Старик опустил голову.
Я признаю себя виновным, вне всяких сомнений. Но когда, скажите, война не несла разрушений и бед для мирного населения? Или вы скажете, что немецкий народ после нашей позорной капитуляции подписанной, кстати говоря, мною, понес меньше потерь?
Что вы имеете в виду?
Только факты, спокойно отвечал фельдмаршал. Передо мной приказ командующего армией генерала И. Д. Черняховского, первым ступившего осенью 1944 года на прусскую землю: «Мы шагали 2000 км и видели уничтоженными всё то, что было создано нами за предыдущие 20 лет. Теперь мы стоим перед логовом, из которого напали на нас фашистские агрессоры. Мы остановимся только тогда, когда выкурим их из своего логова. Мы никому не должны давать пощады, так же, как они не давали пощады и нам. Страна фашистов должна стать пустыней, как наша страна, которую они сделали пустыней. Фашисты должны быть уничтожены так же, как они убивали наших солдат.»6
Литераторы Эренбург и Симонов ответили ему таким стихотворением:7
«Если немца убил твой брат,
Пусть немца убил сосед,
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Если немца убил твой брат,
Это он, а не ты солдат.
Так убей же немца, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!»
Но это всего лишь стихи. А правда какова? Геббельс писал в дневнике 2 марта 1945 года: « фактически в лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками. Это подтверждают поступившие к нам из восточных областей сведения о зверствах. Они действительно вызывают ужас. Их невозможно даже воспроизвести в отдельности. Прежде всего следует упомянуть об ужасных документах, поступивших из Верхней Силезии. В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от десяти до 70 лет. Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему. Против этого мы развернем теперь широкую кампанию внутри страны и за границей. Генерал-полковник Гудериан изъявил готовность зачитать перед представителями нашей и зарубежной печати известное воззвание маршала Жукова и затем произвести публично допрос ряда офицеров, возвратившихся к нам из Позена (Познани) и неоднократно видевших собственными глазами произведенные опустошения и совершенные зверства».8
Руденко поднялся с места:
Уважаемый суд, прошу прекратить оглашение письменных свидетельств. Во-первых, потому что Трибунал уже высказал свое критическое отношение к аффидевитам подобного рода, а во-вторых, простите кто такой Геббельс? Почему мы должны здесь заслушивать мнения главного пропагандиста рейха, у которого не хватило даже мужества предстать перед судом?!
Не дожидаясь ответа суда, инициативу перехватил его адвокат:
Господин генерал прав. Геббельсу, конечно, веры нет. Спросим простых солдат. Наиболее успешный ас в истории воздушной войны Эрих Альфред Хартманн, одержавший 352 победы, сдался американцам в плен. На пути в Регенсбург идущая под американским конвоем колонна, в которой находились пилоты и сотрудники военной базы с их семьями, была перехвачена советской танковой частью. Немедленно мужчины были отделены от женщин и детей, причём женщин, независимо от возраста, раздели и началось их изнасилование. Только двум девушкам удалось бежать к американцам, которые отогнали красноармейцев под угрозой оружия и спешно уехали. При этом Хартман стал очевидцем продолжавшегося в течение более суток массового изнасилования на глазах их мужей и отцов, находящихся под прицелом автоматов ждавшей своей очереди смены советских солдат, их жён и дочерей, в том числе заканчивавшегося смертью малолетних. Некоторые немцы повесились ночью на бортах своих грузовиков после того, как задушили сами своих женщин, чтобы избавить их от дальнейших издевательств. Через некоторое время изнасилование внезапно прекратилось, но ночью некоторые бойцы вновь отправились в лагерь пленных и снова изнасиловали одну девочку Время и место этого события точно установлено: окрестности чешского города Писек 2426 мая 1945 года, и потому может, при наличии доброй воли, быть проверено.9
На сей раз оглашения подобных фактов не стерпел не менее ретивый, чем Руденко, судья от СССР.
Ну хватит. Разобрались с аффидевитами не оглашать! Роман Андреевич, продолжайте допрос.
То, о чем вы говорите, подсудимый, есть месть нашего порабощенного народа вашему народу поработителю. Нет в этом ничего сверхъестественного. Однако, есть рациональное зерно. И состоит оно в том, что даже вам как вы говорите, солдату фюрера, есть, за что мстить
И за что же?
Руденко ухмыльнулся и стал зачитывать.
12 мая 1941 г. был разработан вопрос об обращении с пленными русскими политическими и военными работниками. Вы помните этот документ? Я имею в виду документ от 12 мая 1941 г., которым устанавливалось, чтобы политических руководителей Красной Армии не признавать военнопленными, а уничтожать. Он озаглавлен «По вопросу обращения с пленными русскими политическими и военными работниками».
Кейтель сразу поправил его:
Это не приказ. Это просто докладная записка из отдела обороны страны с замечанием о том, что не достает еще соответствующих решений фюрера. Докладная записка основана на предложении, сделанном в одном приказе. Я сейчас вспоминаю об этом. Я тогда видел эту докладную записку, но результаты доклада не зафиксированы, здесь только говорится о предложении относительно урегулирования данного вопроса в духе упомянутого предложения, о чем сообщили затем сухопутным силам, когда фюрер одобрил его, или, обсудив с главнокомандующим сухопутными силами, разрешил этот вопрос.
Подсудимый Кейтель, настаивал Руденко, словно бы не слыша слов допрашиваемого, я вас спрашиваю о приказе, изданном для подавления освободительного движения в оккупированных областях. Это приказ от 16 сентября 1941 г. (номер СССР-98). Я вам напомню одно место из этого приказа. Там говорится: «Чтобы в корне задушить недовольство, необходимо по первому поводу, незамедлительно принять наиболее жесткие меры, чтобы утвердить авторитет оккупационных властей и предотвратить дальнейшее распространение» И дальше: «При этом следует иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и что устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычайной жестокости». Вы помните это положение, основное положение приказа, что «человеческая жизнь абсолютно ничего не стоит». Помните вы эту фразу?
Да. Эти слова в приказе не стоят, но фактом является то, что на юго-востоке и частично на территориях советских областей человеческая жизнь не принималась в расчет в том объеме, в котором это следовало. Это мнение было известно из фактов, которые относятся ко многим годам.
Обвинитель снова не слышал неудобных фраз фельдмаршала и продолжал гнуть свою линию. Присутствующие, в том числе и судьи, слышали это, но в целом не возражали общая канва была верной:
В этом же приказе в пункте «Б» говорится: «Искуплением за жизнь немецкого солдата в этих случаях, как правило, должна служить смертная казнь 50100 коммунистов. Способ казни должен увеличивать степень устрашающего воздействия». Правильно?
Немецкий текст несколько другой, снова уточнил Кейтель. «В этих случаях необходимо вообще устанавливать смертную казнь для 50100 человек». Это немецкий текст Я этот приказ подписал, однако те числа, которые там указаны, являются личными изменениями в приказе, именно личными изменениями Гитлера.
А какие числа вы представили Гитлеру?
Пять-десять человек. Это та цифра, которую я указал в оригинале.
Значит, у вас расхождение с Гитлером было только в числах, а не по существу? нажимал прокурор.
Смысл был таков, что для достижения устрашающего воздействия за жизнь одного немецкого солдата необходимо было потребовать несколько человеческих жизней, спокойно, но с видимым чувством стыда отвечал престарелый вояка. Вообще существовало принципиальное разногласие, которое, однако, в последнем счете не может быть оправдано, так как я подписал этот приказ, этого требовала занимаемая мною должность. Имелась принципиальная разница в отношении решения всего вопроса.
Понимая, что дальнейшая беседа об этом документе снова может быть не на руку обвинению и уже, очевидно, устав от тузов в рукаве защиты, Руденко поспешил переключить вопрос на другой:
Я хочу напомнить еще об одном приказе. Это приказ от 16 декабря 1942 г. Документ предъявлен суду под номером СССР-16. Я буду вас спрашивать, подсудимый Кейтель, по одному только вопросу в связи с этим приказом. В пункте первом этого приказа (третий абзац) обратите внимание на следующую фразу: «Войска поэтому имеют право и обязаны применять в этой борьбе любые средства без ограничения также против женщин и детей, если это только способствует успеху»