Из мрака с любовью
Эльшан Таривердиев
© Эльшан Таривердиев, 2020
Часть 1
Фатиме Р, посещается.
Большие окна дома Атабековых
Баку, начало XX века, где-то за крепостной стеной
Сдвинув краешек оконной занавеси, Хумай настороженно осматривала улицу девушке было важно, чтобы прохожие не заметили ее и не помешали совершить задуманное. Утро на узкой улочке в крепостной части Баку, как обычно, было оживленное, однако, кроме продавца льдом, Хумай не заметила никого. Высота дома, с которого наблюдала девушка, позволяла оставаться незамеченной.
«Ну что ж, будем меняться, подумала Хумай и, сдвинув занавесь, полностью подставила обнаженные руки под еще мягкие лучи летнего солнца. Только надо это сделать быстро, пока мама не вошла».
Высокая стройная девушка, одетая в европейское платье, с большим воодушевлением ожидала быстрого появления загара на своей нежной коже.
На стуле рядом лежала раскрытая книга в голубом переплете на французском языке. Девушка рассматривала ее страницы, словно следовала неким инструкциям.
«В книге у них и плечи открыты, продолжала рассуждать про себя юная особа. А как же быть мне?» Девушка отошла от окна и приблизилась вплотную к балконной двери. Руки продолжали ловить лучи солнечного света. Освободив от ворота длинную шею, Хумай пыталась выдвинуться еще ближе к солнцу. Еще шаг, и она оказалась бы на балконе
Неожиданно с улицы послышались бранные слова, сопровождаемые цокотом копыт, бранился то ли извозчик, то ли наездник. В следующее мгновение в гостиную вошла мать Хумай, Солмаз. Девушка резко прибрала руки, но рукава остались открытыми.
Хумай! Что ты делаешь?! возмутилась высокая статная женщина.
Ничего постыдного, ана (мама. Прим. авт.), просто холодно стало рукам, вот и решила погреть.
Солмаз, раздосадованная поведением дочери, подошла к балконной двери и настороженно осмотрела улицу.
И это в мае месяце тебе стало холодно? А если кто с улицы заметит твои оголенные руки, что люди подумают о твоем отце и брате? Ты людей наших не знаешь, тут же разнесут молву по городу, что дочь Исрафил бека распутная привлекает внимание мужчин, показывая неприкрытые руки. Хоть твой отец и считается в городе человеком передовых взглядов, но такого поведения он не потерпит!
Взгляд Солмаз упал на открытую книгу.
Ты такое из книги вычитала? с подозрением спросила дама. Это в ней такое бесстыдство предлагают совершать? Жаль, я не знаю французского, а то быстро разобралась бы, чему «хорошему» тебя эти книги учат.
Нет, мама, в этой книге все пристойно, оправдывалась молодая девушка. На мгновенье она застыла, не сводя игривых глаз с матери, как вдруг, распахнув объятия, девушка ринулась к родному человеку. Ты не представляешь, какая это занимательная книга! В Париже такая интересная жизнь, и люди такие приветливые, а женщины открыты и образованны.
Солмаз остановила непрерывную тираду восхищения дочери строгим взглядом и произнесла безапелляционным тоном:
Во всем виноват твой отец, многое тебе позволяет, совсем не думает, какие мысли и планы в твоей голове родятся. Я расскажу ему о твоем странном поведении.
Нет, мама, пожалей, не делай этого, мне так интересно читать про их заграничную жизнь
Хумай решительно усадила мать на стул и продолжила оправдываться:
Мама, я без ума от этих французских женщин, представляешь, они добровольно отправляются на Восток учить бедных арабских детей. Представляешь, как они им благодарны? Разве может быть бо́льшее счастье, чем благодарность маленьких детей?
Хумай, дочь, ты еще ребенок и посему наивна, возразила Солмаз. Это всего лишь книга, написанная писателем. Жизнь на самом деле непроста, этим женщинам на чужбине совсем не сладко. Это Восток, и он порою очень опасен и непредсказуем, и мужчины там с женщинами обращаются очень сурово и даже резко. Ты полагаешь, что все мужчины похожи на твоего отца и брата благородные и добрые? Увы, ты жизнь еще плохо знаешь, любой там способен девушку обидеть настолько они неотесанные.
Мама, я и с такими людьми могу договориться, знания мне помогут, они просто малокультурные.
Наивные мысли и блеск уверенности в глазах Хумай насторожил Солмаз.
Дочь, выбрось из головы подобные мысли. Ты не понимаешь, что красивая, молодая девушка, для мужчин твоя красота как гашиш, они теряют голову и способны потерять рассудок, а тут уж недалеко до подлого деяния!
Девушка сникла, слова матери о недобрых деяниях напугали ее, хотя под ними она понимала только лишь неприличное поведение в обществе. Впрочем, то, что мать все-таки отдала дань ее красоте, отвели темные мысли и вызвали на лице девушки стеснительную и одновременно гордую полуулыбку.
Ты находишь меня красивой? не поднимая глаза, спросила Хумай.
Очень! Родная моя, да об этом все говорят! ласково сказала Солмаз, восхищаясь дочерью, и погладила ее волнистые волосы.
Кто говорит? Мне интересно! оживилась Хумай.
Ты знаешь, почему твой отец построил в доме собственную баню? Да потому, что я не могла спокойно смотреть, как некоторые женщины, когда мы еще посещали городскую баню, завистливо рассматривали тебя. Как только я рассказала об этом твоему отцу, он в считанные дни построил роскошную баню в нашем доме. Он тебя очень любит и даже к женским взглядам безумно ревнив.
Мама! воскликнула Хумай. Они такие же женщины, как мы?
Они-то женщины, но завистливее женщин на свете больше никого нет. Иногда так и хочется обвесить тебя камнями от сглаза и порчи. Посмотри, какие у тебя руки, и не только
Солмаз сдвинула шелковые рукава одежды дочери и нежно погладила белые, на ощупь, словно бархат, кисти дочери.
А пальцев нежнее и тоньше я еще не видела. Солмаз поднесла пальчики дочери к губам. Отец тобою очень гордится.
Почему только мною? удивленно произнесла Хумай. У меня и брат, Горхмаз, красивый и умный.
Он мужчина, для твоего отца Горхмаз «ноги и руки», а ты дочь его «корона». Это то сокровище, за которое мужчины могут убить даже самого льва.
Нет, мама, не надо убивать льва! Это прекрасное животное, равно как все живое на земле. она крепко сжала руки матери, по щеке девушки скатилась слеза
Солмаз обняла дочь.
Какая ты у меня ранимая и жалеешь все и всех, меня это твое качество очень пугает, боюсь, этим кто-нибудь воспользуется.
Хумай, уложив голову на колени матери, мечтательно смотрела в окно, наблюдая за легким движением занавеси, за которой скрывалась панорама крыш внутреннего города Баку и громадное зеркало Бакинской бухты.
Ана (мама. Прим. авт.), какая ты была в мои годы? заглянув в лицо матери, мечтательно спросила дочь. Не наивной, а смелой, как сейчас? Может, и мне стоит измениться? Могу попробовать, если ты хочешь.
Будь такой, какая ты есть, нежно ответила мать дочери. Другой ни я, ни отец тебя не представляем
Мама, расскажи мне, как вы отцом встретились? Хотя знаю, скажешь: «Хумай, сколько можно пересказывать нашу встречу!» Но мне ваша история очень нравится, слушаю ее как сказку.
Услышав желание дочери, Солмаз рассмеялась:
Ты у меня большой, но все еще ребенок. Ну хорошо, слушай. Я его увидела у нас в саду, из окна, пряталась за занавесью и наблюдала. Он пришел к моему отцу по делам. В тот же миг поняла, что влюбилась, от волнения перестала есть. И потом каждый раз, прогуливаясь по саду, чувствовала его присутствие, взор Позже твой отец признался, что неотрывно следовал за мной прятался за деревьями и очень боялся напугать меня. Потом пришла беда, ты знаешь, какая землетрясение. Уже после нашей свадьбы он рассказал мне, что за день до толчков почувствовал, что мой семье грозит опасность. Когда наш дом рухнул, мне не повезло больше всех моя комната находилась под самой крышей. На момент обвала дома, под утро, я спала, крыша упала и придавила меня к кровати, нечем стало дышать, в легких совсем не осталось воздуха Помню, как у меня потемнело в глазах, я стала терять сознание.
И тут появился мой отец! восторженно воскликнула Хумай.
Да. Он пришел вместе со светом и первыми глотками воздуха мрак отступил. В лучах утреннего солнца твой отец выглядел сказочным пахлеваном (рыцарем. Прим. авт.). Он в одиночку поднял край крыши, и мой отец с братьями вызволили меня из-под обломков. Мой отец, то есть твой дед, потом всем рассказывал, что, когда разбирали рухнувшую крышу, пятеро крепких мужчин не смогли сдвинуть обломок крыши, которая придавила мою кровать.
Солмаз взгрустнула, вероятно, вспомнив печальные события.