Игнат даже уже чесаться начал от тех испарений, которые были вокруг, но дело, прежде всего. А парень становился все подозрительнее со временем.
И как только таких тут держат, возмущался Тарас, устраиваясь в самом грязном углу на ночлег.
Они сами живут, их никто не держит, отвечал ему Игнат.
Очень скоро наши бесы выяснили, что тут они не одиноки, а население наполовину из их братьев родных и двоюродных и состоит из бесов разных страстей и мастей, в этом писатель точно не ошибся. И приведения шастают, и двойники в зеркалах не отражаются никак, хотя в реальности на них можно легко наткнуться.
И все, что им осталось, когда они догадались, на какого героя на этот раз напали, так это найти тех, кто его остановить может. И надо сказать, что и искать-то долго не пришлось.
Тарас заглянул в полицейский участок, там сразу Порфирия и вычисли. Они друг друга издалека увидели подтвердив поговорку о том, что свой свояка видит издалека. Игнату пришлось потрудиться дольше немного, зато какого он беса нашел.
Его остановить надо, внушали они и тому и другому, чтобы потом не возиться, и не носиться, да не пытаться разоблачить. Лучше предупредить преступление, чем потом раскручивать и разгадывать его, будоража этот мир, заявили наши герои.
И хотя уговорить этих продвинутых бесов было не так просто, как казалось, и тому и другому хотелось поизмываться вволю над загубленной душой, которую и в ад не примут, но наши бесы оказались настойчивыми.
Тогда Порфирий и Свидригайлов и вышли с разных сторон, по знаку Игната и Тараса. К странному парню они и направились.
Они столкнулись все перед домом, из которого вышел на свое темное дело студент юридического факультета Родион Раскольников.
Зачем ему топор, он спер его у дворника, подступился к своему бесу Тарас.
Не знаю, но думаю, не дрова рубить пошел, отвечал ему следователь.
Порфирий был остроумен, а почему наши бесы так волновались, вот вопрос. А те, столкнувшись, начали спорить, как на него воздействовать надо. Но так и не договорились. Когда бесы даже вдвоем собираются этого много, а уж вчетвером и подавно. Пока выясняли на ходу, в Неву ли его столкнуть или под колеса бричке какой, наши гуманные создания, все еще помня об убитом Онегине, на этот раз решили к таким радикальным способам не прибегать.
Когда он проходил по мосту, все четверо отчетливо услышали, как что-то очень тяжелое шлепнулось в воду. Бесы переглянулись, и поняли, что с помощью одного из них герой потерял главное оружие своего тяжелого и не особенно законного труда. Топора у него под черным пальто, на петле, которую он у них на глазах накануне пришивал, больше не было. Сам Раскольников был так погружен в себя, что сначала на это и внимания не обратил, потом он понял, что пальто стало слишком легким, и резко остановился, так что бесы, за ним стремившиеся, чуть с ним и друг с другом не столкнулись. А Порфирий прямо в перила моста и влип. Свидригайлов влип в хорошенькую девушку. Она пронзительно завизжала, может быть от разочарования, что влип он в нее на мосту, а не в укромном месте, потому что из этой четверки он был самым обаятельным и привлекательным, но может, она и по-настоящему возмущалась, разбираться с этим было некогда. Да и плохо понимали бесы, что на уме у девиц быть может. А между тем с таким унынием смотрел наш Родион на черную воду, где потонул топор, что и бесам уже не до девушек было, им так хотелось его утешить, а то и, чем черт не шутит, новый топор подарить.
Только не было его нигде под руками, к общей радости и огорчению Раскольникова. Ведь не за тем же они этот в воду бросали, чтобы ему новый давать, и снова на сколький путь толкать. А потом себе лишних дел придумывать, и новые неприятности плодить.
Никакому хитрому и коварному студенту сразу с четырьмя бесами никак не справиться.
Теперь все четверо ждали, что он предпримет дальше. Он постоял на мосту, подумал, и повернул назад в свою коморку, которая была очень на гроб похожа. Во дворе дворник возмущался, проклиная того, кто поднял руку на его орудие труда, и только искоса посмотрел на угрюмого студента, заметил ненароком и тени, вокруг него мелькавшие. На него бы он подумал в последнюю очередь. Этому точно, по разумению дворника, топор не был нужен, потому как странным бездельником слыл он в глазах труженика по очистке города от всякой грязи.
Но тот уже шарахнулся от черной кошки, перебежавшей ему дорогу, и понял, что нынче он точно уже к старухе не пойдет, время вышло. Дверь она ему не откроет, и надо подождать, пока дворник новый топор купит, без него никак нельзя его теорию в жизнь превращать.
Дома ждала его уже Соня, за ней пришла Дуня. И они, столкнувшись, закатили скандал, да такой, что он заболел, когда, наконец, проводил обеих.
Бесы боялись, что он поднимет руку и на девиц этих странных, какие же они нервные тут были. Хорошо, что дворник пока еще новый топор не купил, без него сил у него не хватит.
А они уже успели понять, что никакое иное оружие этого героя не прельщает, и это скорее хорошо, чем плохо, хотя они так до конца не успели понять, почему все-таки топор.
Порфирий давно ушел к себе, Свидригайлов вспомнил о свидании, и только наши бесы остались в этой комнатенке, они решили довести дело до конца. Но никак не могли предсказать, что он предпримет теперь, особенно когда они сбили его с пути намеченного и совсем запутали.
Вот такие герои пошли.
Бесы долго спорили о том, куда послать Родиона, и послали они ему к другому теоретику, и ничего лучше придумать не могли.
Игра продолжалась, то ли на жизнь, то ли на смерть были ставки сделаны, это выяснится только позднее.
Лирическое отступление кота Баюна
Сон о Раскольникове и виртуальной любви
Мне приснился странный сон.
Родион Раскольников задержался в Интернет кафе и опоздал на свое страшное дело. А почему это произошло? Увлекся, получил письмо от таинственной незнакомки, забыл на время одну теорию и решил проверить другую насколько может увлечь его темную душу виртуальная любовь.
Увлекала.
Старуха осталась жива.
Теперь мне жаль ту, которая вероятно моложе и краше бесполезной старухи, и она подвергает себя страшной опасности.
Разве мы не помним, что творил он с матерью своей и Соней Мармеладовой, как медленно приносил в жертву и убивал каждую из них.
А если женщина влюблена, пусть и виртуально, она становится совершенно беззащитной перед таким теоретиком.
Любовь зла, полюбишь и Раскольникова, но что потом?
Осторожно любовь виртуальная
Подкрадется, и вот в паутине
Отдаюсь я земная, нормальная,
То ли призраку, то ли мужчине.
Как понять мне за далью туманною,
За стеклом монитора и облаком
Тех иллюзий, кому я желанною
Стала вдруг, а открытие обухом
Больно бьет, и Раскольников яростно
Все пытает меня и пытается
Все теории зло и безжалостно
Испытать ничего не останется.
Только это опять напряжение,
Не унять уже страсти и нежности,
Только это опять раздражение
Он ушел, и в его неизбежности,
То ли снова старуха процентщица,
То ли Соня его дожидается,
Света нет, и сегодня не верится,
Что любовь моя вновь возвращается.
Кто свои проверяет теории,
И кто опыты ставит зловещие,
Там в сети бессловесной поспорили
О любовнике страстные женщины.
Снова ревность она заразительна,
Снова нежность, она не кончается,
Но теория так отвратительна,
Если все в полутьме обрывается.
Что сказал он Чубайсу, и в ярости
К Соне или старухе процентщице
Он уходит, любовник безжалостный.
От Порфирия снова отвертится.
И исчезнет, и больше в реальности,
Не появится, даже не верится,
Только снова любовь виртуальная,
Как пластинка безжалостно вертится.
Снова кажется вот он отчаянный,
Казанова, едва ль успокоится,
Только вдруг проболтался нечаянно,
Что приснилась намедни покойница.
Так смеялась старуха беспечная,
Так звала его к пропасти яростно,
И уходит, на вечер, навечно ли,
И меня он бросает безжалостно.
Виртуала стихия горячая,
И холодная пропасть прозрения,
Отдаюсь я опять, настоящая,
Даже верю ему на мгновение.
И спасая старуху процентщицу
От погибели пасмурным вечером,
Все строчу ему это оценится,
Виртуалом мы все здесь отмечены.
Филоложка 7 О вредных опытах чертей, которые спасают одних и губят других, и убеждаются в том, что всем делать добро невозможно.
Бесы решили заглянуть к другому юному, но деловому герою, который тоже маялся от безделья и самые невероятные теории придумывал, сводя с ума братьев своих. Но и это не самое страшное, замышлял он то ли богоубийство, если к разговорам прислушаться, то ли отца убить хотел. А ведь молодой совсем, и кто бы мог подумать такое?