Отошли от «горя» быстро, уже через 5 минут смеялись «до упада» над Наилем, который первым выпил и не заметил простую воду. Этот случай сдружил меня еще с двумя ребятами, Колей и Сашей, помимо Наиля. Но душа у меня еще тянулась к своим старым друзьям по учебе и работе в «ТТУ». «Как они, куда их раскидала судьба?», об этом я до сих пор не знаю.
Наступило 8 ноября, и с утра заработал «Пересыльный пункт». Я прошел медицинскую комиссию, сдал на проверку все свои документы и комсомольскую карточку. На следующий день узнаю, меня и моих новых друзей зачислили в команду 280 для службы за границей. Мы этому очень обрадовались, так как в СССР был «железный занавес», и о за границе только мечтали. А тут появилась возможность долго пожить за рубежом и все увидеть своими глазами. Но радость наша немного поутихла, когда нам позже сказали, сначала в течение 6 месяцев мы будем учиться на командиров БМП-1 (Боевая Машина Пехоты) в учебном подразделении на Кряжу города Куйбышева. Услышав про Куйбышев, мы снова обрадовались, ведь мы возвращаемся практически домой в любимый город. Позже я узнаю, направили нас учиться на младших командиров только потому, что у нас было среднее образование, и все мы были КОМСОМОЛЬЦАМИ.
Когда возвращались обратно в город Куйбышев, несколько ребят под гитару пели, «как хорошо быть генералом». Возможно, мечтая о генеральских погонах и хорошо зная о том, что «плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». Слушая их, я вспоминал и другие песни в исполнении Эдуарда Хиля, которые я напевал еще в Косихе: «Песня о друге», «Как провожают пароходы», «Зима». Они и сегодня возвращают меня в то далекое беззаботное детство.
Спасибо за творчество и Светлая, Вечная Память тебе, Эдуард!!!
Вагон «ходил ходуном», распоясались ПРИЗЫВНИКИ, начали потешно рвать на себе старую одежду, и я потрошил свою «фуфайку» (в народе называли телогрейкой или ватником) и шапку. Все стали похожими на беспризорников из фильма «Республика ШКИД».
Нас сопровождали офицер и два сержанта. Один сержант в процессе общения сказал, «кто прошел учебку на Кряжу, тому не страшен Бухенвальд». При этом на вопрос, почему так, ответил, «сами все узнаете во время учебы». Я, как и многие другие, не предал значения этим словам. Подумал, «шутит сержант или страху нагоняет».
И вот мы на Кряжу стоим на плацу 65 учебного ПОЛКА. Глядя на нас, «ОБОРВАНЦЕВ», даже видавшие виды офицеры не могли сдержать смеха. Меня и моих друзей зачисляют в 3 УМСР (учебная мотострелковая рота), 1 УМСБ (мотострелковый батальон). Ведут нас в расположение роты, распределяют по кроватям. Мне достался второй ярус рядом с центральным проходом. Туалетные принадлежности и личные вещи складываем в тумбочки, мешки с продуктами и консервами сдаем на хранение в «каптерку» (комната для хранения имущества).
Затем нас ведут в баню, мы сбрасываем с себя всю рвань, и тут же нас начинают подстригать «под ноль». С одеждой я расстался легко, а вот волосы было жалко, долго отращивал. Стригли нас плохо заточенными механическими машинками, боль была невыносимая, как будто волосы вырывали с корнями. Каждое лето в детстве мой Папа точно так же «под ноль» подстригал нас с Братом, но машинка всегда была наточена. Большое банное отделение было оборудовано открытыми душевыми кабинами. Нас было 100 Человек. Получилось по 4 Человека на душ, и эти четверо пользовались одним куском банного мыла и одной мочалкой. На выходе из банного помещения давали полотенце, нижнее белье (кальсоны, рубашка с длинным рукавом) белого цвета и портянки. В предбаннике был организован склад с военным обмундированием. Выдали каждому военную форму, шинель, шапку, ремни и кирзовые сапоги. Все это подбиралось на ходу по приблизительным размерам. Через три часа на улицу вышли совсем другие Люди, СОЛДАТЫ в ФОРМЕ. После нас осталась большая куча рваной одежды, обуви и приличная копна волос. Все это еще напоминало гражданскую жизнь, которая удалялась постепенно все дальше и дальше от нас.
Повели в столовую, мы еще были ВЕСЕЛЫ и БОДРЫ, вели себя немного распущенно, по-граждански. Сержанты на это смотрели «сквозь пальцы», были очень добры и вежливы. Еда не понравилась, ели мало в надежде доесть остатки домашней пищи с консервами из своих мешков. Дежурный по роте на построении объявил, «во избежание всяческих отравлений все продукты утилизированы». Нам оставалось только положить, как говорил мой Папа, «зубы на полку» и ждать завтрака. Еще долгое время наши консервы служили дополнительным питанием у всего сержантского состава роты.
Повели в столовую, мы еще были ВЕСЕЛЫ и БОДРЫ, вели себя немного распущенно, по-граждански. Сержанты на это смотрели «сквозь пальцы», были очень добры и вежливы. Еда не понравилась, ели мало в надежде доесть остатки домашней пищи с консервами из своих мешков. Дежурный по роте на построении объявил, «во избежание всяческих отравлений все продукты утилизированы». Нам оставалось только положить, как говорил мой Папа, «зубы на полку» и ждать завтрака. Еще долгое время наши консервы служили дополнительным питанием у всего сержантского состава роты.
Перед отбоем я обнаружил в своих галифе маленький карманчик-пистончик, в него положил оставшиеся 15 рублей. Утром после подъема я их там не обнаружил, как и многие другие СОЛДАТЫ-КУРСАНТЫ тоже не нашли в своих карманчиках-пистончиках денежки. Сначала мы тихонько это обсудили между собой, затем с сержантами. Они сказали, «надо было сдать свои деньги на хранение, а не заныкивать их, теперь как найдешь, вон тут вас сколько». Предложено было всем вывернуть карманы, снимали простыни и наволочки, но ни одного рубля не нашли. Самое интересное в этом деле вскрылось позже. У тех, кто не «спрятал подальше» деньги в свои карманчики-пистончики, а положил в другие места, они не пропали. Нужно было быть «непроходимыми тупицами», чтобы не понять, кто украл наши деньги. Тем более наряд по роте был СЕРЖАНТСКИЙ.
Начался «Курс МОЛОДОГО БОЙЦА». Это так звучало, а на самом деле мы первые полгода службы были «САЛАГАМИ или «САЛАБОНАМИ», как нас называли сержанты. Впереди через каждые полгода были еще три категории: «МОЛОДОЙ», «ЧЕРПАК» и «ДЕД», он же «ДЕМБЕЛЬ».
Сержанты вежливо по-отечески учили нас правильно наматывать портянки, подшивать белые подворотнички (делались они из простыней), стирать, сушить и гладить свою форму, заправлять постель и выравнивать полоски одеял. Мы тренировались быстро раздеваться при «ОТБОЕ» и при этом красиво укладывать форму на табуретке, а также быстро одеваться при «ПОДЬЕМЕ». Нас учили ходить строевым шагом и при этом отдавать честь старшим по воинскому званию. Все свободное время учили Присягу и Уставы.
Мне все очень нравилось, я с большим настроением учился военному делу. Частенько вспоминал того сержанта в вагоне, который запугивал нас страшной службой на Кряжу, сравнив ее с «Бухенвальдом». Перед принятием Присяги мы постреляли из своих автоматов АКМ-74, которые за нами закрепили.
28 ноября 1976 года я вместе со своими БОЕВЫМИ ДРУЗЬЯМИ принял ВОЕННУЮ Присягу!!!
Наш взвод практически в полном составе сфотографировали после принятия Присяги. Я очень рад, эта фотография у меня сохранилась, как и вторая, в «ленкомнате», но о ней позже.
28 ноября 1976 года, город Куйбышев, Кряж. Принял военную Присягу, стою в верхнем ряду, четвертый справа. С нашим командиром взвода лейтенантом Досуговым и сержантами, Закировым и Ипполитовым
Я был удивлен, что всего за 20 дней мы, вчерашние гражданские ребята, стали настоящими ЗАЩИТНИКАМИ СВОЕЙ Родины, СССР. Об этом нам сказали и наши ДОБРЫЕ сержанты. А, самое главное, они сказали, что с этой самой минуты НЕВЫПОЛНЕНИЕ ПРИКАЗА является уже ТЯЖКИМ ВОИНСКИМ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ и можно угодить в ДИСБАТ (дисциплинарный батальон). Наших ДОБРЫХ и ДУШЕВНЫХ сержантов как будто подменили. Они заявили, «с сегодняшнего дня в деле обучения и воспитания будет работать самый главный армейский принцип, НЕ МОЖЕШЬ НАУЧИМ, НЕ ХОЧЕШЬ-ЗАСТАВИМ, и только теперь ПО-НАСТОЯЩЕМУ мы НАУЧИМ вас всех Родину Любить».
И тут НАЧАЛОСЬ. За малейшее неподчинение или пререкание наряд по роте вне очереди. А это посменное круглосуточное дежурство возле тумбочки дневального по охране личного состава и всего имущества роты, включая самое главное оружейную комнату. Бесконечная и бессонная работа по уборке всей казармы и туалета. Сержант, дежурный по роте, проверял чистоту белой тряпочкой. Приходишь с наряда, как «выжатый лимон», поспавший, если повезло, часика два вместо положенных четырех. А тут тебе ночная отработка норматива начинается, «ОТБОЙ-ПОДЪЕМ». Мы, как «белые моли», в нижнем белье «порхаем» над своими кроватями, но уложиться в 45 секунд успевают не все 25 Человек. И из-за них мы дальше продолжаем «порхать». Это могло продолжаться длительное время. Соответственно, наш положенный 8-часовой сон уменьшается на час, на два, на три. Некоторых нерасторопных начинаем ненавидеть.