Уходи, сдавлено говорю я и подхожу к двери.
За дверью слышен какой-то шорох. Наверняка, он не один. Однако мало ему понадобилось времени, чтобы найти меня. Нужно отдать ему должное.
Котенок, почти шепчет Николас. Прошу тебя открой. Открой. Я ведь все равно войду.
Естественно, он войдет. Это лишь вопрос времени. Да и снаружи у окна, меня наверняка караулят его люди. Поняв, что проиграла и снова оказалась в его руках, я распахиваю дверь.
Прямо на меня смотрят глаза цвета стали. Эта сталь, только в жидком виде еще и течет по его венам.
По венам моего отца. Я не видела его три месяца, и сейчас глядя на него снизу вверх, испытываю то же благоговение, что и чувствовала всегда.
Мой отец уже немолод. Если сказать прямо, он бы мог сгодиться мне в дедушки. Я была поздним ребенком. Моя мама чуть не лишилась жизни, производя меня на свет. Ей было сорок два. У меня был старший брат, которого я не знала. Он разбился на машине еще до моего рождения. Если бы он остался жив, меня бы сейчас не было.
Мои родители растили меня как тепличный цветок, и я никогда не подводила их. Одна ошибка выбросила меня из их жизни. Мне было больно и обидно, когда папа не стал даже смотреть на меня. Столько лет они вкладывали в меня все, а потом так легко отпустили.
Папа. Мой голос мне не принадлежит.
Он, не отрываясь, смотрит мне в глаза. На его испещренном глубокими морщинами лице читается безразличие. Раньше он никогда так на меня не смотрел. Папины волосы белы как мел. Впрочем, он уже давно поседел и мне нравился этот цвет. Он его не старит. Напротив подчеркивает его достоинство и благородство.
Позади него я замечаю другую фигуру. Когда встречаюсь с глазами Николаса, мое сердце заполняет ненависть. Он не должен был так поступать со мной. Он видит это, и голубые кристаллы заполняются болью. Но мне абсолютно на это наплевать. Я вижу, что он хочет протянуть мне руку, но невидимая сила моего отца не дает ему этого сделать.
Идем, говорит отец.
Нет смысла спорить. У меня нет выбора. Забирать из комнаты нечего, потому что у меня есть только серьги и они лежат в кармане толстовки. Я просто выхожу из номера и иду следом за отцом.
Линдси. Николас осторожно пытается взять меня за руку, когда мы оказываемся позади отца.
Я вырываю руку и иду быстрее. Он не был обязан обеспечивать меня и, по сути, он ничего не должен. Сейчас я веду себя неразумно, но страх перед отцом ничто по сравнению с доводами рассудка.
Я благодарен тебе, Николас, говорит отец, когда мы подходим к машине.
Водитель распахивает передо мной дверь.
Мистер Плэйт, подает голос Николас. Могу я с ней попрощаться?
Он говорит так, словно меня везут на казнь. Что ж, возможно, так и есть. Я не хочу с ним прощаться и бросаю на него последний взгляд.
Езжай к своей жене, говорит ему отец. Ты станешь отцом, и возможно, поймешь каково это. И не рискуй. Не нужно, чтобы твой отец знал.
Взглядом он приказывает мне сесть. И я забираюсь на заднее сиденье «Мерседеса». Отец садится рядом, и я скукоживаюсь до минимальных размеров. Он молчит всю дорогу, а я просто не знаю, что сказать.
Поживешь за городом, вдруг говорит он. Мама там.
Я чувствую на себе его взгляд и решаюсь повернуться.
Папа
Не нужно. Он поправляет пиджак и садится удобнее. Спустя несколько минут он снова говорит: Все будет хорошо.
***
Первый порыв мамы это броситься ко мне. Но она сдерживает себя. Она рассматривает мой уличный наряд и морщит нос. Ее волосы светлой карамели уложены на макушке, и она выглядит впрочем, как всегда слишком консервативно.
Прими душ. Ты голодна?
Я киваю.
Хлоя принесет ужин в твою комнату.
Спасибо.
Можешь идти.
Я плетусь на второй этаж нашего большого дома. Здесь я провела свое детство и юность.
Мама любит искусство, поэтому все стены украшены картинами. Многие из них принадлежат моей кисти. Я удивлена, что они все еще висят здесь.
В моей комнате все по-прежнему. Она такая белая, что слепит глаза. Королевских размеров кровать с балдахином манит меня, как магнит. В углу стоит небольшое фортепиано. На нем стоят фотографии в позолоченных рамках, на которых я на различных конкурсах получаю награды. Так же здесь фотографии Рональда, брата, которого я не знала при жизни. Я могу лишь представить, как бы сильно я его любила.
Мои пальцы пробегаются по клавишам, и выходит великолепный звук. Мне нравилось заниматься музыкой, но я тратила на нее гораздо меньше времени, чем на танцы или рисование.
Мои пальцы пробегаются по клавишам, и выходит великолепный звук. Мне нравилось заниматься музыкой, но я тратила на нее гораздо меньше времени, чем на танцы или рисование.
Поужинав, я наполняю свою круглую ванную и нежусь в ней около часа. Сначала я ожидала, что кто-нибудь придет и скажет, что мне делать дальше. Но меня никто не беспокоит, и постепенно я расслабляюсь. Надев махровый халат, забираюсь в постель с книгой и стараюсь погрузиться в чтение. Но не могу сосредоточить свое внимание на тексте.
Все это мне кажется нереальным. За три месяца я настолько привыкла к Николасу к его заботе и восхищению, что сейчас чувствую себя почти тоскливо. Но моя тоска не по нему. А по тому, что он мне давал.
Утром меня будит Хлоя. Она с улыбкой ставит завтрак на сервировочный столик.
Мисс Плэйт, после завтрака ваши родители ожидают вас в гостиной.
Я киваю, и она уходит. Они даже не пригласили меня к завтраку.
Несколько минут у меня уходит на выбор платья. К счастью здесь все, что покупала для меня мама, так что я быстро нахожу кремового цвета сарафан и привожу в порядок волосы.
Осторожно ступая по абиссинским коврам, я приближаюсь к просторной гостиной, и слышу их голоса.
Гейб, взволнованно говорит мама. Может
Не может, грубо перебивает ее отец. Она научится самостоятельности. Это еще один урок для нее.
Она распустится. Ты знаешь, какие студенты? Еще и в Лос-Анджелесе.
Так она будет ближе к нам. Ну а думать о ее нравственности уже поздно. Я просто надеюсь, она не подцепит там какого-нибудь богатого бизнесмена или престарелого актера.
Меня не трогают его слова. Он уже говорил так. Я прикрываю веки и улыбаюсь, больше не вслушиваясь в их разговор.
Я еду в Лос-Анджелес. От меня снова избавляются, но на этот раз я безумно этому рада.
Глава 3
Иэн
Дерьмо!
Я просыпаюсь под дикий вопль Холла. Вчера после дикой вечеринки, когда он вырубился прямо на кухонном столе вместе с какой-то телкой, я намазал его волосатые ноги кремом для депиляции, который одолжил у Спенс.
Уткнувшись в подушку, я ржу как ненормальный.
Клэй, я знаю, что это ты!
Твою ж
Слышу быстрые приближающиеся шаги Холла. Есть способ остановить его: сдергиваю одеяло со спящей Спенс и ложусь на нее сверху. Она начинает стонать и тут дверь резко распахивается. Спенс реагирует, но не на меня, лежащего на ней. А на Холла, потому что он может четко разглядеть ее грудь.
Она громко визжит, а Холл останавливается, как вкопанный.
Черт.
Убирайся!
Он закрывает дверь с другой стороны, и с коридора я слышу его угрожающий голос:
Тебе повезло, малыш. Лучше не выходи из комнаты.
Не сдерживаясь, я громко смеюсь во все горло. Ну и сцена. Спенс спихивает меня с себя и садится на кровати.
Какого черта, Иэн?
Я побрил ему ноги, смеюсь я и переворачиваюсь на спину.
На лице Спенс появляется что-то подобии е улыбки. Потому что, черт возьми, это смешно. Но она быстро подавляет в себе смех.
И чтобы тебе не влетело от него, ты выставил меня голой?
Ну, детка. Я тяну ее на себя. Не злись.
Не злиться? Он видел меня голой!
Ненавижу, когда у нее начинаются истерики. Мне сразу хочется выпрыгнуть в окно. Все эти выяснения отношений дико бесят и портят настроение. Ладно, на этот раз действительно переборщил.
Бо̀льшая часть была прикрыта, упираюсь я.
Спенс закатывает глаза и встает с кровати.
Мне пора на работу. Она одевает трусики и лифчик. Затем находит платье и все. Больше не на что пялиться. Я люблю ее без одежды вообще-то.
Тебе плевать, что на меня смотрят другие? слышу ее вопрос, когда уже снова начинаю погружаться в сон.
Что?
Многие бы парни выкололи глаза любому, кто бы увидел его девушку обнаженной. Но ты не только этого не сделаешь, ты еще и сам предоставишь для этого случай.
Она нервно расчесывает волосы перед большим зеркалом у комода.
Спенс, мне бы не хотелось начинать этот день ссорой.
А я и не ссорюсь, пожимает она плечами. Я просто констатировала факты. И да, в тебе вообще нет ревности.
Это плохо? безразлично спрашиваю я.
Какое-то время не слышу ее ответ и снова погружаюсь в сон. Но затем чувствую поцелуй в щеку и приятный женский аромат.
Я люблю тебя.
И я тебя, детка. Твои сиськи будут сниться Холлу, но только я имею права их трогать.