужаса торжествующим, полным предвкушения знатной трапезы.
Как бы ни желал Сергей всем сердцем, чтобы всё происходящее как-нибудь благополучно закончилось, реальность оставалась реальностью он один! Совершенно один, ночью в открытом океане и без единого шанса спастись!
Упавший вместе с ним спасательный круг, словно став живым как потерявшаяся собачка, испугавшись темноты, никуда не уплыл от человека. Увлекаемый течением воды ткнулся ему в затылок, словно сам искал у него защиты от зева непроглядной тьмы.
Шелест и бульканье водного потока стали утихать.
В расползающейся вокруг тишине вдруг послышалось как переливается или растекается огромное количество воды, словно невидимый гигантский кашевар стремительно вынул свою огромную поварёшку из такого же здоровенного чана. Следом за звуками плещущейся тоннами воды, разнёсся глухой ухающий вой-гул вперемешку с шипением. Вызывая из глубин человеческого нутра тянущее, скручивающее, противное чувство тошноты в животе.
Неподалёку, в черноте ночи вынырнул кашалот.
Это сейчас он так угрюмо прозвучал. Это его вой перешёл в звук детского рёва, визга и плача и грустно затих, шелестя потоками воды по своей огромной чёрной спине. В непроглядной тьме Сергей не видел, откуда идёт этот раздирающий его душу звук. Всё его существо, затрепыхалось, завибрировало от ужаса заполнившего каждую клеточку его бренного тела.
Душа взметнулась ввысь, прочь
Часть вторая.
«Рождение»
Сумрак.
Если посмотреть вниз, тьма. Если посмотреть наверх, то сквозь всё тот же сумрак едва-едва пробиваются размазанные пятна слабого света.
Пространство вокруг темно-серый, с зеленоватым отсветом вязкий, обволакивающий кисель, жижа или субстанция, больше похожая на околоплодные воды младенца.
Тишина.
Звенящая тишина давила тотальным отсутствием звуков. Тиша напряжением вакуума вызывает галлюцинации. Откуда-то издалека донеслось невнятное, чуть слышное гудение, оборвавшись тихим противным «чвак». Снова навалилась, тонко зазвенев ультразвуком, тишина. Опять это далёкое омерзительное чавканье, теперь оно перешло в какое-то утробно-булькающее звучание.
Иллюзия. Зыбкая, эфирная иллюзия звуков. Порождённая вакуумом всепоглощающей, засасывающей в себя тишины!
Вдруг началось движение, медленное, плавное чуть заметное движение субстанции вокруг.
Слабое свечение вверху, приближаясь, становилось ярче.
От света расходились длинные тонкие лучи молочно-белого цвета.
Движение становилось быстрее. При этом в центре пучка белых лучей теперь стало видно крохотный, с трудом различимый в переливах света человеческий силуэт. Маленькая тёмная точка с тёмными линиями, похожими на растопыренные руки и ноги. Ещё через мгновение стало отчётливо ясно: движется не субстанция, это двигалось нечто туда, наверх, к свету, всё больше набирая скорость. Теперь уже к очень яркому свету и отчётливо видимой фигуре человека.
Всё быстрее, всё стремительнее! Мелькнули мимо, уносясь вниз, маленькие медузы. Зелёная рыбка юркнула в сторону. От большой скорости всё кругом стало одним жемчужным свечением, переливаясь изумрудным оттенком. Человеческая фигура уже рядом, уже вплотную, секунда и стремительно вырывается из-под воды то, что со скоростью молнии летело наверх.
А-а-а-х!
И чудное голубое небо неожиданно, нестерпимо ярко навалилось сверху, осветив всё вокруг.
Всплески! Крики! Вопли! Какофония из звуков воды, человеческих возгласов, рваных резких каркающих криков.
Сверху, с воздуха кидается что-то белое вперемешку с тёмным. Кишмя кишит, мельтешит невесть что. Нечто бьётся то ли крыльями, то ли перьями вперемешку с жёлтыми когтями и человеческими пальцами. Всё это блестит от воды на ярком солнце. Брызги! Пена! Вопли!
Наконец через мгновение средь всей этой кутерьмы видно, как одной рукой Сергей отбивается от грязно-жёлтого клюва огромной чайки, другой рукой трёт глаза характерным жестом только что проснувшегося человека. Морская хищница, решив, что в спасательном круге плавает труп, собралась полакомиться, напав на Сергея. Тем самым разбудила и привела его в чувства своей атакой. Сергей, случайным точным ударом попал чайке по крыльям, сбив её в сторону, в воду.
Тяжело дыша, отплёвываясь от мелких перьев, в смешной позе с растопыренными ногами и руками Сергей сидел в ярко-оранжевом спасательном круге, покачиваясь на ласковых всплесках моря.
Куда только хватало взора, переливалась жемчужными бликами изумрудная, морская вода. Небо было столь безукоризненно чисто-голубым, что глядя в него, очень сложно было разобрать, на какой высоте было это самое небо. Если долго смотреть ввысь, взгляд тонул и проваливался в пучине густо-голубого цвета, и сознание теряло ориентацию в пространстве. Нестерпимо ярко-белое солнце, стоящее вертикально над головой в зените, играя на морской зыби, брызгало множеством бликов, от которых у Сергея сильно ломило в глазах.
Закрыв ладонями измученные солнечными вспышками глаза, Сергей сложил их лодочкой на лице, и глядя меж щёлок пальцев, устроил ногами фонтах белых брызг, окончательно отогнав от себя здоровенную, жирную чайку. Вяло, очевидно, уже не в первый раз, муторным голосом он обратился к Богу:
Господи! Ну, почему?! За что мне всё это? Господи! Помоги! Прошу помоги!
Он вдруг запнулся на своих стенаниях и задумался.
А меня ведь разбудил какой-то звук. Я что-то слышал, произнёс вслух Сергей.
Оказавшись в одиночестве, теперь он стал самому себе собеседником. Сам спрашивал и сам отвечал. Напряжённый взгляд его бегал с одного изумрудного холмика волны на другой. Вдруг лицо его озарилось.
Он воскликнул:
Господи! Чайка! Меня же разбудила чайка! Значит где-то земля!
Сергей неистово завертел головой, и, о чудо!