На войне, оно, безбожников не бывает, пытался рассудить Макар. Но что бы так, как ты говоришь, нет, не христиане они, если так. И крестик на груди ещё не значит бог в душе. Нет, не значит. Иной крестом прикрывает дела свои сатанинские, антихрист.
Колька Приблуда ещё сказал, что полицаи те из Украины приехали. И, что, мол, вроде как с Буковины основной состав.
А это где ж та Буковина? поинтересовался дед Макар. Чего-то я не слышал про неё. Не на слуху.
А холера их ведает, где та Буковина! зло плюнул Юшкевич. Век бы не знать про неё!
Мужчины замолчали.
По дороге в сторону райцентра ехала небольшая колонна немецких машин.
Солдаты сидели в кузовах, тыкали пальцами в сторону стариков, изображали выстрелы:
Ту-ту-ту! и заходились от хохота.
Дед Макар, опершись на палку, смотрел на немцев, молчал.
Дед Андрей отвернулся, курил, зло матерился:
Даст бог, в гробу вас увижу. Вот тогда посмеёмся, антихристы, прости господи. Поговаривают, что Красная Армия натужилась, потихоньку вытесняет их с нашей земельки, вытесняет.
Дай бог, дай бог, согласно кивал Величко. Правду говоришь. Давно пора. У нас кто-то вчера листок вывесил на заборе бывшего панского маёнтка Ковалика. Так люди читали, говорили, мол, гонит Красная Армия немца, гонит.
Разговор прервался.
Коза направилась к небольшому кустарнику лозы вглубь поля, удалялась от хозяина.
Куда тебя нечистая сила несёт? ругался дед Макар вслед козе, но с места не сдвинулся, лишь махнул рукой:
Не убежит. По такой кормёжке разве что на скотомогильник одна дорога.
Опять помолчали.
Разговор не клеился.
Дед Андрей собрался уходить.
Да, пока не забыл. Приблуда ещё говорил, что вроде как к вам в деревню на постой рота этих буковинцев должна встать. Мол, немцы что-то у вас строить надумали: то ли склад какой, то ли ещё какую заразу. Так эти охранять будут военнопленных на стройке. Ну, и заодно познакомишься с ними, холера их бери. Со зверьём из Буковины.
2
Дети появилась в семье Величко давно, ещё в начале июля 1941 года.
Грязные, уставшие, в изорванных одежках, они вышли из-за кустов прямо на деда Макара.
Старик заготавливал прутья для корзин, и был за деревней, у кромки болота, что рядом с речкой.
Долго выбирал материал, потом аккуратно срезал, складывал в вязанку.
И тут вдруг дети: девчушка, а с ней рядом мальчишка чуть меньше ростом в коротких, рваных штанишках. Оба босоногие, с грязными, в цыпках ногами. В руке девчонки небольшой узелок, и тоже грязный, как и одёжка детей, как и они сами.
Вот ещё на мою голову, почему-то не удивился дедушка, и уже понимал, что это беженцы.
Ему в последнее время частенько попадали на глаза то отступающие красноармейцы, то гражданские с домашним скарбом. Но вот чтобы детишки одни, без взрослых, нет, таких не приходилось встречать ещё.
Ну, чего молчишь? обратился дедушка к девочке, приняв её за старшую.
Но та лишь издала какой-то горловой звук, больше похожий на мычание, и заплакала вдруг. Но и плакала как-то странно, беззвучно, лишь всхлипы.
Лидка моя сестра, она говорить не может от рожденья, ответил, насупившись, мальчишка, шмыгнув носом. Чего пристали?
Нет, ну ты видел?! замахал руками старик. Вот нахалёнок! Они же вышли на меня, и я же виноват.
Девочка одёрнула мальчишку, что-то стала жестикулировать ручками, продолжая издавать мычащие звуки.
А вы свой? мальчишка смотрел на деда исподлобья, всё так же насупившись, басил, стараясь придать голосу больше взрослости. Вам можно доверять?
Дедушка замешкался.
Нет, ну, а чей же я? всё же нашёлся старик. Свой я, свой. Чей же ещё, как не свой. Ну, может ещё жёнкин чуток, если что. Она меня в оборот взяла давно. Значит, я не только свой, но и ейный, о как.
Внимательно выслушав деда, девчушка развязала узелок, протянула перевязанные бечёвкой бумаги, среди которых он разглядел два свидетельства о рождении.
Такие бумаги старик видел раньше, уже при советской власти. Их выдавали в сельсовете, когда родились его внуки.
Метрика ваша? подслеповато щурясь, дед принялся читать.
Мамка сказала показывать их только нашим, мальчишка снова шмыгнул носом, и стал объяснять что-то сестре, то и дело наклонялся к ней, шептал на ухо.
Значит, вы как есть Кожуховы, дедушка вернул свидетельства девчонке, присел на корточки перед детьми. Лидия Васильевна, девяти лет, и Андрей Васильевич, семи годков. А где мамка с папкой? Почему без них?
Метрика ваша? подслеповато щурясь, дед принялся читать.
Мамка сказала показывать их только нашим, мальчишка снова шмыгнул носом, и стал объяснять что-то сестре, то и дело наклонялся к ней, шептал на ухо.
Значит, вы как есть Кожуховы, дедушка вернул свидетельства девчонке, присел на корточки перед детьми. Лидия Васильевна, девяти лет, и Андрей Васильевич, семи годков. А где мамка с папкой? Почему без них?
Пока мальчишка отвечал на вопросы, девчушка внимательно наблюдала за братом, за дедушкой.
Тем временем дед Макар достал из тени из-под куста узелок с едой, который брал с собой на всякий случай, разложил перед детьми.
Вот каждому по кусочку сала, да хлебушка чуток, старик отрезал сала, положил на небольшие кусочки хлеба, подал детям. Это я на полдник себе, да, вишь, как оно
Бутылку с молоком, заткнутую бумажной пробкой, оставил в своём узелке.
Хоть оно и козье, пользительное во всех отношениях, но не надо вам молока, ребятки, словно извиняясь, пояснил дед. Неведомо, сколько вы не ели. А если молока хлебнёте, то и вообще
Со слов мальчишки он узнал, что дети приехали к папе в Вилейку из Могилёва. Папа чуть раньше был направлен туда в райком партии.
На усиление кадров, поведал мальчишка. Так говорила мама.
Девчонка согласно кивнула, подтверждая слова брата.
В первый день войны папа убежал в райком, а маме наказал добираться до Могилёва к его родителям, где они и жили до этого.
Мама так и сделала.
Но в тот день на колонну беженцев, которые пристроились к какой-то отступающей воинской части, налетели немецкие самолёты и маму тяжело ранило. Она ещё успела передать документы в узелке детям, а сама умерла уже к вечеру.
Мамку похоронили у дороги, продолжал рассказывать мальчик. Там многих похоронили. И солдат тоже. В одной ямке. А мы пошли.
Это ж где Могилёв, а где мы, качал головой старик. Тут и в мирное время вряд ли дошёл бы, а уж теперь и подавно. Эк, куда вас занесло.
Девчонка во время разговора то тёрла глаза грязными кулачками, то поднимала их к верху, словно взывала к высшим силам, беззвучно шевелила губами.
Как ни крути, что ни говори, хоть так поставь, хоть боком положи, но придётся, дослушав мальчишку, старик принял для себя решение. Конечно, Прасковея моя будет бурчать, ворчать, а куда деваться? Христиане мы, христиане, вот ведь как. А тут дети, да ещё и богом обиженная пигалица. Это значит, чтобы я душой страдал? Хуже нет страдать душой, вот как. И Прасковея страдать не хочет. Я её добре знаю.
Дед Макар принялся увязывать нарезанные прутья верёвкой.
Закинув вязанку за спину, повернулся к детям.
Ну, пошли, и направился в сторону деревни.
Пока шли, дед наспех придумывал историю, делился ею с детишками:
Вы, детки, для всех будете внуками нашими. Запомнили: внуки вы наши с бабкой, внуки. Конечно, из Могилёва-города, не местные. Тем более и мальчонка говорит по-городскому. Мол, на лето приехали отдохнуть. А тут война, ни дна ей, ни покрышки. И вы, значит, с мамкой домой. Да, вишь, самолёты ну, а дальше всё как есть: мамку убило, а вы ко мне обратно вернулись. О как! А вот про папку никому ни слова, поняли, детки? Нынче его работа, должность его не в цене, а в опасности. Скажите при случае, мол, папка остался в Могилёве, и вы о нём не знаете. Понятно я изъясняюсь?
Понятно, дедушка, ответил мальчик и глянул на сестру.
Впервые со времени встречи старика и детей лица девочки коснулась улыбка. Она дёрнула за рукав брата, улыбнувшись губами. Он на мгновение прижался к сестре, погладив ладошкой ей спину, словно успокаивая.
И тоже улыбнулся
А дедушка, убедив самого себя, решительным шагом подходил к собственной хате.
К счастью детей, и к радости старика, бабушка Прасковья, которую все звали бабой Просей, скандала не учинила. А даже вошла в положение, не преминула всплакнуть, поочерёдно прижимая к груди то мальчишку, то девчонку.
Чем сильно гордился дедушка Макар.
Оно, моя Прасковея девка правильная, жалостливая и с понятиями, тут же делился с детишками хозяин. Так что, не переживайте, а будем молить Господа, чтоб война закончилась как можно раньше, а там как бог даст. А чтоб вам скучно не было, определим вас к делу: ты, Андрейка, будешь со мной. А Лида поступит в распоряжение Прасковеи. Она её научит уму-разуму. По хозяйству, и вообще