Но мы должны двигаться вперёд. И из всех нас, только Голова-Тыква решается двинуться в сторону свободного стола в другом конце трапезного зала. Мы внимательно наблюдаем за каждым его шагом. Всем нам страшно. Многие из нас так нервничают, что готовы порвать на себе последнюю одежду, чтобы всем было видно, насколько им страшно.
Тише, говорю я, и всё точно будет хорошо.
Голова-Тыква прошел уже половину пути и ничего с ним не произошло. Многим посетителям он даже надоел со своей тыквой на голове, поэтому они отвели взгляды и вернулись к прежним своим делам.
Каждый может напасть на нас и причинить нам вред убить кого-нибудь или обокрасть, если найдёт что взять. Есть города я много слышал о них, но был лишь однажды в таком в которых убийство ведьмы, колдуна, разбойника, блудницы, полоумного и прокажённого чья личность была подтверждена, а вина ясна и очевидна не считалось за преступление; а грех легко и дешево отпускался убийце, если тот был праведником и вовремя посещал церковь.
Но Голова-Тыква бесстрашно доходит до конца. Наши страхи мигом сменяются ликованием и празднуя победу, мы несёмся к нему.
Хозяин! Эля нам!
Владелец кабака, с руками толстыми как два бревна подходит к нам и улыбается, даже не силясь выставить свою улыбку правдоподобной. Даже полоумного такая гримаса на лице не обведёт вокруг пальца.
Эля?! тут он старался придать своему тону такой доброжелательности, на какую только был способен, гостям в своём доме я рад всегда. Бочонок другой у меня для вас, может быть, найдётся. Но, господа, позвольте вас спросить: чем платить за эль будете? Я в долг не даю. А кто пытается обмануть меня тот случайно пропадает без вести, что и волки в лесу о нём не услышат.
Я оглядел зал: публика уже давно потеряла к нам всякий интерес и каждый вернулся к своему занятию. Лучше момента мне было не сыскать. Я снял свою шляпу перед хозяином этого клоповника. Самое время выставить себя полным идиотом, чтобы смягчить жесткий нрав этих немцем. Моё представление должно их немного развеселить.
Что вы, благородный лорд, неужели спутали нас с нищими аль бродягами?! Ах, нет, вы серьёзно ошиблись. Мы можем заплатить вперёд, коль вашей светлости будет угодноэто. Из ваших уст я услышал про бочонок эля?! я достал их своего клочка грязных и слипшихся от сала волос на голове золотую монету с портретом французского монарха, так давайте сразу два.
За подобные выпады меня и прозвали «капитаном дураков». За своей репутацией я слежу и проколов себе не позволяю. За это меня и держат на корабле как главного дурака на Рейне.
Ах, это выражение лица хозяина этого дешёвого притона как я привык к таким взглядам за эти годы. Я только что унизил его, хоть и за время нашего короткого разговора, я всё время старался выставить за униженного себя. А этот бугай даже не подозревает, с какой продажной грязью я только что его смешал. Ни принципов, ни морали только деньги, а за них хоть дурака он примет как короля. Это была истинная победа, о которой побеждённый даже не знает.
Все черты его лица смешались. Он выхватил монету и быстро зашагал куда-то прочь, оставив после себя лишь мерзкий запах изо рта.
Золотая французская монета, волшебным образом возникшая в грязных пальцах такого оборванца как я конечно же, против воли вернула нам заслуженное внимание публики. Ничего иного и ожидать не следовало. Всё продумано до самого последнего шага.
Я встаю ногами на стол и чуть не ударяюсь головой о потолок. Зато теперь, каждый в этом кабаке может отлично меня разглядеть. Я прижимаю левую руку к груди, а правую театрально подымаю вверх:
Дамы и господа, начинаю я, перед вами вовсе не команда дураков. Мы свободные люди, которые странствуют по свету и волей Господа пытаются как-нибудь выжить в этом жестоком и опустошенном войнами и болезнями мире, где царь не Бог, но Дьявол. Мы вовсе не попрошайки. Мы несчастные и бедные люди, от которых отвернулись все, даже близкие и друзья. Но мы так же и поэты, и актёры. Мы вовсе не те дураки, за которых вы нас считаете. Наш корабль это убежище для всех и каждого, от кого отвернулся Господь, но кто остался невиновным ни в чём. Мы, за самую скромную плату, предлагаем вам услуги всех категорий. Правда не существует того, чего хотя бы один из членов моего экипажа не сумел бы сделать. И плата чисто символическая; в разы меньше, чем услуги местных мастеров. И да, если у здесь присутствующих имеются дурацкие родственники мы готовы принять их на свой борт, если они не страдают морской болезнью и не склонны выбрасываться за борт. Ну, давайте: от кого бы вы хотели избавиться, отправив в путешествие на корабле дураков? Ну же, господа?
Сначала, ты убеждаешь себя в правдивости того, о чём говоришь. А вставить эту мысль в головы остальным дело звука. Этот закон был известен ещё древним греками, манипулировавшими людьми задолго до моего рождения. Звучание их языка прекрасно; а идея настолько же глубокая, насколько древняя.
Я был доволен собой. Я ждал аплодисментов в виде моря предложений: нового члена экипажа или работы для дураков всё хорошо. Каждый новый город новый шанс, для каждого из нас. Вдобавок, из погреба успел вернуться хозяин кабака с двумя бочонками в каждой руке, а за ним цепочкой тянулись его жена и дети с деревянными пинтами для нашей скромной компании.
Несколько человек в зале даже привстали видимо, мои слова кого-то всё-таки зацепили и они были готовы обратиться ко мне. Но их опередил тот самый тип, который до сих пор, хоть и был мертвецки пьян, не спускал руки с пояса, где висел его тяжёлый меч.
Дьявол! закричал он, указывая на меня пальцем.
Только этого не хватало.
Я помню тебя!
К такому повороту следовало бы подготовиться заранее. Убить этого мерзавца мало.
Когда я был ещё мальчиком, начал этот пьяный мешок отбросов, я жил в Антверпене. Там водилось множество плутов и жуликов; но самым пронырливым и бесчестным из них был он тот, кто стоит сейчас на столе, в кругу дураков. Все плутовки Антверпена ходили за ним цепочкой. Он использовал беспризорных детей; и те ради него грабили, обманывали и иногда убивали тех, кто стоял у него на пути. Я вижу, хоть он и покинул Антверпен, но всё равно управляет людьми. Ведь его дураки его рабы. Они полоумные и ни в чём не знают себе границ. Я помню, как этот поддонок сел на корабль и смылся. Ещё лет десять назад вести о его проделках доходили до меня из Амстердама, Брюгге и даже Копенгагена! Сколько городов, сколько людей ты обвёл вокруг пальца, а, мерзавец?! И вот, ты здесь хочешь навредить этим добрым людям?! Так я покажу тебе! Никогда мне не забыть твоего лица я видел его в детстве множество раз.
Нет, ну конечно же, он врал. Как минимум треть его слов, говоря откровенно, были неправдой. Но вот кто же это мог быть, раз он узнал меня?! В такие ответственные моменты память подводит меня.
Взгляните на меня, добрые граждане, сказал я, да я ведь одного возраста с этим отважным рыцарем. Как же я мог вести разбой в годы его юности? Может, я сам был ребёнком, когда стал королём преступного мира?!
Смешки в зале.
Какие богатые фантазии у этого милого господина, продолжил я, кажется, любезные граждане, я нашел уже нового члена своего экипажа. Ну, кто за то, чтобы мы приняли его на свой борт?!
Ты, ублюдок, помню, хорошо говорил по-нидерландски в годы своего разбоя; почти так же хорошо, как сейчас говоришь на немецком. Этих людей обмануть тебе удастся; но меня никогда. Скажи, неужели ты забыл этот язык?
Да я и был всего-то пару раз проездом в Роттердаме откуда мне знать нидерландский?! Господа, кто-нибудь знает, кто такой этот сэр в доспехах времён первых крестовых походов?
Меня ты не обманешь, он внезапно перешёл на нидерландский слова и звуки такие же, какие можно услышать из каждой щели в антверпенском порту.
Он медленно сделал пару раскачивающихся шагов, будто даже пьяным не терял осторожности, всё так же сжимая рукоятку меча, но не торопясь вынимать его из ножен.
Ты ведь знаешь этот язык, не так ли?
Что он бормочет? Что это за язык? Кто-нибудь здесь говорит на турецком?
Главное: забыть о том, что я прекрасно владею всеми формами тогдашнего нидерландского тогда и убедить остальных в этом у меня получится. Но это трудно делать вид, что ничего не понимаешь, когда тебе ясно всё.
Ты ответишь за всё, сказал он, я вызываю тебя на поединок.
Он быстро рванулся в мою сторону и почти подошел к столу, на котором стоял я.
Здесь и сейчас!
Вахтэ! против своей воли, я попросил его подождать немного на нидерландском и тут же обратно перешел на немецкий, четыреста лет назад, а Византии, я голыми руками разделался с целой бандой разбойников-крестоносцев, державших в страхе всю округу. С тобой мне хватит и одного пальца.
Я набрал из бочонка кружку эля и выпил её залпом.
Ты ведь кое-что забыл.
Что? спросил он.
Где твой шлем, рыцарь?
Его рука, сжимавшая ножны, стала вытаскивать меч ясно, с какой целью. В этот момент, я схватил бочонок эля с откупоренной верхушкой и прыгнул вместе с ней со стола в его сторону. Я надел бочку прямо ему на голову. Его лоб пробил дно сосуда с нашей выпивкой. Мои ребята останутся без эля; но мне ничего не жалко для этого рыцаря пусть он напьётся местного пойла по горло.