Только бы не теперь не назвать девочку старым именем (если имена перепутаются, неизвестно к чему это приведет). Но теперь придется скрывать девочку не только от отца, но и от Сергея, получается, он ее видит последний месяц. Мокнет там под дождем и искренне переживает. И он придет в конце дня за ответом, доктору придется соврать.
Михаил встряхнул голову. Поздно рассуждать. Маленький столик, стакан вновь наполнился коньяком. Он на глаз отмерил 50 грамм и проглотил. Крякнул. Пора. Подставил стул, все, как и с Григорием, только пациент на этот раз крохотный. Чего ждать от лекарства, он не знал. Как поведет себя совсем юный мозг.
Эту тетрадь он прочитал на час раньше, чем первую. Девочке оставалось спать еще полтора часа. После этого в ушах у Карины поместились беруши, чтобы в детскую сказку не влезла взрослая реальность. Хотя в тетрадь вписались и моменты ее будущего, взрослого будущего, но только до восемнадцати лет, дальше сама, так они решили с матерью и доктор подумал, что для своей дочери сделает так же.
Мать девочки с нетерпением ждала, когда получит разрешения войти в палату, как ребенок, стоя в очереди за подарком в большой семье. Дверь открылась, ей в лицо ударил резкий запах коньяка.
Вы что, пьете? возмутилась молодая женщина. На вид ей не больше двадцати пяти, среднего роста, кареглазая брюнетка, доктору нравились такие, но только нравились не больше. Любил он жену.
Отмечаю, поправил ее, охмелевший Михаил Степанович, я сделал все, как вы меня просили и ни разу не сбился, представляете? Видимо я сошел с ума, раз пошел ради вас на такой риски-и-и-к
В двенадцать часов он уже снова сидел в своем кабинете, развалившись в новом кожаном кресле. Он не мог вспомнить, как все прошло вроде нормально, когда уехали девочка с Дианой (она представилась ему), и как он изменил своей жене (обещанная благодарность). Голова раскалывалась. Предстоял путь домой.
Ровно через неделю предстояла такая же операция с Машей, как и хотел, имя у нее теперь будет другое. После рождения она стала Машей, а после «второго рождения» Алевтина, это имя они выбирали вместе с женой. Это ради безопасности, старался перестраховаться ее отец.
Глава 3. В преддверии лечения дочери
Оставались последние штрихи, те самые, что художник пишет на картине перед завершением шедевра. Именно такой они считали тетрадь с тем, что должна помнить их дочь после излечения шедевр. Стояла задача поместить туда все самое важное, что не сможет всплыть в голове к восемнадцати годам. Доктор и сам не имел представления о том, что именно должно пропасть в ее маленькой голове после введения сыворотки. И что будет тогда, когда тетрадь в ее голове закончится. Были лишь догадки. Лекарство открывало просторы для изучения, давало результаты, но какие побочные эффекты? Всем, кто участвовал в этом эксперименте, только предстояло узнать. Это как нестись на космическом корабле к неизведанной планете, вот же она, ты летишь и видишь ее, она ярко отражает свет от солнца. Но что на этой планете? Будущее науки или что-то ужасное, что которая испепелит корабль, лишь только он приблизится к неизведанной планете.
Он знал, что память даст сбой и что-то девочка точно забудет, но рассчитывал, что на просторах сознания потеряются в основном негативные воспоминания. Это касалось мелких неприятностей. Тех, что не дают уснуть по ночам, заставляя обдумывать их. Те, от которых подушка по ночам становиться влажной. Что же приготовит ей память на самом деле и как на все это отреагирует ее маленький мозг, никто не мог знать. Для науки это все было в новинку. Доктор, как космонавт, высадился на новой планете, до конца не изучив ее обитателей.
Последние моменты той жизни, что должны помогать Маше, а точнее Алевтине до восемнадцати лет, составляли лишь опору. Колонны, на которых будет стоять все ее сознание и все то, что она успела накопить за шесть лет и что ей еще предстоит накопить, а дальше эти колонны рухнут сами собой. Их заменит опыт, те уроки на ошибках, что учат жить и осознавать мир таким, какой он есть. Огромный риск ради ее жизни. Пусть этот результат до конца не изведан, но в его основе все же стоит здоровый мозг родной дочери, остальное он считал подвластным науке.
Михаил Степанович с женой на кухне. На той самой, где Оля обычно готовила для их небольшой, но очень счастливой семьи. Счастливой семье до того момента, пока тишину весеннего утра не пробило: «мамочка», рвота на полу, любимая кукла дочери на полу, лежавшая почему-то в другом конце комнаты и их дочь, маленькая и такая беззащитная, держалась за голову. С тех пор Оля каждую ночь плакала в подушку.
Виной ее слез не только болезнь Маши, но и поздние приходы мужа домой. Запах, переходящий в вонь. Женщина чувствовала, что он зайдет в спальню еще задолго до того, как он дойдет до нее, ему стоило только пошевелиться на кухне, после работы, оставив после себя грязную тарелку. Ее готовку он считал «потрясающей стряпней», но алкоголь притупляет все чувства, любимая еда становилась «дай что-нибудь закинуть в рот перед сном». Пару раз она решалась переночевать в комнате дочки, запах мужа не давал уснуть. В те ночи ее гостеприимно принимало небольшое кресло.
Их маленькая семья гордилась, как обставили комнату девочки, все как она любила: зеленые цветы на стенах, чего только стоило найти такие обои, и сколько было улыбок продавцов и слез Маши, когда она кричала на всю округу и протестовала, требуя именно зеленые цветы, а не красные и тем более не желтые. Для Оли и Миши совсем непонятно, откуда у девочки такая любовь к зеленым цветам. Потом Оля, как-то припомнила, что их дочь рассказывала про зеленые цветы, кажется про хризантемы. А потом вспоминались горящие глазки, когда на витрине цветочного магазина им попались зеленые розы, но мало ли, что может быть в голове у мечтающей девочки, и она не придала тогда этому значения, а зря.
А сейчас главным для всех стало пережить день лечения самого маленького члена семьи. Пережить эту ночь, а после утро. Дождаться их с Мишей домой, она уже планировала, что будет на ужин. Ужин в кругу семьи, пережившей так много.
Тетрадь наполнилась печатным текстом, состоящим из тысяч слов, и каждое слово Михаил старался обдумать. Словно заполняя очень важный документ при устройстве на работу мечты. Ошибка могла стоить неправильного восприятия девочкой всего мира, но это тоже лишь перестраховка. Доктор полностью доверился теории, и формулам, что вывел его отец. Михаил всего лишь ученик, перенявший знания через книги, пытающийся применить их на деле. Для него не было учителя умнее, чем его отец. Он как-то сказал Оле: «Будь папа жив, точно смог бы вылечить нашу дочурку». На что она только опустила голову и продолжила мыть посуду.
Этот день их объединил снова, как в старые добрые времена, за совместным поеданием мороженого. Бывало, их счастливая троица вешала картину, собранную из мозаики, на стену в Машиной комнате. Миша вешал, Маша прыгала и кричала, чтобы он перевесил чуть левее, а теперь выше, а Оля скромно упиралась спиной на косяк, вытирала мокрые руки кухонным полотенцем и ждала любимых на ужин, с тихой улыбкой. Это день был немного похож.
Миша записывает, только теперь Оля помогает, а не стоит в стороне. Папа еще обещал сложить маленькую картинку. Любимое занятие девочки мозаика.
****
Пап, вы скоро? поинтересовалась Маша, подойдя к столу. Поняла на родителей большие, мечтающие глазки. Под мышкой у девочки спряталась любимая кукла.
Родители о чем-то спорили, выглядело это довольно странно. Нельзя сказать по ним, что они ругаются. Они сейчас похожи на двух очень влюбленных, когда на коленях сидит девушка и чему-то противостоит, а потом краснеет и сдается. Их уставшие лица одновременно повернулись к дочери. Энергии у них осталось только на улыбку.
Да, доченька, мы уже закончили. А ты прибралась у себя в комнате? с шутливой строгостью поинтересовался отец, мы с мамой сейчас пойдем проверять.
Девочка кивнула и залезла к папе на колени, игнорируя его обещание проверить порядок. Кукла уже лежала на полу, словно прилегла вздремнуть после обеда. Оля сидела рядом с Мишей, ее голова опустила к нему. Тихо спустилась на грудь и коснулась макушки Маши. Отцовские руки обвили двух его любимых девочек, ощущая тепло семейного счастья. Будет ли теперь всегда так? Покажет завтрашний день. Покажет время.
А ведь случалось столько моментов, когда он мог потерять это все. Эти объятья и улыбку жены. Оля терпела, тихо плакала и терпела каждую его пьянку, и поздние возвращения домой. Что самое удивительное в этой женщине, это то, что она никогда не поднимала тему развода, даже мыслей себе об этом не допускала.
На чем строилась ее любовь, такая бескрайняя и преданная любовь? И что позволяло ей держать себя в руках? Опорой, конечно же, всегда выступала Маша. И вот сейчас эта опора дала трещину. Рухни она и что тогда? Что тогда будет с Олей? Но сейчас она старалась отпугнуть все эти мысли от себя и сильнее прижалась к мужу. Хотелось проснуться, и чтобы это оказался всего лишь сон, страшный, ужасный сон. Именно эта искренность была в ней изюминкой, что притягивала к себе Михаила. Мужчины любят искренних женщин.