Вы будете теперь очень любимы, и все, что есть на земле, будет принадлежать вам, сказала девушка совам.
Хорошо, девушка. Итак, мы сейчас исполним приказанное нам, а затем укажем тебе дорогу туда, наверх, ты же продолжай свой путь как можно быстрей. Мы же пойдем и предъявим это изображение, эту замену вместо твоего сердца, владыкам, сказали вестники.
Когда они появились перед владыками, все ожидали их с нетерпением.
Кончили ли вы? спросил Хун-Каме.
Все кончено, владыки мои. Вот здесь, на дне чаши, находится ее сердце!
Хорошо! Давайте посмотрим! воскликнул Хун-Каме. И, схватив его кончиками своих пальцев, он поднял сердце; оболочка разорвалась, и заструилась блестящая кровь ярко-красного цвета.
Разожгите огонь и положите его на уголья, приказал Хун-Каме. Как только они бросили его на огонь, обитатели Шибальбы начали принюхиваться и пододвинулись ближе к нему. Им очень нравилось благоухание, исходившее от сердца.
А в то время, пока они сидели и пристально смотрели на огонь, совы скрылись и показали девушке путь, и она радовалась, что поднимается из подземных глубин на поверхность земли. Совы же, указав ей путь, возвратились назад.
Так владыки Шибальбы были побеждены девушкой, они все были поражены слепотой.
Глава 4
И вот Хун-Бац и Хун-Чоуэн находились со своей матерью дома, когда туда пришла женщина, именовавшаяся Шкик.
Когда женщина Шкик появилась перед матерью Хун-Баца и Хун-Чоуэна, она уже носила сыновей в своем животе, и это было незадолго перед тем, как Хун-Ахпу и Шбаланке, как они звались, должны были быть рождены. Когда женщина прибыла к старице, она сказала ей: «Я пришла, мать моя, я твоя невестка и твоя дочь, о почтенная моя мать». Она сказала это, когда вошла в дом старицы.
Откуда ты пришла? Где мои сыновья? Может быть, они не умерли в Шибальбе? Разве ты не видишь этих двух оставшихся, их порождение и их кровь, зовущихся Хун-Бацем и Хун-Чоуэном? И тем не менее ты приходишь? Иди отсюда! Прочь! закричала старица на девушку.
И все же то, что я говорю, истина. Я твоя невестка, и была таковой уже долгое время. Я принадлежу Хун-Хун-Ахпу. Они живы в том, что я ношу. Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу вовсе не мертвы; то, что они сейчас невидимы, это великий их подвиг. А ты моя свекровь. И ты скоро с любовью увидишь их образ в том, что я приношу тебе, сказала она старице.
Тогда Хун-Бац и Хун-Чоуэн рассердились. Они ничего не делали, а только играли на флейте и пели, рисовали и занимались резьбой по камню в течение всего дня и были утешением для сердца старицы.
Тогда старица сказала:
Я не желаю, чтобы ты была моей невесткой, потому что то, что носишь ты в своем чреве, это плод твоего бесчестья. А потом, ты обманщица; мои сыновья, о которых ты говоришь, давно мертвы.
Неожиданно старица добавила:
То, что говорю я тебе, истина, но пусть ты моя невестка, согласно тому, что я слышала. Иди тогда принеси пищу для этих, они должны быть накормлены кукурузными лепешками. Иди и собери большую сеть, полную зерна, и возвратись сразу же, потому что ты моя невестка, согласно тому, что я слышу, сказала она девушке.
Хорошо, ответила девушка, и она сразу отправилась на кукурузное поле, которое было засеяно Хун-Бацем и Хун-Чоуэном. Дорога также была устроена и расчищена ими; девушка пошла по ней и так пришла на поле. Но она нашла там только один стебель кукурузы, не два или три. И когда она увидела только один стебель с одним лишь початком на нем, у девушки сжалось сердце.
Ох, так я в самом деле грешница? Ох, несчастливая я! Откуда же я соберу полную сеть зерна, как мне было приказано ею? воскликнула она.
Немедленно начала она молить Чахаля о пище, которую она должна была собрать и принести назад.
Штох, Шканиль, Шкакау[41], вы, что готовите зерно, и ты, Чахаль, хранитель пищи Хун-Баца и Хун-Чоуэна! воскликнула девушка. И затем она схватила нити, пучок нитей от початков и оторвала их, не повреждая початка. Затем она расположила эти нити в сети, и они превратились в початки кукурузы, и большая сеть была совершенно наполнена.
Девушка возвратилась немедленно; полевые животные шли рядом, неся сеть. Когда они прибыли, то поставили ношу в углу дома, как будто девушка смогла нести ее. Старица подошла и заглянула туда. Увидев большую сеть, наполненную едой, она воскликнула:
Откуда ты взяла всю эту еду? Может быть, ты растащила все на нашем поле и принесла сюда всю нашу кукурузу?
Откуда ты взяла всю эту еду? Может быть, ты растащила все на нашем поле и принесла сюда всю нашу кукурузу?
Пойду посмотрю сейчас же, сказала старица и вышла на дорогу к кукурузному полю. Но единственный стебель кукурузы по-прежнему стоял там; отчетливо было видно и место, где находилась сеть у подножия стебля. Старица быстро возвратилась назад, вошла в свой дом и сказала девушке:
Это достаточное доказательство, что ты действительно моя невестка. Я увижу теперь твоих малышей, которых ты носишь и которые будут мудрецами, сказала она девушке.
Глава 5
Теперь мы сообщим о рождении Хун-Ахпу и Шбаланке. Здесь мы расскажем об их рождении.
Когда наступил день их рождения, девушка по имени Шкик родила их, но старица не видела их в лицо, когда они были рождены. Мгновенно были рождены два мальчика, названные Хун-Ахпу и Шбаланке. Здесь, в лесу, появились они на свет.
Потом внесли их в дом, но они не хотели спать.
Ступай выбрось их! сказала старица. Ибо поистине они кричат слишком много.
Тогда Хун-Бац и Хун-Чоуэн вышли и положили их в муравейник. Там они мирно спали. Тогда они вынули новорожденных из муравейника и положили на чертополох.
То, чего желали Хун-Бац и Хун-Чоуэн, это чтобы Хун-Ахпу и Шбаланке умерли в муравейнике или умерли на чертополохе. Они желали этого из-за той ревности и зависти, которую Хун-Бац и Хун-Чоуэн чувствовали к ним.
Сначала они даже отказались принять своих младших братьев в дом; они не хотели признавать их, и поэтому они были воспитаны в лесной чаще.
Хун-Бац и Хун-Чоуэн были великими музыкантами и певцами; они выросли среди испытаний и нужды, иуних было много горя, но они стали очень мудрыми. Они были флейтистами, певцами, художниками и резчиками по камню, все это они знали, как делать.
Они сознавали свое назначение, и они знали также, что они преемники своих родителей, тех, кто отправился в Шибальбу. Они знали, что их отцы умерли там. Хун-Бац и Хун-Чоуэн были исполнены большого знания, и в своих сердцах они знали все относительно рождения их двух младших братьев. Тем не менее, будучи завистливыми, они не показывали своей мудрости, и их сердца были наполнены злыми желаниями против них, хотя Хун-Ахпу и Шбаланке не обидели их никаким образом.
Эти два последних ничего не делали в продолжение всего дня, кроме того что стреляли из выдувной трубки; их не любили ни их бабушка, ни Хун-Бац и Хун-Чоуэн. Им не давали ничего есть; только тогда, когда еда была закончена и кончали есть Хун-Бац и Хун-Чоуэн, тогда приходили поесть младшие братья. Но они не оскорблялись за это и не приходили в гнев, а переносили все терпеливо, потому что они сознавали свое положение и понимали все совершенно ясно. Они приносили с собой птиц день за днем, когда приходили, а Хун-Бац и Хун-Чоуэн ели их, не уделяя никакой доли ни одному из них, ни Хун-Ахпу, ни Шбаланке.
Единственно, чем занимались Хун-Бац и Хун-Чоуэн, это игрой на флейте и пением.
И вот однажды, когда Хун-Ахпу и Шбаланке пришли, не принеся на этот раз с собой ни одной птицы, то их бабушка разозлилась, когда вошли они в дом.
Почему на этот раз не принесли вы птиц? спросила она Хун-Ахпу и Шбаланке.
А они ответили:
Вот что случилось, бабушка. Птицы наши запутались на вершине дерева, а мы не смогли взобраться и достать их, дорогая бабушка. Если наши старшие братья так желают, то пусть пойдут вместе с нами и спустят птиц вниз, сказали они.
Хорошо, отвечали старшие братья, на заре мы пойдем с вами.
И когда они это говорили, они шли к своей погибели. Слепотой были поражены они оба на свою погибель, Хун-Бац и Хун-Чоуэн.
Мы хотим лишь изменить их природу, их жирную внешность, так, чтобы осуществилось бы наше слово и предсказание, за все страдания и мучения, которые они причинили нам. Они желали, чтобы мы умерли, чтобы мы были уничтожены, мы, их младшие братья. В своих сердцах они действительно считают, что мы созданы быть их служителями. Из-за этих причин мы должны одолеть их и дать им урок. Так говорили друг другу Хун-Ахпу и Шбаланке.
Тогда они направились к подножию дерева, называвшегося канте. Их сопровождали два их старших брата, когда они отправились в путь. Тут они начали охотиться своими выдувными трубками. Невозможно было сосчитать птиц, щебетавших на дереве, и их старшие братья удивлялись, видя так много птиц. Застреленных птиц было много, но ни одна не упала к подножию дерева.