Заметки на собственной шкуре - Волков Александр Мелентьевич

Заметки на собственной шкуре

Александр Волков

© Александр Волков, 2020

Посвящается моему отцу

Многоточие  это следы ушедших на цыпочках слов

Предисловие

ДОБРЫЙ ЗРИТЕЛЬ В ДЕВЯТОМ РЯДУ

Дорогие мои друзья и добрые читатели моих скромных творений! Я с большим удовольствием делюсь с вами заметками на собственной шкуре. И мы вместе с вами, прочитав их, улыбнемся, взгрустнем. А может, даже и заплачем Но это будут не горькие и тяжелые слезы, а наши положительные эмоции. Эмоции, которые и позволяют нам оставаться людьми. А кто-то вспомнит что-то свое. А кто-то Кто-то вспомнит, как участвовал лично в тех событиях, о которых я пишу. Есть у меня и такие живые свидетели. Иногда они мне звонят и кричат в трубку: «А про это напиши! И про это!!! А про это ты забыл?!» Я их заслуженно называю «мои соавторы». Те самые друзья-коллеги-собутыльники  они и есть, с которыми и в ресторанах, и на работе, и в кустах мы всё это и созидали. А сегодня и они читатели. Помните, как у Аркадия Райкина: добрый зритель в девятом ряду Это про каждого из вас, мои добрые читатели. Спасибо вам за то, что вы есть! Приятного вам прочтения и добрых эмоций!

Начнем?..

Глава первая.

«Мой отец»

Когда-то в детстве, слушая захватывающие истории отца из его страшного послевоенного детства, я дал себе слово, что, когда я вырасту, напишу книгу про своего папку. И вот я вырос

Правда, книга получилась не только про отца, но Начнем с него!

Мой отец

Вместо эпиграфа

Летом 41-го из города Ржева эвакуировали местный детский дом. Эшелон попал под бомбежку. Все бросились в лес, а один шестилетний мальчик увидел ямку прямо у вагона и в лес не побежал, а спрятался почему-то в эту самую ямку. Из самолетов по убегавшим хлестал пулеметный свинцовый дождь Когда «мессеры» улетели, в вагон вернулся только этот мальчик. В живых не осталось никого. Этим мальчиком был мой будущий отец. Вот так

Не жди меня

История, которую я сегодня расскажу, когда-то сразила меня наповал. Даже не столько сама история, сколько одна-единственная фраза. Эта фраза настолько не вписывается в общепринятые нормы, что Впрочем, по порядку.

Похоже, самой матушкой-природой в нас заложено какое-то недоверие ко всему необычному, что может случиться в жизни человека. Мы так воспитаны еще с советского детства, что всё невероятное если где-то и происходит, то уж точно не с нами. Это где-то в Москве или на краю света люди находят клады с сокровищами. Или получают неожиданное наследство от дяди из Америки. Выигрывают в лотерею «жигули». Хотя насчет «жигулей» Дружил я с девушкой одной. Серьезно вроде у нас всё было. Даже я о свадьбе думал и Ну не получилось у нас. Расстались без обид в общем, но Я женился, она вышла замуж. И узнаю я, что выиграла моя несостоявшаяся жена в лотерею «жигули»! Вот так! Вот такой вот облом! А если серьезно, то все равно не верится в душе почему-то!.. Помните, как в фильме «Волга-Волга»?.. Не может мой водовоз быть артистом!.. Так и тут. Ну не видел я этих жигулей»!.. Не катался я на них!.. Хотя, и верю я ей, но. Вот такой у нас сложился менталитет!..

Я к чему? 1974 год. Весна. Утро. Собираюсь я в школу, завтракаю на кухне. Слушаю «Маяк», и в эфире передача «Бюллетень розыска родных». Была тогда такая на радио по вторникам. Типа сегодняшней телепередачи «Жди меня». Жую, слушаю краем уха. И вдруг! Такая-то женщина. Розыскивает брата своего такого-то. Потерялись в детдоме в начале войны в городе Ржеве. И Звучит наша фамилия! Стоп! Поначалу я думал, что ослышался. Потом вник и  всё сходится! Папка мой рассказывал, что потерял он в сорок первом под бомбежкой всех своих братьев-сестер. Искал их потом всю свою жизнь, но Номер могилы старшего брата, похороненном в Ленинграде, только ему и дали. В танке сгорел его старший брат Николай. Всё!.. Потом он сколько ни искал, ни слуху ни духу больше. И отчаялся он уже кого-нибудь найти. А тут я сам такое слышу! Вечером я отцу всё это рассказал. Выслушал он меня, посмеялся: «Да это совпадение, Сашка! Да и город Ржев, говоришь? А я был в Гжатске! Это сегодня город Гагарин. Успокойся, сынок! Быть такого не может. Я в свое время везде искал и запрашивал».

И действительно, не один раз отец рассказывал всю страшную историю своего детства. Смоленская область. Деревня Богдановка. Перед войной умерли родители. Детей распределили в детдома  по возрастам, кого куда. Потом война. Эвакуация. Эшелон. Бомбежка. Все в лес побежали, а папка в ямку какую-то упал и Ужасающий вой падающих бомб. Треск пулеметных очередей с неба. А мальчонке шесть лет! Закончился ужас бомбежки. Горы трупов, и он, шестилетний мальчуган, среди них бродит, ищет друзей своих. Вернулся он в свой вагон в одиночестве. Потом ремеслуха. Рассказывал нам, как он искал всюду родню свою, писал во все инстанции. Тщетно! И свыклись мы уже все с тем, что отец  круглый сирота-детдомовец. Так и жили. «Так что, Сашка, выбрось всё это из головы и забудь!»

А тут мамка со смены пришла из хирургии своей. Ну я ей это всё и выложил. А она, не будь дура, написала на радио письмо. И вскоре пришел ответ! Конверт такой солидный, куча марок на нем наклеена, со штампом «Всесоюзное радио. Радиостанция Маяк». На листке было написано: Такая-то Любовь Дмитриевна проживает с 1964 года в городе Красноярске, улица Семафорная, дом, квартира. Красноярск?! Два часа езды от нас! Десять лет (!) папка жил в двух часах (!) езды от своей сестры!!! Десять лет они жили практически рядом. Постоянно бывал он в этом краевом центре. На соревнования туда пацанов-шахматистов возил два раза в год. Обалдеть! Вот такие фортеля вытворяет иной раз жизнь!..

Но отец не верил до последнего. Мамка написала на эту улицу Семафорную письмо в Красноярск. И вот начало лета. Сижу я после футбола своего на лавочке около подъезда. Подходят мужчина с женщиной что-то спросить, и не успели они открыть рот, как я увидел в этой женщине копию отца! Сходу! Вот так, друзья. И это всё было не где-то там в Москве или Америке. Это было со мной! С нами. Ну а потом застолье и Таким отца я никогда не видел. Какой-то он был В прострации, что ли. Кивает, но видно, что он не верит в происходящее. Сон  не сон? Явь  не явь? Пьяный без вина.

Тетя Люба оказалась женщиной серьезной и основательной. Вроде всё сошлось. Какие-то рассказы, обрывки памяти. Но, видать, какие-то сомнения у нее все-таки оставались. И вдруг она говорит: «А ты помнишь, братик, как на тебя чугунок с кипящими щами опрокинулся?» И батя расстегнул рубаху, а на плече кожа после ожога с тех пор так и не наросла. Мы из-за этого ожога никогда в общую баню не ходили, только в душ. И все сомнения отпали сами собой. Ну а потом оказалось, что все они, кто остался жив, давно друг друга нашли и общаются между собой. Знают, кто где погиб и где похоронен каждый из старших братьев. Только отца и не хватало, как последнего пазла, для общей картины.

Ну и всё вроде. Нашлись  и слава богу, но ведь я не об этом хотел написать. Хотя и этот случай сам по себе уникальный. Но я о другом. Мамка была на седьмом небе от счастья! Она вообще по натуре была человеком добрым и компанейским. Постоянно общалась со своими братьями. Помогала им с дефицитным лекарством. Ездила на дни рождения. Обязательные письма, открытки к праздникам. Летом в отпуске таскала меня за собой то к одному дядьке, то к другому, то к третьему. Вот и новых родственников она приняла с таким радушием, что вроде бы и никакая война их не разлучала. Молодец, ничего не скажешь! Стали они общаться. Тетя Люба приезжала на выходные. А с теми, кто жил на Смоленщине, сначала писали письма. Потом приехал к нам в гости для личного знакомства папкин младший брат Геннадий. И вот ведь что такое генетика: вылитый я! Только без очков. И, самое поразительное, оказалось, что он тоже художник, как и отец мой. Но было у него одно отличие от брата своего  пил он безбожно. Мы его трезвым так и не увидели. Днем он где-то калымил, рисовал транспоранты и другую наглядную агитацию на местных предприятиях. Лозунги, портреты. Какую-то часть заработанных таким способом денег отдавал матери, а остальное пропивал с бомжами по местным кочегаркам. Прожил-пропьянствовал он у нас с месяц. Усадили его в поезд в конце концов, и до сих пор ни слуху ни духу. Писал ему отец, писал,  тишина.

Потом приехала из Вязьмы старшая сестра. Радость, конечно, большущая! Столько лет не виделись, еще бы! Никакой надежды на встречу уже не осталось  и вот оно, счастье! Мать не знала, куда ее посадить. Используя все свои связи и знакомства, отоварила ее всевозможными дефицитными лекарствами, не взяв с нее, разумеется, ни копейки. Пожила эта сестра дня три-четыре у нас в гостях, уехала. И получает наша мамка от нее письмо, в котором про отца столько грязи, что мать даже вскрикнула, как от удара. И такой-то ее новый братец, и сякой. И как ты с ним живешь, мол. Гони его в шею, мол. Бросай его и беги от него к нам. И дальше несусветная бредятина на четырех листах. Что к чему?! Выронила мать это письмо. Сидит, плачет. Я поднял, прочитал и  оторопь! Другого слова и не подобрать. Много там было еще такого, что не только волосы дыбом, но и До сих пор я не могу понять, за что?