Охотники должны притащить тушу к шатрам. Но она была такой тяжелой, что без специальных приспособлений ничего нельзя поделать. Для того чтобы доставить тело к поселению, охотники пользовались конопляными верёвками, отмоченными в горячем жире самих таукварков. Говорят, что первый таукварк был съеден людьми прямо на месте убийства, так как перетащить его возможным не представлялось. Верёвки после процедуры отмачивания становились очень гладкими и скользкими. Это помогало в транспортировке: их выкладывали дорожкой от места убийства до шатров.
Верёвки, чтобы зверя можно было сдвинуть с места, нужно протолкнуть под тушу. Их скрепляли с сужающимися к концу палками, вводимыми между трупом и землёй. Так и тащили, подбирая остающиеся позади верёвки, повторно смачивая их жиром и складывая перед телом.
Разумеется, охотники не утащат всего зверя. Кроме верёвок и ёмкостей с жиром у них были разрубатели тяжелые обоюдоострые камни, прикреплявшиеся к длинным палкам. С их помощью охотники отделяли от грузного туловища передние и задние конечности, шею, хвост. Сначала оттаскивали их. Потом возвращались за туловищем (для него то и нужны скользкие верёвки), а тем временем женщины готовили мясо из уже доставленных частей тела.
Афел сидел, облокотившись о дерево, тяжело дышал. Туша была немыслимо тяжелой, расстояние до поселения большим. Орикир сидел рядом. Могучая грудь охотника вздымалась и опускалась, руки слабо упирались в землю. Все устали и остановились на привал. Отец и сын молча наблюдали за группой охотников, распластавшихся на траве неподалеку. Они что-то негромко обсуждали. Вероятно, не могли не упомянуть в разговоре то, что на этот раз туша особенно велика. Но никто не сожалел, что зверя не выпотрошили. Нельзя. Хватает того, что на таукварков ведут охоту. Оставшиеся от жертвы скелет и внутренности закапывали в землю после разделки недалеко от поселения. Абсурдная идея закопать внутренности на месте убийства никому и в голову не приходила. Послышался голос Тактарула пора подниматься. Охотники преодолели только две трети пути.
Мужчины взялись за верёвки. Потащили. Часть охотников собирала веревки позади туловища таукварка и, смочив жиром, выкладывала перед жертвой.
Идут, идут! Маленькая Налли, подпрыгивая у шатра, указывала рукой вдаль. Алхана, её мать, улыбаясь, торопливо вышла, и приложила руку ко лбу. Солнце спускалось с зенита на запад. Стадо на этот раз ушло от убитого сородича к новым пастбищам. Поэтому уже вчера охотники доставили малые части тела гиганта, а сейчас возвращались с туловищем.
Орикир, кряхтя, обратился к сыну:
Афел, погляди вперед! Что ты там видишь?
Сестрёнку и маму, с ноткой радости ответил Афел улыбающемуся отцу.
Охотники почти дошли. Тактарул велел поворачивать немного влево, чтобы дотащить тулово до намеченного места. Женщины уже столпились там, высматривая мужей и сыновей, держа в руках мокрые прохладные шкурки. Алхана с дочкой были там же. Налли переводила взгляд с отца на брата и наоборот. И особенно задерживала взгляд на Афеле. Ей не терпелось ему что-то сказать.
Отпустили, приказал Тактарул. Расходимся по семьям. Викафил, собери верёвки, обратился он к тут же стоящему сыну. Сложи их в мой сундук.
Мальчик отошел от матери и принялся выполнять поручение. Вождь обратился к жене:
Всё ли готово?
Да. Пусть к вечеру старшие охотники собираются у главного костра.
Все разошлись по шатрам. Орикир хорошо обтерся прохладной шкурой, смочил в воде, передал сыну, лег. Афел расположился рядом. Они устали. А Налли всё не сводила с брата глаз. Охотники лежали с сухими глотками, они хотели пить, но слишком измотались, чтобы о чем-либо думать, даже о жажде. Алхана набрала воды в глиняные чарки и поставила у изголовья мужа.
Попейте.
Орикир приоткрыл глаз. Он не спал. Перед собранием у главного костра это не положено. Он взял чарку и, пронеся её над собой, передал сыну. Тот привстал, облокотившись на левый локоть, пригубил, отпив половину, случайно посмотрел на сестру. Она глядела на него в упор. «Ну что ей надо?..» закатив глаза, подумал Афел. Он поставил чарку на землю и снова улегся. На правый бок. «Похмурься, маленькая» подумал он с улыбкой. Но у Налли выражение лица не менялось. Она тихо сидела да ждала. Подходящего момента.
Пора, раздался голос Алханы. Орикир сел. Залпом осушил чарку. Молча вышел из шатра.
Пора, раздался голос Алханы. Орикир сел. Залпом осушил чарку. Молча вышел из шатра.
Охотники собирались у главного костра. Вождь приходил туда первым. Когда все явились, Тактарул стал говорить.
Сегодня мы в двенадцатый раз на моей памяти собираемся здесь. Я учитываю и то время, когда ещё не был вождем. У меня есть, что вам сообщить. Предметом нашей сегодняшней вечерней беседы станет это.
Тактарул повернулся и достал из-за спины нечто. Это была голова таукварка. Она была пробита более чем десятком стрел. Охотники возбужденно зашептались, мол, никогда ничего подобного не обсуждали. Вождь знаком попросил тишины. И обратился к одному из охотников:
Орикир, узнаёшь ли ты среди этих стрел свою? Хорошо погляди, и передал ему голову.
Орикир принялся рассматривать. Одна из стрел так глубоко вошла да, его.
Но может один из вас делает стрелы очень похожими на мои? обратился он ко всем.
Нет, Орикир, это твоя, вождь повернулся к остальным. Так ведь?
Охотники закивали.
Но ведь я не мог так выстрелить.
А я и не говорю, что это ты. Афел сегодня впервые пошел на таукварков, не так ли?
Так, ответил Орикир, удивленно смотря на стрелу.
Алхана тем временем украдкой слушала разговор старших охотников. Она улыбалась. Женщина вышла из шатра через минуту после мужа. Дети остались внутри.
Ну чего, ну чего тебе надо? А? улыбаясь, спросил Афел.
Налли поёжилась на месте, потом встала и потрусила к брату. Уселась возле него, прислонилась спиной и, задрав голову, посмотрела ему в глаза. «Сейчас опять будет клянчить. Что на этот раз?» размышлял младший охотник.
Афел, Афел, я хочу тебя попросить
Тактарул оглядел взором присутствующих.
Я сообщаю всем вам и тебе, Орикир, в частности, что у нашего племени есть лучник из лучников. Лучший. Это твой сын, и вождь аккуратно вытащил стрелу за наконечник и протянул её Орикиру.
Тот взял, осмотрел её, перевел взгляд на Тактарула и улыбнулся.
О чём же? Афел заглянул сестрёнке в глаза.
Помнишь, мы там сидели, помнишь? Налли ручкой указывала на выход из шатра. Уже темнело. Афел нахмурился. Сестра продолжала:
Я тогда рассказывала, что хочу
Так, Афел перебил Налли и сурово поглядел на неё. Я, помнится, говорил, что это нехорошо. Даже думать об этом не годится. Ты помнишь, что я тебе говорил про огонь?
Ну пожа-алуйста, Налли умоляюще глядела на брата своими зелёными глазами. Мне очень хочется.
Лучник из лучников! вдруг донеслось из-за спины. Шатёр Орикира своим входом смотрел на Равнину, поэтому идущему от центра поселения, чтобы попасть внутрь, необходимо было обойти кругом. Шаги становились громче, потом легкая поступь. Алхана торопливо проникла внутрь и присела. Орикир зашёл следом.
Лучший! сказал он, оглядывая семью. Потом, присев, уставился на Афела. Достал из-за пазухи стрелу и, покрутив её в воздухе, воткнул в землю. Лучший из лучников!
Налли вся сияла. Отец заметил, и, смеясь, обратился к сыну:
Смотри, как за тебя сестра радуется! Ух, ты моя рассчастливая! Отец взял дочку на руки.
Алхана тоже радовалась. И попросила подробней рассказать о случившемся.
Стрела, говорит, твоя! Начал Орикир. Смотрю ничего себе! Как глубоко зашла! Говорю, мол, да это не я! Это кто-то из вас стрелы такие же делает. А он мне и говорит, что, мол, я и не считаю, что это твой выстрел был. Афел сегодня первый раз пошел с нами, Орикир изменился в лице. Стал излучать меньше счастья. Продолжил поспокойней. На таукварков. Это был, значит, его выстрел. Хороший лучник у нас есть теперь. Лучший.
Орикир взял рукой сына за плечо и кивал головой, мол, молодцом, горжусь. Вот только Афел не улыбался. Он перевёл взгляд с отца на сестру. И мигом у Налли всё веселье с лица исчезло. Теперь она смотрела со страхом.
Орикир проследил взгляд сына, но на дочке свой не задержал. Он быстро посмотрел на Афела, а тот на него. Орикир кивнул и, поманив за собой сына, вышел из шатра. Они остановились на равнине неподалёку. Орикир с серьёзным лицом сказал:
Ты прав. Нехорошо такое веселье поднимать. На таукварков ведь ходили. На хранителей равнин охотились. Тем более при малышке. Что же это я
Да, отец, так оно и есть, сказал юноша, а про себя подумал: «А с тобой я сам разберусь».
Афел, пожмурившись, привстал, открыл глаза. Полог шатра был откинут, и солнце освещало всё внутри. Матери и сестры не было. Отец сидел на своём спальном месте и глядел перед собой. Он проснулся чуть раньше. Заметив сына, Орикир подал тому миску с мясом. Таукварка. Наверное, шея или хвост. Или конечности.