Смутьян, настаивая, стал легонько толкать носом дверь, требуя пустить его сию же минуту, но Ольга была непреклонна. Вдруг из комнаты раздался какой-то звук. Смутьян насторожился и, склонив голову набок, вопросительно смотрел на дверь, как будто ждал от неё ответа, но она не отвечала.
Вдруг звук снова повторился. Это было уже чересчур для возбуждённых нервов Смутьяна и, не выдержав, он начал носиться кругами по узкому коридору, каждый раз упираясь носом в дверь, которую никак не хотели для него открывать. Наконец, утомившись от этой бестолковой и шумной беготни, он улёгся на пороге, давая понять, что всё равно, во что бы то ни стало дождётся и проникнет в эту запретную комнату и всё разузнает.
Свиреп же не двинулся с места, так и оставшись лежать в своём любимом кресле. Когда Ольга заглянула в комнату, удивлённая его отсутствием, он поспешно прикрыл веки, делая вид, что спит.
В его душе постепенно всё больше и больше нарастало раздражение к недостойному, на его взгляд, поведению Смутьяна и, вообще, всё это ему совсем не нравилось.
Через некоторое время Ольга позвала их обоих на кухню, чтобы покормить. Смутьян, на минуту задумавшись, всё-таки оставил свой пост, привлечённый вкусным запахом. Наскоро заглотнув свою порцию, он снова занял выжидательную позицию у закрытой двери.
Свиреп же не двинулся с места. Хотя голод давал о себе знать, ему не хотелось видеть сейчас никого. Плотнее прижав веки, он упрямо остался лежать на своём кресле. Ольга, несколько раз позвав его по имени, зашла в комнату и, присев и положив руку ему на спину, она, улыбаясь, попыталась заглянуть ему в глаза:
Свиреп, ты что это бастуешь? Голодовку объявил, может быть, ты заболел? она попыталась приподнять его голову, но он сопротивлялся, до слёз зажмурив глаза.
Свиреп, ты, что это и говорить со мной не хочешь? Обиделся? Ну, ничего, ничего.
Она ласково гладила его, ожидая, что в ответ он, как обычно, приподнимет голову и нежно дохнёт ей в ухо.
Но Свиреп встал, избегая её ласки, и перешёл на другое кресло, подальше от Ольги.
Ну, как хочешь. Ольга встала и вышла из комнаты.
В этот вечер он так и не сдвинулся с места, всё более и более замыкаясь в себе и не обращая внимания ни на хозяйку, которая была занята какими-то своими делами, ни на Смутьяна, который тоже сегодня совершенно забыл про него.
В тот вечер всё было не так, как обычно. Ольга почти всё время пропадала в дальней комнате. Смутьян, изнывая от нетерпения и любопытства, в течение всего вечера пытался проникнуть за закрытую дверь, но Ольга тщательно следила за тем, чтобы его попытки остались безуспешными.
Но всё же терпение и упорство Смутьяна вознаградилось и, улучив момент, он воровато проскользнул в узкую щель на минуту оставленную вышедшей из комнаты Ольгой. Пробравшись с таким трудом в запретную комнату, он, оглядевшись, изумлённо застыл на пороге, увидев на коврике в углу маленького, пушистого щенка.
Белоснежный малыш, блестя глазёнками-бусинками, с любопытством уставился на него. Медленными, осторожными шагами Смутьян приблизился и, чуть повиливая хвостом, начал знакомиться, обнюхивая его. Щенок, сначала несколько испуганный этим внезапным вторжением, однако, быстро осмелел и, повиливая в ответ тоненьким хвостиком, потянулся крошечным носиком к Смутьяну.
Ольга, зайдя в комнату и застыв на пороге, издали наблюдала за ними. Подойдя, она ласково погладила Смутьяна по спине и спросила:
Ну, как тебе твоя дочка, папочка? Правда, симпатичная? Она тебе нравится?
Смутьян, удовлетворив своё любопытство, уже потерял интерес к щенку и решил вернуться на своё кресло, почувствовав накатившую вдруг усталость после длительной и хлопотливой осады. Осторожно передвигаясь, чтобы не наступить на юркую малышку, он направился к выходу. Щенок, едва доходивший в холке до запястья Смутьяна, не желал с ним расставаться и, ухватившись мелкими, острыми зубками за его хвост, попытался остановить гостя.
Смутьян осторожно, но настойчиво продолжал двигаться к двери. Упрямый щенок, не в силах остановить его, всё же не сдавался и, опустившись на пушистую попу и изо всех сил упираясь лапами в скользкий пол, старательно пыхтел, пытаясь удержать великана.
Тот, не желая уступать, продолжал поспешно ретироваться к двери и невольно тащил за собой упирающегося всеми четырьмя лапами щенка. Наконец, Ольга, смеясь, разжала острые зубки и освободила Смутьяна, который тут же засеменил в коридор, стремясь спастись от непоседы.
Отпущенный на пол щенок тут же бросился в погоню за беглецом и, нагнав его, путался под ногами, пытаясь прихватить того зубами за ногу или хвост. Смутьян, спасаясь бегством от острых зубов, чуть прибавил шагу и, вбежав в гостиную, запрыгнул на высокое кресло, стоящее рядом с таким же креслом Свирепа.
Щенок, увлечённый весёлой игрой, влетев в гостиную, не справился с поворотом и, скользя по скользкому полу, с налёту врезался головой прямо в свешенные лапы лежащего в соседнем кресле Свирепа.
Тот, внезапно разбуженный столь бесцеремонно, сердито охнул и резко вскочил. Увидев на полу маленького проказника, нарушившего его сон, он тут же решил его проучить. Гневно рыкнув, он молнией соскочил на пол и, прижав лапой шалуна к полу, клацнул челюстями в миллиметре от его шеи. Тот, испуганно взвизгнув, чудом вырвался и тут же забился дрожащим комком под диван.
Свиреп, не привыкший никому давать спуску, не мог позволить безнаказанно уйти улизнувшему беглецу. Припав на живот, он засунул узкую голову под диван, но увидев, что так ему до него не дотянуться, начал пропихивать вглубь поддиванья своё узкое, гибкое тело, не обращая внимания на боль.
Ему удалось протолкнуть себя вглубь почти до поясницы и теперь, отталкиваясь лапами от пола, он пытался приподнять диван, чтобы дотянуться до забившегося к стенке до смерти испуганного щенка. При этом он грозно рычал, стараясь напугать малыша как можно сильнее. Ему уже почти удалось добраться до наглеца, но сердитый окрик заставил его остановиться.
Свиреп! Назад! услышал он сзади гневный крик Ольги. Назад, я сказала!
Недовольно ворча, он всё же подчинился и с трудом выбрался наружу. Остро переживая свою неудачу, не глядя на Ольгу, он забрался на своё место и, обиженный, затих.
Ты что это делаешь? Нельзя, она маленькая! Ольга строго смотрела на него, но Свиреп упрямо прикрыл глаза.
Отодвинув кресло вместе с лежащим на нём Свирепом, Ольга достала перепуганного, дрожащего щенка из-под дивана. Прижав к груди, она ласково гладила его, успокаивая, и что-то шептала на ушко.
Еле заметно приоткрыв веки, Свиреп исподтишка наблюдал за ними и в его душе закипала ненависть к этому маленькому созданию, внезапно ворвавшемуся в его столь размеренную и счастливую жизнь.
Шли дни. Щенок рос не по дням, а по часам. Ольга теперь не ходила на работу и сутками находилась дома, но почти всё своё время она отдавала щенку. Первые дни он практически постоянно находился в той дальней комнате, дверь, в которую всегда была заперта. Смутьян иногда подходил к ней и его почти всегда впускали, тут же закрыв за ним дверь.
Свиреп же в тот конец коридора никогда не ходил. Он теперь редко, вообще, передвигался по квартире. Слишком много запахов здесь напоминало ему о ненавистном сопернике. Почти всё время он одиноко лежал на своём кресле или на диване в гостиной, только здесь за закрытой дверью он чувствовал себя более или менее спокойно.
Аппетит у него почти совсем пропал, он ел мало и неохотно. Ольга, вырывая свободную минутку, приходила к нему и, ласково гладя по голове, тихо шептала ему на ухо:
Свирепушка, дурачок. Я же тебя больше всех люблю, а она маленькая, ей сейчас нужно много внимания. Ты не обижайся, ты у меня всё равно самый лучший.
Он слушал её внимательно, хотя и не подавал виду. Как будто проверяя её на искренность, он жадно впитывал в себя слова, тщательно пропуская через своё ревнивое сердце малейшие интонации и вибрации голоса, ища и боясь найти в них ложь и обман. Но при всей своё недоверчивости, он не мог не признать, что она говорила совершенно искренне, она действительно сильно любила его.
Постепенно, устав от собственного так тщательно оберегаемого одиночества, он, соскучившись по любви и доверию, стал понемногу отходить и уже вновь с каждым разом всё смелее и смелее, отзывался на её ласку. И хотя, большую часть времени она проводила всё же в той, дальней комнате, вечерних, столь любимых им и Смутьяном прогулок, щенок отнять у него не смог.
Каждый вечер, Ольга оставляла малышку дома, и вместе с ними, с нетерпением ожидавших этих вечерних часов, выходила гулять. И там, спустив с поводков, она давала им возможность вволю набегаться и наиграться. Здесь не было щенка и она опять принадлежала только ему и Смутьяну. Эти прогулки если не примирили Свирепа с появлением нового жильца, то хотя бы убедили в том, что для Ольги он так же любим, как и раньше.