Лет десять назад власти Москвы прогнали проституток с Тверской. С одной стороны, на Тверской стало чинно и благородно никто не цепляет за рукав, отвлекая от рассматривания витрин бутиков, содержимого ресторанов, театральных афиш. С другой стороны, на Тверской стало скучно и неавантюрно никто не цепляет одиноко бредущего в ночи мужчину за рукав, приглашая отдохнуть душой и телом. На машины тоже никто сексуально-призывно не посягает. Короче, опустела без них центральномосковская земля. Зато подмосковная приобрела. Улетели ночные бабочки в Химки и свили там гнезда, если так можно сказать про бабочек. Скорее, это присуще воронам и всяким там трясогузкам, но сути дела не меняет центр столичной уличной продажной любви сместился из Центра в ближайшую северную провинцию. А я и не знал. До поры, до времени.
Те самые приснопамятные пора и время пришли, когда в один прекрасный седьмомартовский день я срочным образом был вызван научной руководительницей на квартиру её приболевшей сестры Надежды, за которой она всю предыдущую неделю безотлучно приглядывала, для безотлагательного завершения статьи и тезисов наших исследований. Документы эти нужно было буквально назавтра отсылать заграницу для публикации в сборнике ну очень крутого европейского конгресса.
Такая публикация сделает тебе мировое имя, увещевала меня профессор Лебедева, понимая, как неохота мне тащиться из своих Сокольников в далекие Химки. Да я б её сама за тебя написала, но у меня здесь ни компьютера, ни материалов никаких нет. Так что уж будь любезен приезжай с ночевкой. Работы много за день, боюсь, не управимся. А завтра праздник наш женский как раз нас с Надюшей поздравишь. Тебе пустяк а нам приятно.
Повесив на себя с одной стороны зачехленный ноутбук, с другой сумку с подарками для леди, я отправился в путь. Долго ли коротко ли (скорее долго, чем коротко) добирался я туда на общественно-транспортных перекладных, да не скоро дело делалось. Сначала Лебедева, истосковавшись по коллегиальному общению, методично выспрашивала у меня, что да как на кафедре, потом неторопливо поила нас с Надеждой чаем (да какой там чай обед из пяти блюд, а чай так, эпизод в финале этого луккулова пиршества), а затем уж нехотя принялась «фолиант создавать». Так и сказала:
Я уж сама фолиант создавать буду, Василий, Василий это я, А ты уж будь любезен следи за ходом моей научной мысли да статистику нужную мне вовремя подсовывай!
От обильной еды и флегматичного на тот момент лебедевского темперамента я осоловел и весьма тупо пялился в экран ноутбука, где профессор медленно, но верно формировала черновой вариант статьи.
Дай-ка мне, батенька, расчеты по контрольной группе! вдруг неожиданно отвлекла меня от сладкой полудремы Лебедева.
А? не понял я.
Давай уже быстрей, пока не отшлепала, довольно грозно потребовала научная руководительница.
Я, так и не втыкаясь в то, что от меня ждут, вытащил наугад из кипы документов, лежащих у меня на коленях, первый попавшийся лист с крупно напечатанным текстом и протянул профессору. Она его взяла, стала изучать, нахмурилась, затем заулыбалась, читая, потом и вовсе захохотала.
Все, поэт, настал твой звездный час! Отправляю тебя в ссылку. Нечего тут около меня сачковать. Иди тезисы пиши. Ручкой на бумажке. Потом перепечатаешь.
За что ж такая немилость? поинтересовался я, подозревая, что всучил профессору что-то совершенно отличное от запрашиваемых расчетов по контрольной группе.
Да вот за это! назидательно произнесла Лебедева, возвращая мне злополучный лист с крупно напечатанным текстом:
О ГЛАВНОМ Я НЕ УМОЛЧУ
(ПОДРАЖАНИЕ ВЛАДИМИРУ ВИШНЕВСКОМУ)
__________Любви моей не опошляй согласьем!
_________________В. Вишневский.
Я без цветов, чтоб не было банально,
Ввалюсь к тебе в незапертую дверь.
На этот раз тебя зовут Татьяна,
А я поэт и сексуальный зверь.
Я думаю сейчас одним лишь местом
(о только б на него не сесть), в капкан
Попалась ты, мы наконец-то вместе
Но как внезапно кончился диван
Любимая, да ты и собеседник?!
Как это мило, я не ожидал,
Хотя язык он тоже ведь посредник
Нет, тут я не спошлю. Все. Завязал.
Это не я. По и-мейлу Стасик Шлыков прислал. Я просто распечатал, забормотал я себе в оправдание.
Ага. И поместил в материалы по диссертации, чтобы поэтически инкрустировать скучнейшую научную прозу. Иди уже с глаз долой, сексуальный зверь! Пиши тезисы!
Профессор сунула мне в руки журнал с образцовым вариантом тезисов, необходимые исходные данные и отправила на кухню. Я уныло туда поплелся.
Василий! окликнула меня на выходе из комнаты Лебедева. Я обрадованно обернулся, надеясь на освобождение от написания тезисов. Однако научный руководитель изрекла:
И смени псевдоним. Шлыков это уж как-то очень профессор задумалась, линейно-напористо, что ли!
Хорошо, я передам Ваше пожелание Стасику.
Себе передай. Вдохновения и побольше! Постарайся закончить тезисы не позднее полуночи.
Я, насупленный, поплелся на кухню.