Анна и Сергей Литвиновы
За минуту до Нового года (сборник)
За минуту до Нового года
Новый год для меня теперь пуст.
И новогодней елки я больше никогда не увижу. Могу лишь вспоминать их все, что были в моей жизни. Скромнягу с елочного базара, искрящиеся серебром кремлевские державные деревья, крошечную, не больше сигаретной пачки, искусственную елочку Она была у меня давно, еще в школе. Уже в начале декабря я вытаскивала ее с антресолей и ставила на письменный стол. То и дело отрывалась от уроков, поглядывала на деревце и улыбалась. Тому, что приближается Новый год, а значит, и каникулы.
Но теперь мне остались одни воспоминания. И запахи. Аромат хвои наполнит легкие, елочные иголки защекочут руку Я могу на ощупь определить размер елки и форму. И даже сказать, что в этом году она удалась на славу стройная, свеженькая, почти под потолок. Но все это словно салат без заправки, яхта без парусов, машина без двигателя. Потому что я никогда не увижу, какими цветами мерцает елочная гирлянда. И как в ее свете хвоя кажется то насыщенно-зеленой, то седой, будто борода Деда Мороза
Я всеми силами стараюсь смириться и не роптать. Все равно ведь ничего не поделаешь. Но до чего же обидно не участвовать в новогодней суете, а лишь слышать о ней. И не видеть не только елки, но и нового платья, и даже собственного лица в зеркале
* * *Загадай она любое другое желание и Павел бы костьми лег, чтобы его исполнить. О чем обычно грезят двадцатилетние девушки? Новое платье, колечко с бриллиантом, заграничное путешествие?
Но Ангелине все это было не нужно.
Ангелинка, его мечта, его радость и его боль
Павлик влюбился в нее, кажется, еще в первом классе. Что за девчонка! Светленькая, зеленоглазая, стройная. Да еще и умница настоящая. Училась, правда, обычно зато как рисовала! Пара минут, два-три штриха и портрет готов. Сходство изумительное. К тому же всегда старалась, чтобы своим рисунком не обидеть. У нее даже противная химичка получалась симпатичной. Несмотря на свой нос крючком и огромную бородавку.
Геля вообще была доброй. Павел в их классе почти изгоем считался очкарик, тихоня, драться не умел и жил в коммуналке. Но Гелечка всегда ему и улыбнется, и волосы в шутку взъерошит, и провожать себя позволяла, хотя над ней и посмеивались: зачем, мол, водишься с каким-то слизнем?
И Павлик так и не понял она привечала его потому, что знала? Знала всегда, что годом раньше, годом позже, но неизбежно ослепнет? И просто готовила его как запасной для себя аэродром?
Или все-таки он ей нравился? Хотя бы немного, пусть как друг?..
Но в любом случае: не потеряй Ангелина зрение, их пути разошлись бы навсегда. Она упорхнула бы в яркую, насыщенную жизнь, наполненную вернисажами, перформансами и прочими светскими мероприятиями. А он только бы следил за ее успехами. Издалека, как и положено скромному труженику офиса, безнадежно влюбленному в звезду.
Но только стать звездой Ангелине не удалось.
* * *И опять пробили куранты. И дом, одновременно с гимном, взорвался криками «ура», во дворе загрохали петарды. А я все повторяла и повторяла, про себя, конечно, свое единственное желание. Растворилась в нем И даже вздрогнула, когда почувствовала на руке тепло Павлушкиной ладони. Боже мой, опять Павлик. Человек, которого я когда-то терпела из одной жалости. И кто теперь оказался моим единственным собеседником.
С Новым годом, Паш, с трудом оторвалась я от своих мыслей.
Получилось сухо, но Павлушка давно уже привык, что с ним я не церемонюсь. Не играю в героиню. Не притворяюсь ни счастливой, ни сильной. Чему мне радоваться? Это у других сегодня праздник, а у меня очередной беспросветный, темный день. День как ночь.
Ты опять загадала это? тихо спросил Павлуха. Чтобы поправиться?..
Нет, усмехнулась я. Я хочу колье из бриллиантов.
И кожей, всем телом почувствовала его неуверенную улыбку. И услышала недоуменное:
Правда?..
Никогда он меня не поймет.
Господи, нет, конечно, вздохнула я. За каким дьяволом мне бриллианты, если я все равно их не увижу?
Сейчас Пашка, конечно, станет меня утешать. Говорить все эти пустые слова: что жизнь пока не кончена. И я могу наслаждаться многим: обществом друзей, хорошей музыкой, вкусной едой
Но Павлик (неужели он тоже загадал желание стать мудрей?) неожиданно произнес:
Послушай, Геля Ты знаешь, кто такой Петр Мухин?
Понятия не имею, буркнула я.
Да ты что? возмутился Паша. Это ж известный олигарх! Половину московских заправок под контролем держит! Да еще и не женат за ним все московские красотки охотятся! И даже Наоми Кемпбелл. И эта, как ее Кина Танделаки Ну, ты и темная
Темная это да, вздохнула я.
И опять прямо физически почувствовала, как несчастный парень покраснел. И зачем, интересно, я его мучаю?.. Ну, слово выбрал неудачное а по сути-то Пашка прав. Я действительно темная. Не только в плане зрения во всех смыслах. Хотя времени и полно, телевизор я почти не включаю, радио не слушаю. Ну, неинтересна мне светская хроника! Сама я бы за олигархом поохотилась, а собирать чужие сплетни не хочу.
Ладно, Павлуша, не страдай, миролюбиво произнесла я. Так к чему ты про Мухина речь завел?
Я я, понимаешь, не хотел тебе говорить, пока все точно не решится но сегодня ведь Новый год. А ты расстроенная совсем
Ну?
Короче, еще в декабре я прочитал, что у Мухина, помимо прочих фирм, есть свой фонд благотворительный. Серьезный такой: с офисом, куча людей в штате. Оплачивают операции, в том числе и за границей. Рассматривают все обращения. И помогают, заметь, не только детям.
Мое предвкушающее настроение испарилось бесследно.
Ох, Павлик, опять двадцать пять, пробормотала я. Я тебе тысячу раз уже говорила: эти благотворители они только за верные случаи берутся. Если какая-нибудь тетя Клава без операции стопроцентно умрет. А мне-то с какого перепуга помогать? У меня ж не рак. А жизни слепота никак не угрожает.
Не тарахти, перебил меня Паша.
Чего-чего?
Встречался я уже с Мухиным. С самим лично.
Ты?!
А что, ничего сложного. Он всех принимает, если по записи и документы на руках. А я ж ксерокопии с твоих справок давно поснимал И фотографию твою ему показал.
Паша сделал паузу. Ох, можно и не видеть, но чувствовать, как мальчик сейчас просто лопается от гордости.
И что сказал Мухин? Мой голос, кажется, дрогнул.
Что ты очень красивая, тихо произнес Паша. И что ему тебя искренне жаль. И он обязательно постарается помочь При первой возможности.
Благодарим за обращение в наш фонд, однако в настоящий момент ваша просьба не может быть удовлетворена, горько произнесла я.
И еще Мухин просил, спокойно продолжал Павлик, чтоб ему этот твой немецкий профессор написал. Ну, про перспективы, как проходит операция и сколько она стоит
А, считай, он тебя послал, отмахнулась я.
Фонды они помогают только тем, кому помочь можно. А мой диагноз пигментный ретинит считается приговором. Возьми любой справочник, спроси даже самого продвинутого профессора и получишь ответ: ретинит неизлечимое наследственное заболевание, в настоящее время ни терапевтическим, ни хирургическим методам лечения не поддается.
Встречаются, конечно, и шарлатаны всех уровней и мастей, кто самонадеянно берется исцелить. И я к некоторым из таких ходила, а верный Павлик безропотно оплачивал консультации. Но только даже мне, с моим не самым огромным жизненным опытом, хватило ума, чтоб понять: не исправишь органическое поражение зрения никакой лекарственной травой. И уж тем более не помогут магические заклинания.
И только единственному человеку профессору Штайну из Мюнхенской экспериментальной клиники я поверила. Хотя тот, в отличие от магов с целителями, громких обещаний не давал. В первом же письме (мне читал его Павлик) написал, что на собственные глаза я рассчитывать уже не могу. Никак. Единственное, что возможно имплантировать ретинальный протез. Микрочип, воспринимающий свет и передающий информацию нервным волокнам. Однако метод этот абсолютно неопробованный, клинические испытания только в самом начале. И еще крайне дорогостоящий. Под миллион евро
И я долго надеялась, что мне удастся раздобыть этот злосчастный миллион. Однако редкие из оставшихся друзей только сочувственно повздыхали, но никто и рублем не помог (да и откуда у моих ровесников деньги?). На мое письмо в Минздрав даже ответа не пришло. Да и от бесчисленных фондов толку оказалось мало. С порога, конечно, не посылали, притворялись, что сочувствуют, только ни один из них ничего путного не предложил. Даже на обследование поехать. Они ведь, хоть и благотворители, а деньги считают четко. Куда проще (и эффектнее в плане пиара) спасти за сто тысяч евро жизнь умирающему ребенку, чем возвращать за сумасшедшие деньги зрение мне. Как сказала очередная чиновница: «В России слепых сотни тысяч. И никто не жалуется».