Фёдор даже и не замечает, как возле него оказывается близкое оточение в лице Нади с Лорид и двух Митиных друзей. Надя прикасается к его руке ладонью.
ФЁДОР
Так вы всё знали! Как же так?!
КУЗЯ
Он взял с нас слово. Мы верим, что всё обойдётся благополучно.
На палубе «Кассиопеи», как, впрочем, и на других судах, царит всеобщее, молчаливое сосредоточение на движущемся объекте. Это уже уникальный, беспрецедентный случай
НАТ/ИНТ. СФКРОИД УТРО
А Сапожков в это время смело несётся на смерч.
Все мысли его в этот момент подчинены одному лишь желанию: не промазать, не остаться «за бортом» смерча, внедриться в него. Всё остальное пребывает вне черты его сознания. Трудно сейчас узнать его. Облачён он в противоударный шлем с противошумовыми наушниками, с кислородной маской на лице и с небольшим кислородным баллоном на груди.
Глаза горят неистовой одержимостью и убеждённостью в правоте своего дела.
Всё рассчитано точно. На преследующий курс смерча Сапожков выходит на полминуты раньше и тут же ложится на него, выжимая из аппарата максимальную мощность.
Усиливается встречный ветер, швыряя в «Сфероид» мелкую и густую водяную взвесь. «Долговязый Джек» стремительно настигает «беглеца».
МИТЯ
(вслух)
Пора!..
Приподняв маску, на какое-то мгновение прижимается губами к красующемуся на его запястье апотропею, подаренному ему Лорид.
Обеими руками хватается за рычаг управления движением аппарата.
МИТЯ
(кричит)
Живы будем, не помрём! С Богом!
Резкий разворот на девяносто градусов. Прозрачная двойная сфера по инерции выходит из посадочного места.
Рама-носитель на полном ходу удаляется в направлении, перпендикулярном курсу следования смерча.
«Сфероид» касается поверхности воды и, почти мгновенно, потеряв скорость, углубляется в неё.
От внезапной остановки под Митькиной тяжестью трещат ремни безопасности. Он больно стукается подбородком о коленку. Несколько раз, совместно со сфероидом, переворачивается через голову. Чертыхнувшись в душе, вспоминает, что забыл расстопорить сферы, одну относительно другой.
Тут же исправляет допущенную оплошность движением большого бокового рычага. Тем самым он обеспечивает внутренней сфере необходимое устойчивое положение. Это позволяет пилоту сохранять вертикальное положение туловища в любой ситуации.
Порывы шквального ветра бросают сфероид во всех мыслимых и немыслимых направлениях, не позволяя сориентироваться в окружающей обстановке. Внутренняя сфера то покачивается из стороны в сторону, то начинает не быстро прокручиваться на одном месте.
В то же самое время внешняя сфера, под напором воздушных и водяных масс непрестанно крутится в различных направлениях, бесшумно обкатываясь межсферическими шаровыми опорами.
Но вот «Сфероид» начинает покачиваться, словно при небольшой волне, затем как-то мелко дрожит. Сапожков ощущает, что завис вместе с ним в воздухе.
Внешняя сфера бешено вращается. Ещё мгновение, и «Сфероид» идёт вертикально вверх, всё сильнее и глубже вдавливая отважного исследователя в сиденье кресла.
Митька понял, что внедрение состоялось и произошло в самую сердцевину смерча.
Воспарение свершается с неимоверным ускорением.
На своих губах Митька ощущает тёплый, солоноватый привкус. Носом пошла кровь. Несмотря на противошумовые наушники, уши закладывает так, что кажется вот-вот лопнут барабанные перепонки.
В довершение ко всему нечем дышать. В голове мутнеет. Перед глазами круги.
Сапожков чувствует, что теряет сознание. Превозмогая приступы тошноты и предательское ощущение безысходности, он слегка приоткрывает вентиль подачи кислорода. Безрезультатно.
И тут только случайно обнаруживает, что кислородный шланг в одном месте сдавлен ремнём безопасности. Угроза тут же ликвидирована. Упругая струя кислорода выводит его из полуобморочного состояния. Кружится голова.
С начала подъёма проходит сорок пять секунд. Сапожков это зафиксировал точно, по своим часам.
И вот на исходе первой минуты адский круговорот выносит его на поверхность облачного покрывала.
Это свидетельствует о том, что находится он на самой вершине смерчеобразования.
Аальтиметр показывает высоту в две тысячи метров.
Необычайно красочная, фантастическая картина, которая может присниться разве что во сне, предстаёт перед пытливым Митькиным взором.
Вверху, прямо над головой, огромный, багряный диск Солнца, впечатанный в голубую оболочку небосвода.
Внизу, у самых ног, неистовство восходящих потоков.
В их глубине ломаные линии грозовых разрядов.
Сфероид бросает то вверх, то вниз, словно теннисный шарик в струе воздуха.
Сапожков отчётливо различает синеющую даль горизонта и мрачные контуры острова Проклятий.
Получасовой марафон на вершине смерча завершается на тридцатой миле. «Сфероид» медленно погружается в бушующую бездну облаков.
Ощущается явное падение. Видимость улучшается. Мгновение спустя, Сапожков видит, что шапка грозовых облаков стремительно уходит вверх, а сам он вместе со своим сфероидом, летит вниз. Падение происходит на самый пик вершины рушащегося нижнего водяного конуса смерча.
Это обстоятельство как раз и сыграло роль амортизирующего буфера, смягчив удар в момент приводнения.
Совершив несколько вертикально-затухающих колебаний, сфероид мирно маячит на волнах, наполовину погружённый в воду.
Усталым движением руки Сапожков стягивает с лица кислородную маску и облегчённо вздыхает.
Откинувшись на спинку кресла, он щёлкает маленьким рычажком тумблера.
В эфир несутся сигналы с позывными радиомаяка
НАТ/ИНТ. БАРК «КАССИОПЕЯ» ДЕНЬ
С той поры, как Сапожков на своём аппарате покинул борт «Кассиопеи», прошло тридцать пять минут.
С иностранных судов летят радиограммы-запросы. Просят разъяснить суть только что увиденного какого-то затеянного советскими учёными эксперимента по внедрению в смерч аппарата непонятной конструкции.
Высказывается неподдельное восхищение мужеством исследователя, дерзнувшего ринуться на смерч.
В иных посланиях мелькают нотки сочувствия и даже преждевременного соболезнования.
Но как бы там ни было, за истекшие полчаса Остапенко успевает «погасить» ещё три смерча. Но на них уже никто не обращает внимания. С их саморазрушением все как-то само собой уже свыклись.
Саня, равно как и Кузьма, полагает, что действия его так и остались никем незамеченными.
Однако, будучи убеждёнными в этом, друзья и предположить-то не могут, что с некоторых пор их действия исподволь, непрестанно и пристально, отслеживал колючий, цепкий взгляд одного из членов экипажа.
В последнем теперь с трудом можно узнать Эдуарда Фроловича Дюгелева. За время путешествия он успел отрастить себе длинную, ниспадающую до плеч шевелюру, обзавестись бородой и усами. Метаморфоза эта с его стороны ребятам была непонятна. Но что поделаешь. Жизнь есть жизнь с её многообразием человеческих причуд и капризов.
Вид выскочившего из радиорубки радиста шокирует экипаж, собравшийся на палубе.
РАДИСТ
Товарищи! Сапожков-то, оказывается, в полном здравии, и шлёт свои именные позывные.
Вскоре пеленги барка и линкора выдают квадрат номер тринадцать, в котором приводнился «Сфероид» Сапожкова.
КУЗЯ
(хмыкает)
Опять тринадцатый. Как будто других чисел нет. Везёт же человеку на роковое число.
САНЯ
Это для нас с тобой, смердов презренных, оно роковое, а для Митьки-небожителя, спасительная. Он же у нас человек-«шиворот-навыворот»
Тут же капитанами обеих советских судов принимается решение покинуть место стоянки, взять курс на указанный квадрат и подобрать терпящего бедствие.
Командир линкора придаёт в помощь палубный быстроходный катер с четырьмя спасателями на борту. Отвалив от линкора, он первым ринулся на поиски отважного малого
Исчезновение с палубы Дюгелева остаётся никем не замеченным. Оглядевшись по сторонам, он осторожно приближается к входной двери радиорубки и прислушивается. Радист на месте и с кем-то переговаривается в микрофон. Вынув из-за пазухи маленький, металлический баллончик, Дюгелев надкалывает его мембрану, быстро суёт его выходным отверстием под дверь. Отходит в сторонку и, выждав ровно пятнадцать секунд, вновь подходит к двери. Стучится. Ответа не следует.
Дюгелев приоткрывает дверь, видит радиста Костю Лотарева, ничком припавшего к поверхности стола. Он распахивает настежь дверь, поднимает и прячет за пазухой баллончик. Входит в помещение радиорубки, запирается на ключ.
Дюгелев не притрагивается к обмякшему телу радиста. Стоя, привычным движением руки настраивает передатчик на нужную ему волну и берётся за ключ Морзе.