Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание. 1966 год - Ираида Владимировна Дудко 8 стр.

Посылаю немного орехов Эллочке и Олежке. Другого ничего нет, да и в суматохе было не до этого.

Письмо в Дзержинку из Каменец-Подольского.

11.04.1966 г.

Простите за долгое молчание. Было очень трудно писать, после всех переживаний и волнений. 31.03.

31.03. был суд, вызывали моих квартиранток, как свидетелей, а меня нет. Как пьянице и тунеядцу ей грозили на суде высылкой на 5 лет из города. Но дали год принудительного лечения от алкоголя. Вот уже неделю, как её отправили и сразу в коридоре и во дворе стало тихо. Конечно, корешки остались, но это не так страшно. За год многое изменится. Возможно, дом снесут, или удастся сменить квартиру. Но это будет видно. А пока относительно порядок.

Спасибо Вам за помощь и чуткость. Посылаю Вам вырезку из газеты. Она запоздала, вышла на второй день после суда, и в ней лишь 1/1000 того, что делали они.

Ну, хватит о том.

Как Ваше здоровье? Как растут детки? Что у Вас нового? Как работа и учёба? Что было Вите за опоздание? Ответили ли ему из Каменца? Пишите о всём.

У меня всё по старому? Кручусь. О пенсии ещё не решили.

В отношении Ялты ещё не узнала, не получила ещё ответа. Вчера у меня ночевала Надя. После свадьбы она похудела. Да, молодым надо жить отдельно от родителей. Так лучше для той и другой стороны (это по секрету).

Наташа и М. Н. были у меня в воскресенье, у них тоже всё по-старому.

Только что получила письмо от Риты. Она лечится. В остальном всё по-старому.

Пишите. Жду с нетерпением ответа.

Привет Миле, Володе и Степановым от меня.

А Вам привет от М. Н., Наташи, Нади, Таи. Пишите. Жду ответа.

Письмо в Дзержинку из Каменец-Подольского.

Заметка в газете написана на украинском языке. Попробую перевести и записать её на русском. Если не слово в слово, то близко по смыслу к тексту. Текст в общем-то лёгкий.

Действующие лица и исполнители: Ольга Ивановна Зайдман, масте ругательных слов, Франц Михайлович Корницкий, Евгения Ивановна Сташкевич соседи Зайдман, милиционер.

Ночь. По улице, выписываемые ногами заковыристые крендели плетётся человек., Судя по его одежде- (туфли, платье и платок), можно догадаться, что это не мужчина, а женщина. Около дома по улице Шевченко  61 незнакомка спотыкается и стучит в окно Франца Корницкий Михайловича Корницкого.

Корницкий (сердито):  Кто там?

Незнакомка:  (затягивает во всё горло):

Меня мама полюбила, два города наделила.

Гуляю я, ой гуляю я

Корницкий (хватается за голову):  Боже! Снова она! До каких пор будете ночами тревожить людей? Вечно скандалите, грубияните. Имейте же совесть!

Зайдман:  Ха-ха! Не нравится, старик? Подожди, ещё не такой концерт устрою. Все плакать будете, все!

На шум выходит Евгения Ивановна Сташкевич.

Сташкевич:  Идите спать, Ольга Ивановна!

Зайдман: -

Заткнись, карга! Запевает: -

Умирать нам рановато,

Есть у нас ещё дома дела.

Уходит в свою квартиру. Оттуда ещё долго слышится есня, грохот, гам. Потом всё стихает. Тишину нарушает лишь богатырский храп, в который вплетается протяжный свист.

День. На площади центрального рынка лежит человек. Его окружила толпа. Слышится милицейский свисток и суровое:  «Разойтись!».

Милиционер (подойдя к лежачему):  А-а, здравствуйте, гражданка Зайдман!

Зайдман:  Привет, касатик!

Милиционар:  Снова напились? Обещали же, что больше не будете. И на работу обещали устроиться. И что мне с вами уже делать?

Ошли в кинотеатр имени Войкова нарушили общественный порядок.

На соседей напраслину наводите. А всё от того, что не работаете.

Нехорошо так, гражданка Зайдман. Садитесь в машину. Отвезу домой.

Бвстро мчит машина, опоясанная красной полосой. Из машины слышится песня «Шумел камыш!».

Квартира Зайдман. На лежанке лежит Ольга Ивановна и читает книжку Тяжело вздыхает.

Фу-у-у, какая скучища! Чем же заняться? Может и правда устроиться на работу? Не помню работалала ли я когда-нибудь? Помниться, было что-то такое до замужества. А, если имею мужа, значит на его содержании. Про меня говорят дармоед. Ох и народец пошел. Звисть всех Жить не дают. берёт. То соседи осуждают. То товарищеский суд осудил за образ жизни в доме. Ещё и милиция прокуратурой пугает.

А плевать мне на всех! Пойду немного на нервах соседей поиграю!

Выходит из квартиры и кулаком грохает в окно Франца Михайловича Корницького.

Голос:  Кто там?

Зайдман поёт: -

И опять во дворе

Нам пластинка поёт

И всё-таки интересно знать, до каких пор это будет продолжаться?

Смотри ка! Перевела легко. Неужели несколько лет, проведённых в детстве в Киеве, оставили в памяти разговорные слова украинского языка?

Заранее договорившись Виктор и Коля (муж Витиной сестры Риты) приехали одновременно в Каменец-Подольский к Вере Николаевне.

Коля уже работал в Полонном в райкоме. Умел разговаривать с руководящими людьми. Да и Виктор в карман за словом не полезет, когда нужно. Им вдвоём нужно было заступиться за мать и тёщу. Не зря же они приехали!

В общем я думаю то, что соседку-пьяницу Ольгу Зайдман отправили на год лечиться в этом есть и их заслуга.

Не знаю куда они ходили и какие меры приняли, но судить могу теперь только по двум черновикам заявлений, написанных Виктором, и случайно сохранившихся в наших старых бумагах.

Начальнику милиции

г. Каменец-Подольского

Тов. Бойко

В доме  61 по улице Шевченко гражданка Зайдман О. И. буквально террорезировала и запугала всех соседей, которые уже не желают с ней связываться. Гражданка Зайдман О. И. попирает все нормы и законы социалистического общежития, не признаёт никаких решений общественности, которые годятся по её выражению «использовать только в туалете». Но она замечена ещё и в мелком воровстве, а также в систематическом употреблении спиртных напитков. Практически, насколько я знаю она на протяжении 20 лет нигде не работала.

Особенно много потоков грязи, лжи и клеветы изливает она на голову моей матери, не давая ей спокойно жить и работать.

Моя мать Дудко вера Николаевна, работает 35 лет и из них свыше 20 лет в городе Каменец-Подольске преподавателем в школе.

Её все знают, как отзывчивого товарища и хорошего работника.

Однако спокойная её жизнь. Посвященная благородному делу обучения и воспитания подрастающего поколения в последние 8 лет постоянно нарушается гражданкой Зайдман О. И.

Особенно возмущает случай с прямыми угрозами и покушением на жизнь моей матери, произшедший 9 марта с.г.

Я считаю необходимым перейти от увещеваний, которые не помогают, к самым строгим мерам воздействия, которые гарантировали бы жизнь моей матери и спокойную работу.

В сохранившемся черновике подписи Виктора нет. Мне сейчас самой интересно как он подписал это заявление? Ведь он не местный житель, приехал из Москвы

Не подписан черновик и второго заявления, написанного Виктором.

Первому секретарю горкома КПСС

Тов. Лисовому

Моя мать, Дудко Вера Николаевна, течение вот уже 35 лет работает преподавателем и за это время воспитала и обучила многие сотни и тысячи учащихся, большинство которых трудится на благо нашей Родины.

Она также вырастила двух детей, одна из которых (её дочь) работает учительницей в г. Полонном, а другой начальником лаборатории, кандидат технических наук в г. Люберцы.

Однако в последние 8 лет её жизнь омрачает хулиганское поведение соседки по дому гражданки (трудно назвать такого типа гражданином СССР)  Зайдман О. И. Особенно несносно стала вести себс эта соседка в последний год, дойдя до громких угроз жизни нашей матери и прямым насильственным нападениям. В связи с этим мне пришлось срочно приехать и обратиться к Вам лично за помощью, так как никакие меры общественного воздействия не имеют воздействия на этого человека. Это: и общественный суд, и увещевания милиции, призванной охранять покой граждан и предотвращать преступления ничего не помогает.

Этот человек, нигде и никогда не работавший (на моей памяти), в последнее время замеченный в сильном пристратии к алкоголю и мелкому воровству, буквально терроризировал весь дом и особенно свою соседку по общему коридору мою мать. Даже сегодня в моём присутствии мать боялась выйти на работу, так как соседка буянила уже с утра. После вчерашней попойки она валялась на улице и была доставлена домой милиционером на машине какое гуманное отношение!

Окончание этого второго черновика не сохранилось

Коля, кажется не оставлял заявлений. Он, как местный партийный руководитель районного масштаба действовал другим путём беседовал где надо и с кем надо.