***
Те три-четыре метра дошагать,
доцеловать уснувшие мгновенья
и по ошибке пустотой назвать
пространство, собирающее время.
***
Две вещи, которых не тронет тлен,
вызывающие ужас,
уничтожающие страх:
женщина, живущая на земле,
Бог, обитающий на небесах.
***
Прожить сочиненьем на тему,
досеять, дожать, досмотреть,
понять эту сучью систему,
в провинции туфли стереть.
***
Скарлатиной загажены дни
по макушку; не сеет, не жнёт,
говорит: даже хрен воткни,
ни хрена не произрастёт.
***
Листья жгут. И не жаль сентября.
И тоска по чужим и родным.
Там, где стелется съёжившись дым,
это я без тебя.
***
И снова мутная молва,
распуганный рассвет отчизны.
Не взять и не отнять у жизни
простые, страшные слова.
***
И глаз твоих небесная усталость
и рук моих несдержанность; пока
как будто жизнь ещё не начиналась
из двух замесов: глины и песка.
***
Я не помню, иное чтоб было
в жизни, кроме этого дыр бул щыла.
Рожу вымоешь, взглянешь на мир,
то же самое: дыр бул щыл.
***
Ветер тёплый с реки,
вечер тих и не груб,
радость в обе руки,
кушаю сыр, крошки сыплются с губ.
***
Они уже там, бесследно
ушли, никому не должны,
Второй мировой последний
и первый Последней войны.
***
Напоследок глотнул
из гранёной бутылки
и не вышел, шагнул,
думал, выросли крылья.
***
Размозжена дорога, ветер злой,
знобит поля и ни души одной,
голодным хатам челюсти свело.
Брат город Каин, где твой брат село?
***
Круг солнца опускается за край,
и женщина разламывает руки,
разламывая дымный каравай
земного хлеба из пшеничной муки.
***
Что поэзия? Прав лишение
жизни жившего против правил.
Плохо пишут красивые женщины,
некрасивые слишком правильно.
***
Всё нищета и кровь,
и путь наш адов
в лжеобещаньях -ов
и в лицемерье -атов.
***
Ничего не останется, слово
сморщится, имя забудет слава.
Солнце снова с востока, словно
ничего не случилось с нами.
***
И день не заберёт, не даст,
и ночи не дано её измерить,
создать такое можно только раз,
не зная самому, что с этим делать.
***
От жажды умирали над ручьём,
тянули нескончаемую требу,
кривили губы чёрные: "За що?"
и не было руки делить семь хлебов.
***
Ах, Дементьев, что за сила!
Даже моль не поточила,
стихотворец, удалец,
бзнуть и пёрнуть твой венец.
***
Через земную долю
никому скажу:
Ухожу. Анатолий.
"Приходи! скажет никто,
Анатолий.
Отведу от боли".
***
Всё вышептал, осталась от гвоздя
дыра, от подошвы лишь радость
скольжения, но слово рай здесь
сказать мне некому, отсюда исходя.
***
И однажды выиграет Время,
т.е. Вещь уйдёт, придёт Явление.
Это все предчувствуют вот так:
тик-так, тик, так
***
Что на дворе весна
и что это не ложь,
о переплёт окна
готов побиться дождь.
***
Не свечная, какая есть,
дармовая, от бытия,
среднечеловеческая 36,6,
но у каждой подмышки своя.
***
Сергею Мнацаканяну
Что молитвы, поздние стихи,
дни просты, желания убоги.
Все удачи наши, все грехи
отсылаем Богу.
Интершарм
Не в аду, но в зрачках искрит, где-то рядом,
не в раю, расскажите о нём, Бога ради!
Только Слово рассыпалось буковками по тетради,
и язык сшивает страницы: Ва-си-ли-а-ди
***
"Я хочу видеть Бога", сказал я.
"Тогда ты должен умереть", сказали мне.
"Тогда пусть Бог увидит меня", сказал я.
И Бог умер.
***
Облако, что ладейка,
клёвый окурок, скамейка,
красные, тёплые рожи,
снится одно и то же.
***
Аллея, силуэт, скамья
в вечернем свете, силуэта
всё меньше в оном, горстка света,
апчхи с небес небытия.
***
А у меня как зрителя
к истории вопрос.
Что без креста Спаситель?
Что без чудес Христос?
Зачавшая
Был выражен вид сбоку,
твой бесконечный живот
был круче бога
и праха вечного от.
***
Сижу под храмом, ворую с неба,
ни крыши, ни сна,
ни крыши, ни сна,
убогому слово, птице хлеба,
звезда горит, стихи пишутся.
***
Три обалдевших месяца лета,
тёмный мёд, золотые лещи,
и совершенство тепла заметней
несовершенства молитвы души.
***
Сокровищу
Строк высоких мастерица,
ты ли ветка, ты ли птица?
Слову вся, как пряжа спице,
отдалась, ему простится
***
Мир был мирен, сыт, владел веками,
свет мелькнул, и разошёлся камень,
в плоть вошла, темня, кровавя рану,
первая строка от Иоанна.
***
Летом ночи тихие, долгие,
били больно и до рассвета,
в нашем городе нет бога,
в нашем городе нет поэта.
***
Жизнь коротка,
но бесконечна смерть,
искусство надобно,
чтоб умереть уметь.
***
Тысячелетья прививка кротости,
и привилось,
рука, влюблённая в жизнь и стих,
палачу подаёт гвоздь.
***
Вот и выздоровели, кажись,
ты, с карбованцем в кармане,
врач, с голодными глазами,
продолжайся, жизнь.
***
Голой улицы жуть,
ветер, мокрые листья,
душу булавкой проткнуть,
повесить сушиться.
***
Но мы живём, пока душа и тело,
посуду перебив, гуляют в лес,
да воет ветер, моросит с небес,
да прелести всё те же на прицеле.
***
На кой нам эти перемены,
не надо перемен.
Когда гуашь течёт по венам,
не рвите вен.
***
Иуда предал, Пётр не то сказал,
ну, это ясно, как и всё на свете.
Того ж, кто к нам вернуться обещал,
возможно только посылать за смертью
***
А на них и держатся державы,
не гниют, не сыплются на крошево,
из плохой страны не уезжают
дураки, поэты и философы.
***
Звук металлический из уст жены Тамары,
звук, непонятно чей, в моих мозгах,
трёхдневные тюльпаны в стаканáх,
как знаки ладной жизни данной пары.
***
"Я было Духом", так сказало Тело.
"А я был Телом", отозвался Дух.
За тем, кто мог из ветра деньги делать,
таскал Иуда с золотом сундук.
***
Начну с того, что обозначу тень
совка у мусоропровода,
и к вечеру переведу свой день
довольно скверным переводом.
***
Он сразу призрак времени
смазал экономного дня,
и отомстила быта фигня
ему.
***
Уже набравшись неба сини,
мир незаметно входит в лето,
войду в игру углов и линий
и выйду где-то
***
И взываю к тебе без конца:
"Боже, свет без просвета картина,
в каждой мысли безумье кольца,
в каждом чувстве тоска карантина".
***
Что будешь делать, мать Мария?
Иисус распят, Иуда мёртв.
Иди через века в Россию.
Ответила: "Иду". Идёт
Солдат и смерть
В глазах томленья тяжесть, туга,
в глазах бессмертия печать.
Так близко видели друг друга,
что перестали замечать.
***
Мёрзнут лужи, коченеет мозг,
опадает краска с алых роз.
Стая псов. Рассвет из серебра.
Осень. Сумасшедшая пора.
Перевожу Красимира Георгиева
Совесть чернил в чернильнице.
Чем писать? Карандаш.
Тушь для зрачков. Свинец.
Стих Красимира.
***
А под окном, и зол, и весел,
на грани день опошлить риска
среди сиреневого визга
грассирует восточный ветер.
***
И пока выдыхаем во снах
серу ада и солнце рая,
ты за всех опускаешься на
две коленки и слово лаешь.
Шарль Бодлер. Признание
Женщина, стерва, блудница, безумная дрянь!
Я ненавижу тебя, замечаю едва.
Вот Вам нелепый горшок, вчера распустилась герань.
Плечи закройте, горячечный сон божества
***
Заштатный город, осень, небо, грустно,
кофейня, церковь, магазин, тюрьма,
всё, гражданин, для сердца и ума,
и слишком человеческого чувства.
Артюр Рембо. Возвращение
Меж лобных складок тихая печаль,
спокойна гавань, одинок причал,
две-три волны ленивых для ума,
безветренно и в городе чума.
***
Ей, Елене Бессоновой
Как спицы, улетают строчки,
как строчки, отлетают спицы.
Где падать? Где остановиться,
Елена?
Прочерк
***
С безуминкой в зобу, чернитель слов,
друг мудаков, поэтов и злодеев,
растасканный и гением, и геем,
Сергунька, Серж, Серёжа Чудаков.
***
На пенсии, карманная чахотка,