До сих пор остается дискуссионным само понятие смешанных методов, где избегающие теоретической рефлексии практики обозначают таким образом сочетание количественных и качественных исследований в своих проектах. В эпистемологическом же ракурсе принято различать смешанные методы, касающиеся сбора и анализа двух разновидностей данных (качественные и количественные), и смешанные методологии как способы интеграции двух подходов к исследованию (количественные и качественные) (Morse, 1991). В интеллектуальном кругу «Journal of Mixed Methods Research» смешанные методы и методологии принято трактовать в самом широком смысле, включая сбор и анализ данных, синтез результатов, обоснование выводов с опорой на количественные и качественные подходы, объединение разных методов в одном исследовании или создание полипарадигмальной исследовательской программы (Tashakkori, Creswell, 2007). При этом ключевым понятием здесь является интеграция (Bryman, 2007).
Дискутируются философские основания смешанных методов и методологий, в том числе считать ли общим концептуальным полем прагматизм, единый философский подход или сочетание множества философий (Tashakkori, Creswell, 2007). Широко обсуждаются проблемы, возникающие при комбинировании методов, методологий и общенаучных парадигм. Так, А. Ташакори и Ч. Тэдли, рассматривая вопросы дифференциации смешанных методов и смешанных методологий, пришли к выводу, что корректнее проводить различие между смешанными и квазисмешанными методами исследованиями, где в последнем случае итоговой интеграции не происходит (Tashakkori, Teddlie, 1998).
Хотя дискуссии, посвященные разнообразию методологических возможностей и стандартам исследований, опирающиеся на комбинирование качественных и количественных подходов, активизировались на рубеже веков, сама идея смешанных методов и методологий появилась гораздо раньше (например, см.: Campbell, Fiske, 1959). Одну из первых концептуализаций осуществил Н. Дензин, не только развивший методологию триангуляции, но и выделивший виды последней триангуляция данных, триангуляция методов, триангуляция исследователей, триангуляция методологий (Denzin, 1970). В дальнейшем список пополнился триангуляцией анализа (Kimchi, Polivka, Stevenson, 1991).
Работы Н. Дензина послужили легализации в социальных науках идей методологического плюрализма и либерализма. В 1970-е гг. он призвал социологов привыкнуть к мысли, что не существует «лучшего», единого, везде пригодного метода. Напротив, один метод, один наблюдатель и одна теория ведут к заведомо пристрастной интерпретации. Каждый из методов (экспертов, теорий) имеет свои сильные и слабые стороны, раскрывает отдельные аспекты изучаемой реальности. Стратегия же триангуляции предполагает использование в решении поставленных задач возможности нескольких методов и методологий. Более того, применение в одном исследовании разных типов триангуляции получило название множественной триангуляции (multiple triangulation) (Denzin, 1970).
Эпистемологический смысл триангуляции подтверждение фактов и достижение полноты картины исследуемой реальности. Однако сама по себе триангуляция не панацея, В. Термонд подчеркивает, что данная стратегия не усилит изначально слабое исследование: обращаясь к триангуляции, исследователь должен четко понимать, какие именно задачи он здесь решает (Thurmond, 2001). Как уже отмечалось, проблему итоговой интеграции результатов исследований, использующих идеи триангуляции и смешанные методологии, поставил во главу угла А. Брайман (Bryman, 2006, 2007).
Ранее проблемы интеграции методов и методологий обсуждал Ж. Морс, предложивший различать исследования, использующие качественные и количественные технологии при сборе материала, и посвященные проблеме интеграции разных подходов глубокие теоретические работы. Более того, «смешивание» методов и методологий происходит разными способами и по разным основаниям: типы исследовательских вопросов (с опорой на качественные и количественные подходы); стили исследования (импровизация vs строгая процедура); разновидности отбора проб (вероятностные и целенаправленные), процедуры сбора данных (фокус-группы и опросы), оформление данных (численные и текстовые), анализа данных (статистические и содержательные), выводов («эмические» и «этические», «объективные» и «субъективные») и т. д. (Tashakkori, Creswell, 2007).
Осмысливая проблему согласования различных эпистемологических и онтологических предпосылок, Ж. Морс выделил два пути совмещения количественных и качественных исследований. В одном случае качественные методы играют роль предварительных разведывательных или дополняющих стратегий при ведущей роли количественной методологии. Во втором случае, напротив, ведущей является качественная методология, а количественные методы несут вспомогательную нагрузку. При этом исследователь так или иначе вынужден определиться с собственной исходной позицией, следовательно, несмотря на плюрализм познавательного инструментария, идеалом рациональности здесь остается теоретический монизм (Morse, 1991).
Д. Делла Порта и М. Китинг подчеркивают, что выбор между «жесткими» количественными методами и «мягкими» качественными стратегиями не должен определяться идеологическими предпосылками, но направляться адекватностью решаемой задаче. Современное социогуманитарное знание в целом продуктивно развивается в рамках как позитивистской, так и герменевтической методологии. В пределах одной науки ученые ориентированы на разнообразные исследовательские перспективы: одни оперируют позитивистской эпистемологией и налегают на количественный анализ, другие привержены релятивистской позиции и предпочитают анализ качественный. На протяжении каждого исследования сложно сделать однозначный выбор между позитивизмом или интерпретацией, количественной и качественной методологией. В повседневности познания нет единой методологии, а есть множество изменяющихся выборов и тенденций. Именно наличие многообразных расхождений способствует поиску консенсуса между полярными позициями, где возникающее «перекрестное участие» (overlapping membership) исследователей в разных проектах делает границы между позитивистскими и герменевтическими подходами проницаемыми.
Вместо следования дихотомическому мышлению, утверждают Д. Делла Порта и М. Китинг, продуктивной оказывается модель континуума. Поскольку социальные науки нередко осмысливали себя в качестве «третьего пути» между естествознанием и гуманитаристикой, у них легко возникает искушение методологического заимствования в двух местах (Della Porta, Keating, 2009). Заметим, что и в развитии психологии подобного рода эпистемологические стратегии представляются весьма эвристичными.
Несмотря на гетерогенную и мозаичную в наши дни исследовательскую реальность, где представлены разные типы рациональности и исследовательские установки: консервативные и либеральные, охранительные (по отношению к классическому наследию) и модернистские, отечественные социогуманитарные науки в целом и психология в частности сохраняют традиции интеллектуального изоляционизма[5]. Перспективным в его преодолении представляется развитие смешанных методологий и культивирование постнеклассического идеала рациональности. Данная концептуальная рамка является эвристичной и для развития отечественных научных школ культурно-исторической и деятельностной психологии, где категории «деятельность» и «культура» встречаются в смешанной культурно-деятельностной парадигме, а относительно чистые линии культурно-исторической и деятельностной школы при комбинировании получают второе дыхание (см., например: Асмолов, Володарская, Салмина и др., 2007). Модель психического служит другим примером интеграции психологического знания в свете постнеклассического идеала рациональности (Сергиенко, Лебедева, Прусакова, 2009).
Новые методологии возникают в ответ на вызовы изменившейся познавательной и социокультурной ситуации. Так, «текучая современность» (З. Бауман) как метафорический конструкт находит отражение не только в текучести процессов современной социализации (Марцинковская, 2013а), но и познания. В этой связи эпистемологическую поддержку в свете идеала постнеклассической рациональности получают разновидности смешанных исследований, включающие идеи триангуляции, мультидисциплинарности, полипарадигмальности и т. п.
Концептуальная рамка культурно-аналитического подхода, использующего типы рациональности в качестве одного из возможных конструктов для анализа эволюции научного знания, позволяет рассматривать смешанные исследования как закономерный этап развития науки, опирающейся на философские предпосылки методологического либерализма и плюрализма. Прибегая к образному языку сравнительной психологии В. А. Вагнера, можно констатировать, что выделенные в классическом типе рациональности и сформировавшиеся в неклассическом типе в качестве научных школ «чистые линии» исследовательских традиций в последней четверти ХХ в. превратились в «смешанные линии»: в синтетические (интегративные, коммуникативные) подходы, в смешанные методы и методологии, сложные комбинации исследовательских традиций. В неклассическом типе рациональности такого рода вещи пренебрежительно назывались «эклектикой», постнеклассический же идеал рациональности помог обнаружить в них эвристику. Иными словами, произошла смена взгляда, и снова «камень, который отвергли строители», лег во главу угла[6].