Воротился домой, а его уж давно солдаты дожидаются: «Где ты, закричали, старый черт, шатаешься? Отводи скорей нам квартиру, да чтоб хорошая была. Ну-ну, поворачивайся!» А сами тесаками его по горбу да по горбу. Видит старуха, что и бурмистру не всегда честь, и говорит старику: «Что за корысть быть бурмистровой женою! Вот тебя солдаты прибили, а уж о барине и говорить нечего: что захочет, то и сделает. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтоб сделало тебя барином, а меня барыней».
Взял старик топор, пошел к дереву, хочет опять рубить; дерево спрашивает: «Что тебе надо, старичок?» «Сделай меня барином, а старуху барыней». «Хорошо, ступай с Богом!» Пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику: «Что за корысть, что я барыня! Вот кабы ты был полковником, а я полковницей иное дело, все бы нам завидовали».
Погнала старика снова к дереву; взял он топор, пришел и собирается рубить. Спрашивает его дерево: «Что тебе надобно?» «Сделай меня полковником, а старуху полковницей». «Хорошо, ступай с Богом!» Воротился старик домой, а, его полковником пожаловали.
Прошло несколько времени, говорит ему старуха: «Велико ли дело полковник! Генерал захочет, под арест посадит. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя генералом, а меня генеральшею». Пошел старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» спрашивает дерево. «Сделай меня генералом, а старуху генеральшею». «Хорошо, иди с Богом!» Воротился старик домой, а его в генералы произвели.
Опять прошло несколько времени, наскучило старухе быть генеральшею, говорит она старику: «Велико ли дело генерал! Государь захочет, в Сибирь сошлет. Ступай к дереву, проси, чтобы сделало тебя царем, а меня царицею». Пришел старик к дереву, хочет топором рубить. «Что тебе надобно?» спрашивает дерево. «Сделай меня царем, а старуху царицею». «Хорошо, иди с Богом!» Воротился старик домой, а за ним уж послы приехали: «Государь-де помер, тебя на его место выбрали».
Не много пришлось старику со старухой нацарствовать; показалось старухе мало быть царицею, позвала старика и говорит ему: «Велико ли дело царь! Бог захочет, смерть нашлет, и запрячут тебя в сырую землю. Ступай-ка ты к дереву да проси, чтобы сделало нас богами».
Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». В ту ж минуту старик обратился медведем, а старуха медведицей, и побежали в лес.
Страшный Суд
Спустится на землю судья праведный
Михайло-архангел, свет,
Со полками он с херувимскими,
С херувимскими и с серафимскими,
Со всею он силою небесною
И со трубою он златокованой.
И первый он раз вострубит,
И души в телеса пойдут;
Второй он раз вострубит,
От гробов мертвые встают;
В третий раз вострубит,
Все на суд Божий пойдут.
И праведные идут по правую руку,
А грешные по левую.
У праведных лица хорошие,
На главах власы, как лунь светла;
А у грешных лица все черные,
У грешных власы словно стрелы стоят.
Праведные идут, все стихи поют
Херувимские и серафимские,
Величают Христа, Царя Небесного,
Пресвятую они Матерь Богородицу,
Величают они Михайла-архангела:
«Не возможно ли, батюшко,
Михайло-архангел, помиловать?»
Отвечает Михайло-архангел,
Свет, им чудотворец:
«Проходите, рабы крещеные, души верные,
Уготовали вы царство небесное!»
А грешные идут, слезно плачут,
Плачут они и рыдают,
Ко Михаилу-архангелу причитают:
«Не возможно ли нас, батюшко,
Михайло-архангел, помиловать?
И дайте нам годы урочные,
Столько годов, сколько в море песку?»
Отвечает им Михайло-архангел,
Свет чудотворец:
«Отойдите, злые, окаянные!
Белый свет вам на волю дан был,
Сами вы себе место уготовали,
Место муку вечную и тьму кромешную!»
Рече Михайло-архангел чудотворец:
«Ангели вы мои, архангели!
Берите прутья железные,
Гоните вы злых, окаянных,
Гоните вы в реку огненну,
Засыпьте и песком и хрущобою,
Завалите доскою чугунною:
Не чул бы я от них ни писку, ни вереску,
Ни зубного бы от них скрежетания!»
Они идут да слезно плачут,
Отцу-матери причитают,
Ко сырой земле припадают:
«Почто вы нас, отцы-матери, породили?
Краше бы нас на родинах растоптали!
Ко страху Божьему вы нас не учили!»
Солдат, нечистая сила и Смерть
Солдат, нечистая сила и Смерть
Служил солдат Богу и великому государю целых двадцать пять лет, выслужил три сухаря и пошел домой на родину. Шел-шел и крепко задумался: «Господи Боже ты мой! служил я царю двадцать пять лет, был сыт и одет; а теперь до чего дожил? и голоден, и холоден; только и есть что три сухаря». А навстречу ему убогой нищий и просит милостинку. Солдат отдал нищему один сухарь, а себе оставил два. Пошел дальше; немного погодя попадается ему другой нищий, кланяется и просит милостинку. Солдат подал и этому сухарь, и остался у него один. Опять пошел дальше своей дорогою и повстречал третьего нищего: кланяется ему старец и просит милостинку. Вынул солдат последний сухарь и думает: «Целый дать самому не останется, половину дать пожалуй, сойдется этот старец с прежними нищими, увидит у них по целому сухарю и обидится: лучше отдам ему весь, а сам обойдусь кое-как!» Отдал последний сухарь и остался ни при чем. Вот старец и спрашивает его: «Скажи, добрый человек, чего желаешь, в чем нуждаешься? я те помогу». «Бог с тобой! отвечает солдат, с тебя, старичок, взять нечего: ты сам человек убогой». «Да ты не смотри на мое убожество; только скажи, чего желаешь, а я уж награжу тебя за твою добродетель». «Мне ничего не надо; а коли есть у тебя карты, так подари на память». Старец вынул из-за пазухи карты и дает солдату: «Возьми, говорит, с кем ни станешь играть в эти карты всякого обыграешь: да вот на тебе и торбу: что ни встретишь на дороге, зверя ли, птицу ли, и захочешь поймать, только распахни торбу и скажи: «Полезай сюда, зверь али птица!» и все сделается по-твоему». «Спасибо», сказал солдат, взял карты и торбу и поплелся в путь-дорогу.
Шел близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, и пришел к озеру, а на том озере плавают три диких гуся. Вот солдат и вздумал: «Дай-ка я торбу свою попробую!» Вынул ее, распахнул и говорит: «Эй вы, дикие гуси! полетайте в мою торбу». И только выговорил эти слова как снялись гуси с озера, и прилетели прямо в торбу. Солдат завязал торбу, поднял на плечи и пустился в дорогу. Шел-шел, и пришел в город. Забрался в трактир и говорит хозяину: «Возьми этого гуся и зажарь мне к ужину, а другого гуся отдаю тебе за хлопоты, а третьего променяй мне на водку». Вот солдат сидит себе в трактире да угощается: выпьет винца да гусем и закусит. И вздумалось ему посмотреть в окошко: стоит на другой стороне большой дворец, только во всем дворце нет ни одного стекла целого. «Послушай, спрашивает он хозяина, что это за дворец и отчего пустой стоит?» «Да вишь, говорит хозяин, царь наш выстроил себе этот дворец, только жить-то в нем нельзя; вот уже семь лет пустеет! всех нечистая сила выгоняет! Кажную ночь собирается там чертовское сонмище, шумит, пляшет, в карты играет и всякия скверны творит». Вот солдат пошел к царю. «Ваше царское величество! позволь, говорит, мне в твоем порожнем дворце одну ночь переночевать». «Что ты, служба! говорит ему царь, Бог с тобою! уж были такие смельчаки, брались переночевать в энтом дворце, да ни один живой не ворочался!» «Небось, русский солдат ни в воде не тонет, ни в огне не горит. Служил я Богу и великому государю двадцать пять лет, да не умер; а то за одну ночь у тебя помру!» «Я ж тебе говорю: пойдет туда с вечера живой человек, а утром одни косточки найдут». Солдат стоит на своем: пусти да пусти его во дворец. «Ну, говорит царь, ступай с Богом, ночуй, коли хочешь; я с тебя воли не снимаю».
Пришел солдат во дворец и расположился в самой большой комнате; снял с себя ранец и саблю, ранец поставил в уголок, а саблю на гвоздик повесил; сел за стол, вынул кисет с табаком, набил трубку и покуривает себе. Вот ровно в двенадцать часов откуда что взялось набежало во дворец чертей видимо-невидимо; поднялся гам, крик, пляс, музыка. «А и ты, служивый, здесь! закричали черти. Зачем пожаловал? Не хочешь ли поиграть с нами в карты?» «Отчего не хотеть! только, чур, играть моими картами». Сейчас вынул свои карты и ну сдавать. Стали играть; раз сыграли солдат выиграл, в другой опять солдат выиграл; сколько ни ухитрялись черти, а все деньги спустили солдату: он, знай, себе загребает! «Постой, служивый, говорят черти, есть у нас еще шестьдесят четвериков серебра да сорок золота, давай-ка играть с тобой на это серебро и золото!» и посылают они малаго чертенка таскать серебро. Стали снова играть, солдат все обыгрывает: уж чертенок таскал-таскал, все серебро перетаскал, и говорит старому дьяволу: «Дедушка, больше нету!» «Таскай, пострел, золото!» Вот он таскал-таскал золото, целый угол завалил, а толку все нету, все солдат обыгрывает. Жалко стало чертям своих денег; вот они и давай приступать к солдату, да как заревут: «Разорвем его, братцы! съедим его!» «Еще посмотрим, кто кого съест!» говорит солдат, схватил торбу, распахнул и спрашивает: «А это что?» «Торба», говорят черти. «А ну, по Божьему слову, полезайте в торбу!» Только сказал и полезли черти в торбу; да много ж набралось их, чуть ни давят друг дружку! Солдат завязал торбу покрепче и повесил на стенку на гвоздь; а сам улегся спать.