Собрались тутъ Деды Царя хоронить, обвешали гарбу его боталами разными, железякъ нацепили, цепей, бляхъ разныхъ, и повезли его вокругъ Земли Дедовской, чтобъ усю Землю ту въ последній разъ Царь виделъ, чтобъ кажный, кто Царя не зналъ, увидалъ, и чтобъ кажный съ нимъ попрощался какъ надо. Идутъ кони, шагомъ ступаютъ, бережутся, знаютъ, что Царь заснулъ до конца веку, да чтобъ не разбудить его, шагомъ идутъ, а бляхи сумно звонятъ, цепи грохаютъ, железяки гудятъ, сумно звонятъ. А какъ видятъ люди Царя свого, все кидаютъ, подходятъ къ возу, кланяються до земли, плачутъ горько, что Царя лишилися, а просятъ Бога, чтобъ далъ ему Царство Свое, Царство Святое Свое Небесное. И такъ кони идутъ по Земле Дедовской, и такъ все плачутъ день за днемъ. Ходили, ходили кони, Царя возили, всю землю выходили, везде Царя показали, и насталъ день, поховали его Деды наши, сверху могилу насыпали высокую, чтобъ не добрался до него зверь дикій, чтобъ не тронула его рука злая чужинская.
И стали люди на Раду собираться, какъ жить, какъ быть дальше решаться, и каждый идетъ, думу думаетъ, какъ жить теперь безъ Царя Добраго, безъ Царя Добраго, Деда стараго. И собрался Сходъ великій, и дело решилъ, пока такъ жить, безъ Царя значитъ, а дела делать, какъ старшіе решатъ, какъ старшіе скажутъ, какъ Деды прикажутъ.
И пошло тутъ сразу Лихо Степовое, налегло на Дедовъ нашихъ, скотину поморило, скотину поморило, людей похватало, людей похватало, въ полонъ увело, а Дедовъ нашихъ по степу разбросало, по степу разбросало, другъ на друга ощерило, другъ на друга ощерило, озлобило. Кажный Дедъ свое кажетъ, на другихъ злится, другихъ не слышитъ, вызверился, и пошло такое горе тяжкое по земле всей, что никто не зналъ, какъ ладу дать, какъ ладу дать, какъ дело делать, чтобъ снова все добре было. И пришелъ тутъ часъ, заплакалъ Царь Старый, сталъ у Бога проситься, сталъ молить, и дозволилъ Богъ ему еще разъ до людей прийти, еще разъ прийти, добро сделать имъ. Вотъ и смотрятъ Деды, небо почернело, тучи пошли, небо закрыли, не видать ничего. И Громъ гремитъ, и Блисканица блеститъ, а въ небе Царь Добрый дырку делаетъ, сквозь тучи продирается, голову высунулъ, рукой машетъ, людей зоветъ, чтобъ шли къ нему, съ Того Света Дедъ-Царь Дедовъ зоветъ. Собирались къ нему Деды наши, а Царь имъ такъ кричалъ крикомъ горькимъ: «Що жъ вы, Деды мои добрячіе, наделали? А чему Царя себе нового не выбрали? Пропадете такъ запросто, какъ черва въ лозе, какъ черва неразумная въ день подзимній! Выбирайте Деда въ Цари, Деда Кишку9, да ему покоряйтесь, не сваритеся, а свариться будете, никто вамъ не зможетъ, никто не зможетъ, никто отъ Лиха не заборонитъ!»
Услыхали Деды, обрадовались, на колени пали, Деда Добраго на земь сойти просили, да не захотелъ Дедъ-Царь на землю идти, сказалъ, что ему и такъ добре, и заботъ нетъ вовсе, и кто въ Раю побывалъ, тому земля спротивилась, Земля спротивилась, не нравится. Выбрали Деды Царя нового Кишку, а Кишка сказалъ имъ, щобъ всю скотину считали, заново делили, щобъ всемъ было, да щобъ дети безъ молока не были нигде. Послухались Деды, и Лихо Степовое, видя добро ихъ, видя послушность ихнюю, отошло подалее, другихъ мучить стало. И вороговъ степовыхъ Деды бить стали, и скотину у нихъ брали, коней добывали, и самихъ подальше отъ своей земли гнали. Ходитъ Лихо Степовое въ траве Одноглазое, на Дедовъ нашихъ глядитъ, а приступиться не можетъ, потому якъ добро у нихъ живетъ, а свары нету, и ничего имъ Лихо сделать не можетъ. Такъ и мы, грешные, жить должны, Богу молиться, Христу поклониться, да другъ съ другомъ николи не свариться!
Сказ про царя Усилу Доброго
А за старых часовъ, за древніе дни были пращуры наши в лесахъ-степахъ, пшеницы не сеяли, на мясо меняли, на кожи, сало, на волну овчую. И жили-были они счастливо, просто, наукы не знали, читать-писать не умели, Богу молились, как в душу пришло, а были рядными, были честными, добрыми, и никогда ничемъ другъ передъ другомъ не кичились. Водили они скот в степях, овецъ въ траве, коней пасли да на нихъ скакали, а коли царь скажетъ, такъ казаковали, береглися, саблею хранились, умели драться, семьи свои защищая, а и каждъ зналъ коня, какъ мужикъ уздечку, а и каждъ зналъ скотъ, какъ ученый книгу, а коли корова падетъ, зналъ лечить, а коли человекъ заболеетъ, зналъ, какъ оздравить, и другъ другу они говорили лишь правду, и никто не лгалъ, старыхъ слухался, дедовъ почиталъ, бабъ поважалъ, детей хранилъ, женъ защищалъ, слабому давалъ споможеніе, а и каждому было чего есть-пить, а и всякому место было у костра, в ночи ночлегъ, во дню поможеніе. И ходили за стадами на конях они, а завидя вора, гнались за нимъ, отъ своихъ отавъ отгоняли, до богатства своего не допускали.
И былъ царь у нихъ Усила Добрый, и царь тотъ, какъ люди его, въ телеге спалъ, попоной на ночь, как все, прикрывался, въ голову седло клале, сено подтыкалъ, а въ ночи встанетъ, къ костру пойдетъ, сторожей проверять въ ночи начнетъ, а и горе тому, кто заснулъ въ траве! Уж он его кіемъ толстымъ огреетъ, по задамъ наколотитъ, всю пыль выбьетъ! На заре вставали прадеды наши, на востокъ ясный молились, и такъ говорили в молитвахъ техъ: «Красуйся, заря ясная, красуйся в небе! Встаешь рано, до насъ ходишь, молоко намъ въ горшке несешь, да небомъ шла, молоко пролила, и горитъ твой следъ въ ночи ясной, середъ звездъ Божіихъ, черезъ все небо. Будь счастлива, Заря ясная! И будь счастлива, Заря Утрення! Будь счастлива, Пастуша Зорька! А се бо поклон отцу съ матерью, а се бо поклонъ дедамъ съ бабами, а се брату родному, что рано преставился, а се сестре нашей, что умерла! Та пусть они звездочками горятъ въ небе ясномъ, у Бога нашего!» И такъ они молились, Бога славили, и давалъ имъ Богъ добра много всякого, все, на жизнь ихнюю потребное, а и лишнего не давалъ имъ Богъ, бо от лишнего человекъ нищится, отъ лишнего жена портится, сыны гуляютъ, работать бросаютъ, дочки расходятся по чужимъ людямъ, а отъ лишнего человекъ остается одинъ самъ съ собой, всемъ лишній.
А за те часы люди добрыми были, соседу помогали, работали за работу, за хлебъ-соль плату не брали. А за те часы молодежь была до старыхъ почтивая, до малыхъ бережливая, и сама въ простоте жила, чистоту хранила, а не знали люди греха въ жизни, зла не знали другъ къ другу, зависти, ничемъ другъ передъ другомъ не хвалилися. И ходилъ къ нимъ Богъ въ простой свитке, говорилъ съ ними, указывалъ, а они, люди те, въ простоте своей думали, что то Дедъ старый ходитъ къ ним, с уваженіемъ отвечали, кланялись, и ницъ падали, когда видели, что землею шелъ Старецъ тотъ, а то небомъ, дорогою светлою, заревою, что Заря шла да молоко несла, да несши по небу, пролила, а то молоко въ небе светится, Путь Господень людямъ показываетъ.
Вотъ, игрались дети въ траве, а девочка одна землю рыла, вскапывала, а въ нее травинки тыкала, и слышитъ голосъ позади: «А что, дитя, делаешь?» Отвечала она: «Разве не видишь? Поле сею!» И сел возле нее, въ траве, Старецъ Белый, сказалъ ей: «Не такъ надо сеять! Возьми это!»«А что это такое? Будто зернышки?»«Ну да, зернышки, посади ихъ, полей! Черезъ неделю приходи, посмотри». Взяла девочка, сделала, какъ Дедъ сказалъ, посадила зерна въ землю, полила, а черезъ неделю на томъ месте ростки были, а черезъ неделю огурцы, дыни, арбузы взошли, и все хвалили, ели, Деда славили. И стали старики землю рыть, бороздить, стали зерна те ве землю садить и съ того научалися хлебопашеству, и горохъ стали сеять, и чечевицу, и фасоль, и всякую бобовину, а съ ней и лукъ степной, чеснокъ крепкій, и сталъ вырастать лукъ-чеснокъ, сталъ крепиться, а и людям стало чего есть, кроме молока, кроме молока, масла да творогу сухого.
И царь Усила Добрый къ нимъ ходилъ, на огороды ихъ гляделъ, потомъ къ дубу шелъ, срубалъ дуба, плуга делал, потомъ воловъ запрягалъ, землю оралъ, а пашню ту скородилъ, зерно самъ сеялъ, а людей научалъ, какъ работать в поле, а коли урожай былъ, Бога славилъ, медъ пилъ, брагу крепкую, сусло сладкое, да ковшъ выпилъ, на землю лилъ, а сказалъ такъ: «Земле дайте пити! Бога хвалите, въ честь его лейте, чтобъ коли на землю глянетъ, да увидитъ пятно браги въ ней, чтобъ зналъ, что люди Его хвалятъ!» И стали Прады наши и Прабы землю раяти, стали хлеба сеяти, зерна собирати, Бога славити, Ему хвальбу слати, и такъ жили Прады наши а Прабы въ степи, скотъ гоняли, землю раяли, какъ Богъ далъ, какъ Богъ повелелъ имъ, и больше не нуждались, и у другихъ людей муки не брали.
И пришелъ къ нимъ богатый купец чужой, сталъ имъ сребро, злато показывать, на кожи, на сало выменивать, на мясо говяжье да на овчину. И набрала царица Годыня сребра-злата, стала имъ покрашаться, стала въ волосы цеплять, стала кольца носить, браслеты, въ парчу, въ бархаты тело завивати, а по ней почали все женки такъ делати, а за женками девчата стали краситься, а хлопци стали златом сабли красити, серебромъ уздечки правити, и стали другъ другу завидовати, у кого уздечка лепше, у кого саблюка, и стали величаться, надъ другими смеяться, а жизнь стала хуже, люди тоже, и не стало простоты прежней, и самъ царь сталъ скучати, сталъ войну помышляти, чтобъ еще больше злата-серебра было, чтобъ быть лучше другого царя, и на все то царица его подбивала, на те мысли ненужные наважала, а черезъ то на лишнее въ жизни людской, и стала жизнь уже завистная, стала она скаредная да тяжкая, ибо людямъ надо было къ войне дбатися, надо оружіе было сотворяти, надо кузни было поставляти, сабли ковати, ножи крепкіе, и на войну идти среди лета.