Наблюдая за Коаем, внимательный собеседник стал догадываться, что, возможно, эти мифы есть вводная часть к чему-то большему. Общаясь с русскими, Тасико наблюдал нечто подобное: лишенную логики надежду на случай, причем на случай, который непременно повернется к ним счастливым боком, будто есть некий русский бог, гоняющийся за всеми этими моряками по бескрайним водам океанов с тем лишь, чтобы излить свою Милость. В капитане, несомненно, было что-то славянское, хотя по отшлифованному ветрами лицу сказать, откуда он, не представлялось возможным.
Из объяснений Коая выходило, что будущего беглеца необходимо изолировать от солнца, причем не в прямом, а в переносном смысле. Дескать, люди, в числе которых и Тасико, сопряжены с солнцем, и через эту связь на них поступает разная по качеству судьба. Если солнце видит, что человек наломал дров, то рано или поздно придет воздаяние Придет от солнца. Человек без конца совершает проступки, а солнцу не остается ничего другого, как присылать соответствующую судьбу. Чтобы так не происходило с беглым немцем, капитан устроил «кровопускание» событие с акулами, которое для Тасико он назвал экспериментом на страх. Меры это временные, а Дима, посланный сюда от хозяина судна, тащит за собой тяжелую судьбу, что видно невооруженным глазом.
В самурайских трактатах есть об этом! вставил обрадовавшийся Тасико. Воину необходимо переломить рок, иначе никогда не закалить в себе бойца духа
Капитан одобрительно покивал и продолжил:
Человек должен утончиться. Сейчас Дима простое животное, он не может разглядеть корабль, не чувствует океана, традиции судна для него дикие ритуалы
Так избавьтесь от него, пусть себе сбежит в Японию, его оттуда быстро не выдержал Тасико.
Коай щелкнул языком и мотнул головой вбок.
К нам вчера доставили бразильца Понимаете, так просто на «Робокол» не попадают. Все должно идти естественно. Если кораблю он не нужен, то и мне не нужен, пусть катится ко всем бесам. Пока я вижу, что человека надо заставить голодать по солнцу.
Он не умрет? Поймите, у нас здесь даже кладбища нет, мы все все такое в Миязаки должны отправлять.
Не должен, в нем сильное животное, лис. Не должен, успокоил Коай и добавил: Если что, я позабочусь, потому как будем мы здесь неподалеку плавать.
Еще одно, Коай: помимо контроля на территории, ваш проект с солнцем, ну, не знаю, как механизм мне непонятен иначе говоря, от меня не требуется вмешиваться в эту эзотерику?
О, нет-нет! Тасико, все это без вас. Выделите ему домик, ну, так, чтобы не на виду он тут шатался. Забор бы неплохо.
Да-да, о да такое у нас уже построено.
Даже доктора не надо, все как на собаке заживет. Еды какой-нибудь туда принесите, а так все.
Капитан, все сделаем, и до вечера жду вашего ответа про почву. Нам надо много земли, капитан!
Компаньоны пожали друг другу руки и расстались. Как Дима представлял себе маршрут бегства, так и капитан видел наиболее вероятный сценарий приключений беглеца и за него не волновался. Возвращаясь от Тасико на корабль, мыслями Сострадательное Око обратился к Раулю бразильцу, пожелавшему остаться на «Робоколе». Ночью, убедившись, что Дима спит, капитан пошел разговаривать с Раулем.
Рауль
У него была подруга. Давно. С ней он жил в Сан-Паулу больше пяти лет, но она все никак не решалась согласиться на брак. Элизия, так ее звали, ставила Раулю трудную задачу: он должен был стать чуть более веселым и расслабленным; его теперешний взгляд на жизнь казался ей слишком радикальным.
Элизия же, напротив, была чересчур легкомысленной, и Рауль желал воспитать в ней здравый смысл и умение ценить заработанное, не пускаться в траты и распоряжаться временем с пользой. Однако молодой человек стал замечать, что проигрывает, что бесшабашный стиль жизни подруги дарит ей больше счастья, чем его выверенные шаги и взвешенные решения. От этого он грустил чем дальше, тем больше. Но что бы он ни предпринимал, стать таким, как его милая, у него не получалось.
Выпить, забыться это да, но потом следовали укоры совести, щемящее чувство зря потраченного времени и неполноценного бытия. Хранила его только любовь к Элизии. Девушка же не хотела мужа, который будет всю жизнь брюзжать, казнить себя и ее за несоответствие каким-то стандартам.
Займись чем-то веселым! Есть спорт, есть студия рисования, гитара, хор что угодно. Всегда лучше делать, чем не делать
Займись чем-то веселым! Есть спорт, есть студия рисования, гитара, хор что угодно. Всегда лучше делать, чем не делать
Что ты сама такого делаешь? возражал Рауль. Один только маникюр. Сколько уходит времени час, полтора, это чудовищно долго! Я бы мог прочитать «Популярную механику» от корки до корки.
Маникюр, солнце мое, это искусство! Попробуй сам, ну, на самом деле, попробуй
Рауль отмахивался и с головой уходил в чтение. Однажды Элизия пообщалась со своей маман, и та сообщила, что времени и вправду истрачено много, а толку от взаимоотношений с Раулем никакого. Надо что-то решать, а то дочка «век в девках будет ходить».
Нам надо расстаться, тем же вечером заявила Элизия, следуя инструкции, ненадолго Полгода. Только ты не читай книжки, а посмотри, чем можно заняться увлекательным. Нам что-то надо делать с твоим упорством, а может с моим легкомыслием. Поскольку себя я точно не изменю, то последний шаг за тобой, солнце мое!
И что же мне делать? сетовал молодой человек, но получил ответ, что должен знать об этом лучше, раз прочел столько книг.
Дальше судьба поводила Рауля по родной стране, отправила в Аргентину, Боливию, и оттуда в Панаму. На это путешествие его вдохновила книжка американской писательницы, которая якобы нашла счастье, переезжая из одной страны в другую и везде заводя друзей. Путевые приятели Рауля были совсем не такими, как у той удачливой американки, наверное, самому надо быть располагающим к себе человеком, чтобы попадались друзья под стать. Рауль стал звонить Элизии каждый день и делиться своими неудачами, пока та вдруг не ляпнула:
Отправляйся в кругосветку! Пиши мне, звони мне отовсюду, откуда можно, и, молю, не заводи себе другую! Если ты опояшешь земной шар и не научишься радоваться, смотреть на жизнь легче, то ничто на свете уже не заставит тебя измениться.
Можно взять и с тебя такое же обещание не заводить другого парня до моего возвращения?
Я буду общаться с друзьями, без этого не могу, но тебя я дождусь, пообещала Элизия.
На одном судне Раулю попался клоун, вернее, это был клоун в отставке, теперь курносый озорник служил моряком, но возможности подшутить не упускал.
Правду говорят, поинтересовался однажды Рауль, что клоуны и юмористы забавны только на сцене, а в жизни они неудачники или страдают от неразделенной любви?
Жизнь клоуна там, где весело, а все остальное это сцена, на которую по недоразумению набрали хмурых типажей. Ты в зеркале сейчас можешь увидеть одного такого. Клоуны тормошат тебе подобных. Когда выпотрошат, то из лоскутков делают ленточку видел, такая дли-и-и-нная? Из цилиндра тащишь ее, тащишь, а она не кончается. Знаешь, почему не кончается?
Почему? спросил Рауль.
Ну как же, ведь она сделана из зануд: они тянут и тянут по жизни свою скукотищу, ни конца ей, ни края. А знаешь, почему лоскутки все цветные?
Рауль обиделся. Он не хотел больше терпеть обиды и выяснять, почему в дурацкой веревке все лоскутки цветные. Но этот вопрос не давал ему покоя ни тогда, ни позднее. Сколько же он выстроил теорий! Неоднократно подмывало беднягу пойти к бывшему клоуну и разузнать, почему цветные, но гордость не пускала. Однажды любопытство взяло верх, и он спросил.
Чтобы глаз веселился, недолго думая, выпалил арлекин.
То есть как? Так просто? Лоскутки цветные только для того, чтобы глаз радовался? на выдохе произнес Рауль.
Смотри, амиго. Хмурый человек он и спереди, и сзади, и с каждого своего края весь одинаковый. Кому охота на такого смотреть? Но если зануд двое, то уже интереснее. И каждый о своем зудит, один об одном, другой о другом Какофония, понимаешь? Вот смешиваешь в цилиндре двоих, и выходят разноцветные флажки или, как ты оскорбительно их называешь, лоскутки.
Двоих зануд смешиваешь в цилиндре? с непониманием произнес Рауль.
Бразильеро, ты не изучил основ, о чем с тобой говорить? Человек это больничная карта, там все имеется: вес, рост, чем болел и чем заболеет. Знать лицо не надо: про это да про то табличка составлена, фотокарточка приклеена. Тело одно дело, карточка другое. Тело на свалку, а карточке жить и припевать! Так что не тело следует оберегать, а то, что в карточку пойдет. Пока там, насколько могу разглядеть без очков, прописано: за-ну-да! Прямо так, по слогам, чтобы резать ножницами было удобнее на лоскутки.
Отдаленно Рауль стал улавливать аллегорию про больничную карту, оставляя для себя нерешенной одну дилемму: из двух зануд могут выйти только два цвета, а веревочка всегда многоцветная. Это подгрузило мозг парня на следующую неделю, и, как бы он ни успокаивал себя, что арлекин придурок, в голове одни опилки. Клоунская логика и не логика вообще, а высосано все из пальца. Все рвано изнутри Рауля тяготило, что заделось то, с чем Раулю трудно справиться самому. И что же он предпринял?