Тлеет жизнь, как сигарета.
Все мечты остались где-то
За порогом снов.
В генах видимо прошито
Быть рабами паразитов,
В колее влачась разбитой
До конца веков!
Ну а те, кто уяснили
«Жизнь не сериал идиллий»,
Выбраться спешат из пыльных
Нравственных оков,
Хоть в министры, хоть в бандиты,
Стать бы только знаменитым
Потому, что паразиты
Родом из рабов!
ПРИХОДИТЕ ВЛАДЕТЬ НАМИ
Особ тщеславных, хищных, подлых
Судьба возносит высоко,
И век от века правит кодла
Над рабской массою легко.
И, дирижируя спокойно
Бесправной нищею толпой,
Взамен себя ведет на бойню
Под лозунгов бодрящий вой.
Как видно в свойства человека
Заложен был инфантилизм
Жить под присмотром и опекой
Уютный рабский мазохизм.
Раб, защищая господина,
Готов костями лечь в бою
И под бичи, подставив спину,
Отдать по капле кровь свою.
Рабам уютно в тесных норах
Баланду жрать из черпака
За каторжный свой труд в оковах
И в старь, и в новые века.
Случалось лидерам мятежным
Толпу расшевелить восстать,
Чтоб перебив баронов прежних,
Занять нагретые места.
Но эктомия рудиментов
И социального горба
Не избавляла от моментов
Из психологии раба.
Пришла пора расставить точки.
Столетний опыт показал
Всех революций заморочки
Сгубил душонок рабских вал.
Огромный и несокрушимый
Себе и прочим на беду
Сметал он горною лавиной
Формаций бред и ерунду.
Тоталитарные режимы,
Монархий и республик ряд
Удар бунтующей дубины
Прилежно сваливал на склад,
Где писанных историй своды
Перевранные сотни раз
Скрывали сколько «Стран Свободы»
Вновь превратилось в «Гондурас».
Навоевавшись, накричавшись,
Испив хозяйской крови всласть,
Ни в чем так и не разобравшись
Пронырам вновь вручали власть.
И сброшенное, как казалось,
Ярмо, теснившее народ,
Опять с победой возвращалось
На шею, как привычный гнет.
Писатель Чехов, в самом деле,
Ошибся в выводах чудак!
Раба, что в нашем робком теле
Из нас не выдавить никак.
ДВА БЕРЕГА
Стояли две высотки
в заштатном городке
У берега, где лодки
качались на реке.
Смотрелись окна в окна,
балкон открыт в балкон,
И отражали стекла
промзоны тусклый фон.
По стенам грязных лестниц
сквозь полудохлый лифт
Граффити рой облезлый
вершил безумный дрифт.
Воняло пригорелым,
котами и мочой,
Являла черно-белый
общага облик свой.
С петель слетели двери,
разломан домофон
И дополнял потери
расколотый плафон.
На лестничных пролетах
гуляли сквозняки
В углах на поворотах
шприцы и пауки.
Служил чердак ночлежкой
для пьяниц и бомжей,
Украшен, как мережкой,
пометом голубей.
За хлипкой дверью рухлядь
скрывала нищий мир:
Облупленная кухня,
замызганный сортир.
Шкафами из фанеры
заставлен коридор.
Обчистить те пещеры
побрезговал бы вор.
Но местная алкота
и вилки, и ножи
Тащила за ворота
на опохмел души.
Здесь в бедности ужасной
и жил, и доживал,
Любил кого-то страстно,
устраивал скандал,
Растил детишек малых,
бухая как верблюд,
Замученный, усталый,
простой рабочий люд.
Курили на балконе,
пуская вниз плевки,
Следя, как солнце тонет
в излучине реки.
Как расцветают ярко
гирляндами огней
Коттеджи олигархов
и дачи богачей.
Среди садов и в роще
на дальнем берегу,
Не думая о прочих,
живут в своем кругу
Потомки «слуг народа»,
что правили всегда,
Но нынче их порода
зовется «господа».
И жизнь их полной чашей
стремится через край.
И нищетою нашей
оплачен этот Рай.
А нас всех возвратили
опять в буржуйский Ад,
зря деды кровь пролили
сто лет тому назад!
САНКЦИИ
Мы теперь постоянно в прострации,
Как в плену уже долгие месяцы.
И друзья наши светочи нации,
То смеются, то плачут и бесятся.
Нас не радует запах акации,
Не прельщают рассветы зарницами.
Мы попали под жесткие санкции.
Нам закрыли счета за границею.
Наши виллы и пальмы вдоль берега,
Как сиротки стоят неприкаянно.
На Сейшелы, в Европу, в Америку,
Всей душою мы рвемся отчаянно.
Склоны горных курортов и ёлочки,
Снег покроет и трассы, и тропочки.
Там, где наши подпитые телочки,
Разгонялись с трамплинов на попочке.
Приутихли бордели с притонами,
Не слыхать больше песенок матерных.
Реки водки, икорочка тоннами,
Не запачкает белые скатерти.
На круизные гордые лайнеры
Нам сегодня билеты не проданы.
Мы в загоне, мы заперты, ранены!
Наш предел рубежи милой Родины.
Так послужим народу примером мы!
Тем, что в кризис Россию не бросили.
Пусть гордится он миллиардерами,
Что на Юг не умчатся по осени.
И народ наш буржуям в ответочку,
Давит танками пищу заморскою.
На родную садится диеточку:
С квасом редьку жует гренадерскую.
У врагов не попросим прощения.
Постоим за Отчизну любимую!
Совершим импорта замещение:
Сменим «Майбах» на «Ладу» калинную.
ТЕРПИЛЫ
Нам санкции и кризис нипочем!
Россия служит всей Земле примером,
Ведь мы не только с голоду не мрем,
Но и растим своих миллиардеров.
Страна родная наша широка,
Леса, руда и нефть, алмазы в штольнях,
Другой такой на свете нет пока,
Где б жуликам дышалось так привольно.
Здесь с бандой паразитов правил царь,
Сдирал три шкуры с тех, кто послабее.
И нынче повторяется, как встарь
Избранники лишь о себе радеют.
Нас просят продержаться, потерпеть,
Пока качают капитал в офшоры,
Захапавшие никель, сталь и медь
Народа слуги, а по сути воры.
И узнаем из теленовостей,
Что наша жизнь все лучше и светлее.
От пенсии заслуженной своей
Мы отказались им она нужнее.
Но власть осуществляющий кагал
В народе видит тяжкую обузу
И всех бы к этой матери послал,
Чтоб не мешали воровать от пуза.
Слаб человек, как это не понять,
Чем управляет то себе имеет.
И если этих жуликов убрать,
Вдруг новые окажутся наглее?
Поэтому хоть цены и растут,
Мы выживаем, как бы не пинали,
И лишь ворчим, но остаемся тут
В стране, которую у нас украли.
ЭТИКА ТРУДНЫХ ВРЕМЕН
(Написано в соавторстве с Likin M)
Весну с надеждою встречают
Бойцы в окопах и дыму,
Засунув бронь на кущи Рая
В патронный цинк под хохлому.
Соседи расчехляют пушки
У бывших братских рубежей.
Их пресс релизы погремушки
Все истеричней и мрачней.
Весь мир стремительно меняя
В погоне за златым тельцом,
Проснулась жилка воровская
У президентов из купцов.
Посольский хор поет по нотам
Дипломатических кантат,
А в новых санкциях и квотах
Цветут занос, распил, откат.
Страна под санкциями стонет,
Манагерам уже трындец.
Вернемся к экспорту поскони
И всю раскурим наконец.
Догоним праздники до буден!
Увы, не трудно предсказать
Четыре дня работать будем,
А в остальные хрен глодать.
А если хрен на раз пописать
Его не стоит брать в расчет,
Наделаем побольше мисок
И все на паперть: Бог пошлет!
Нет в этом социальной драмы,
Ведь плутократы и жрецы
Не зря повсюду строят храмы
При каждом паперть. Молодцы!
У них забот насущных много:
Тащить, пока не припечет.
Заныкав миллиард от Бога,
На паперть бросят пятачок.
Зато шуты и славословы
Поют им песни о любви,
И речи пишут Хлестаковы,
И в уши гадят соловьи.
А как иначе? Подхалимы
У тех, кто под себя гребет,
За кость, с поклоном выгнув спины,
Восславят всех наперечет.
И будет им и чин и гридня,
Забывшим стыд, постигшим дно.
Хоть участь эта не завидна
И души проданы давно,
Но жить им без души вольготно.
Ни страх, ни совесть не гнетет.
Пируют тати беззаботно
И дни и ночи напролет.
Цветут и пахнут, и в достатке.
И всем диктуют, как ни жаль
Ни горько, совестно и гадко,
Свою ущербную мораль.
За гордость не накрыть полянку,
Под ней не скрыться от дождя.
Она как дырка у баранки
Видна, а в руки взять нельзя.
Мораль что щи которым сутки:
Неактуальна и кисла.
Парик на лысой проститутке,
Очки на морде у осла.
Заноза в заднице верблюда:
Ни сесть, ни вытащить, ни съесть.
И мухою жужжит зануда
В устах толпы короче жесть!
Хотя чему тут удивляться?