И для Марлен Хемингуэй навсегда остался недочитанной книгой: «Прошли годы без него, и каждый год был больнее предыдущего Он был мудрым человеком, мудрейшим из всех советчиков, главой моей собственной религии Если бы была жизнь после смерти, он поговорил бы со мной теперь, может быть, этими длинными ночами Но он потерян навсегда, и никакая печаль не может его вернуть».
Лупят ураганным, Боже помоги,
я отдам Иванам шлем и сапоги,
лишь бы разрешили мне взамен
под фонарем стоять вдвоем
с тобой, Лили Марлен
«Лили Марлен», перевод Иосифа Бродского
Страсть после нежности
Эта встреча была, по словам Ремарка, «ударом молнии и всполохом зарницы». Эрих Мария сразу предупредил Марлен: «Я импотент!». Актриса возликовала: «Какая прелесть мы сможем просто болтать обо всем на свете и пить вино. А любовью со мною могут заниматься другие, менее талантливые». Ей нужна душа гения, она готова быть его музой, слушать и сочувствовать; вместе обсуждать философию Канта и поэзию Рильке. Но вскоре и плоть знаменитого писателя не устояла перед женственностью Марлен: они стали любовниками. Увы, вспышки страсти и минуты нежности слишком часто сменялись непониманием, ревностью, недоверием и даже враждой, мучительными для обоих. Роман тел, «чувственная гроза» завершился печально. Но продолжался роман в письмах трогательных, наполненных щемящей нежностью
Ремарк воспевает любимую: «Ангел, волшебная, небесное создание, любимая, мечта»; «сердечко, свет над всеми лесами», «маленькая обезьянка», «ангел благовещенья», «мадонна моей крови», «северный свет», «пламя над снегом» Он называл ее «Пумой», и то звал к себе, то яростно отталкивал. Он написал ей триста писем (ни слова о политике, режиме, проблемах, только о любви), а она ему двадцать. Только благодаря Дитрих Ремарк получил американскую визу и в 1939 году перед началом войны уехал из нацистской Германии в США. Только благодаря Дитрих Ремарк вновь взялся за перо. Они вместе и Ремарк пишет: «Нет больше несчастья, ведь ты со мной».
Отношения с Марлен Дитрих Ремарк увековечил в одном из самых известных своих романов «Триумфальная арка», где сам Ремарк выведен как Равик, а Дитрих описана в образе Жоан Маду: «Он видел ее бледное лицо, высокие скулы и широко расставленные глаза. Лицо было застывшим и напоминало маску лицо, чья открытость уже сама по себе была секретом. Оно ничего не прятало, но и ничего не раскрывало, оно ничего не обещало и обещало все».
Возможно, история их история любви была грандиозной иллюзией, исполненной лжи и самообмана, но освещенная огнем творчества Ремарка, который никогда не был писателем в большей мере, нежели чем в интимных письмах к возлюбленной. Письма Марлен почти не сохранились (их уничтожила жена писателя Полетт Годар, до Ремарка бывшая супругой Чарльза Спенсера Чаплина), а письма Ремарка остались, прекрасные и печальные, полные любви и тоски и составившие еще один роман короткую историю страсти и долгую нежности.
В мире нет банальней смерти на войне
и сентиментальней встречи при луне,
в мире нет круглей твоих колен,
колен твоих, Ich liebe dich,
моя Лили Марлен
«Лили Марлен», перевод Иосифа Бродского
Одиночество
Во время концерта в Сиднее Марлен Дитрих упала и сломала шейку бедра. Блистательная карьера закончилась. Жизнь закончилась тоже, началось саморазрушение: Дитрих пачками глотала лекарства, запивая алкоголем. Свою спальню называла «матрасным склепом». Последние годы общалась с миром только по телефону. Никто не увидел ее разбитой, старой, некрасивой. Единственная дочь отвернулась от нее. Квартира, наполненная фотографиями ушедших мужа, друзей, любовников, превратилась в храм воспоминаний. Она совершенствовала сценарий своих похорон: «Красную гвоздику тем, кто спал со мной; белую, кто врал об этом». Предсказывала реплики и ссоры давних и недавних любовников у своего гроба. Писала: «Надо бояться жизни, а не смерти. И ни в коем случае не плачьте, когда я умру. Оплакивайте меня сейчас!» Возможно, это время в жизни Марлен и предсказал Ремарк: «Слишком много в прошлом, а будущего нет».